Разящий меч: как советская пехота училась воевать.
Пулям не кланялись
Нельзя сказать, чтобы эта проблема стала откровением для советских командующих. Еще до войны во время маневров начальник Управления боевой подготовки РККА Александр Седякин с тревогой писал, что отделения, взводы, отдельные солдаты недоучены, атакуют плотным строем и быстро полягут в реальном бою. Однако стремительный рост армии, общая бедность страны и лихорадка реформ довоенной РККА не позволили довести подготовку пехотинца до нужного уровня. Затем кампания 1941 года на некоторое время вообще сняла вопрос о качестве подготовки с повестки дня: на фронтах были рады любым дивизиям. Множество наступлений РККА 1942 года застопорились именно из-за неспособности войск решать вполне стандартные тактические задачи.
В начале войны советская пехота действовала еще неумело, но немецкие города брали настоящие асы уличных боев, входившие в штурмовые группы.
Но Ставка не собиралась молчаливо взирать на происходящее. Летом 1942 года вышел первый сборник материалов, обобщающий опыт войны, а осенью — новый боевой устав пехоты РККА. Работе над ошибками придавалось огромное значение, вплоть до создания отдельного управления Генштаба, занятого исключительно извлечением уроков из опыта боев и переработкой военной теории под реальные нужды войск. Усилия не пропали даром: последние 12 месяцев войны в бой шла совершенно другая армия с совершенно другой пехотой.
Отмычка к «фестунгу»
Летом 1944 года РККА вступила в Польшу, зимой следующего — ворвалась в Германию. Для вермахта одним из типичных приемов того времени стала организация «фестунгов» — крепостей. Такая крепость заранее создавалась на каком-то важном участке, и во время краха фронта к ней подтягивались остатки разбитых частей. Внутри их уже ждало все необходимое для долгого сопротивления.
Огневой вал, сметающий все на своем пути, был уже визитной карточкой советских войск, но в старых европейских городах с прочной капитальной застройкой он не давал такого эффекта, как в чистом поле. В этих условиях спасением сделалась отточенная тактика. Уличные бои стали коронным номером поздней РККА.
Технология штурма и огня
Перед атакой штурмовики посвящали несколько дней наблюдению за неприятелем. Постоянно велся поиск и захват вражеских «языков», так что к началу операции у командиров штурмовых групп уже имелось приличное представление о силах вермахта и системе обороны.
Накануне штурма Кенигсберга даже подготовили макет города в миниатюре площадью в 26 м², куда наносили все выявленные разведкой позиции противника.
Захват объекта начинался с поиска нештатного прохода. Если его не находилось, пролом в укреплении делали при помощи бронетехники или подрывом заряда. Отдельная подгруппа поддержки давила противника огнем, не позволяя стрелять по атакующим. Затем в здание врывалась группа захвата — в нее могли входить, например, десяток автоматчиков, саперы, химики и огнеметчик. Первым делом штурмующие старались захватить чердаки и верхние этажи, чтобы изолировать дом. Двери выбивали накладными зарядами взрывчатки, в каждый подозрительный проем летела граната. Опыт подсказывал пехотинцам запасать гранаты с избытком — иногда до десятка. За группой захвата тут же следовала группа закрепления с тяжелыми пулеметами и минометами. Тем временем штурмующие приступали к зачистке. Требовалось ювелирное взаимодействие между штурмовиками и приданными отрядами усиления. Например, мелкокалиберное орудие могло вести огонь по окнам второго этажа, пока на первом вели бой стрелки. Чтобы не перестрелять друг друга в суматохе боя, заранее договаривались о сигналах и запасались ракетами.
В случае, если не получалось зачистить здание без тяжелых потерь, саперы переносили на себе в несколько приемов сотни килограммов взрывчатки и обваливали дом вместе с его защитниками. Один из фортов Познани вскрыли жестоко, но эффективно: под прикрытием обстрела солдаты пробились на крышу форта, подорвали колпаки вентиляционных шахт, затем прострелили фаустпатроном внутреннюю перегородку шахты и начали вливать внутрь бензин. Закачав 150 л горючего, саперы бросили в шахту коктейль Молотова. Гарнизон форта погиб в полном составе.
Иногда в ход шли своеобразные технические решения. Например, распространение получила практика запуска отдельных реактивных снарядов. Направляющие для ракеты закреплялись на трофейных треногах немецких пулеметов. Точность стрельбы была, конечно, невысока, зато РС можно было втащить, например, на крышу и запустить с небольшой дистанции по конкретному чердаку. Правда, после выстрела приходилось быстро уходить: здания, откуда пускали заряды, тоже сплошь и рядом загорались. Другой нестандартной идеей были самодельные бомбы для ослепления амбразур, которые мастерили из металлических бочек и пиротехнических зарядов.
Спасители танков
Именно активные действия пехоты стали залогом выживаемости танковых корпусов в городах. Бронетехника, вопреки стереотипу, может воевать в плотной застройке, но под прикрытием пехотинцев. Создавался плодотворный симбиоз: танки и САУ поддерживали солдат огнем и броней, а те отсекали неприятельскую пехоту. Юноши из фольксштурма с фаустпатронами в руках — яркий образ, но в реальности на каждого, кому удавалось высунуться из окна и поджечь танк, приходилось еще несколько, которым доставалась пуля от пехоты сопровождения. Часто в боевые порядки наступающих включали снайперов — в том числе и для борьбы с гранатометчиками. В результате даже штурм такого мегаполиса, как Берлин, не привел к избиению танковых армий фаустпатронами: потери от ручного оружия так и остались редкостью.