Раскрытый "висяк", или о людях, знающих своё дело⁠⁠

Доброго времени, уважаемые пикабушники! И особый привет всем и каждому из моих 94 подписчиков! Вот уж не знаю кто из Вас подписался на меня из-за историй из моего следственного прошлого, а кто из-за публикаций переводов комиксов, чем я иной раз балуюсь в свободно время, но я рад каждому.

Сегодня поведаю историю, которой возможно могло бы и не быть, а даже если и она открылась бы, могла бы навсегда остаться "висяком", "глухарём" (если угодно), нераскрытым преступлением, если бы не профессионализм некоторых сотрудников правоохранительной системы.

Первоначально произошедшие события дают начало сразу двум историям о судьбах двух разных людей, каждый из которых по своему нарушил закон, и более того, находящимся вообще по разные стороны закона, и также по разному ведущих себя в ходе расследования уголовных дел в отношении них.

Февраль 2015 года. Я - следователь по особо важным делам межрайонного следственного отдела, тихо и мирно работаю в своём кабинете, мысль о том, что на неделе я не дежурный следователь греет мне душу, так как это означает, что неожиданный звонок о происшествии заставит суетиться не меня, а другого следователя. И кажется, что ничего не предвещало, как меня вызывает к себе руководитель следственного отдела. Зная, что начальство обычно вызывает к себе не стакан чая распить и как дела спросить, иду ожидая новой работы. По приходу выясняется следующее.

В декабре 2014 года, а именно, 21 декабря, в центральную районную больницу поступает мужчина средних лет (потерпевший Х.) с колото-резаным ранением брюшной полости. Поступает он на машине скорой помощи в сопровождении своих матери и брата. Потерпевший Х. доставлен из своего дома, находящегося в деревне примерно в 15 км от города, где расположена больница. По доставлению потерпевшего Х., диспетчером скорой помощи информация об этом передаётся в дежурную часть МВД, сотрудники которой выезжают по направлению к больнице, чтобы опросить потерпевшего, родственников и врачей. При этом из полиции выезжают на машине трое - водитель служебной машины, участковый и эксперт-криминалист. Но до приезда полиции, нашего потерпевшего переводят в реанимацию, поскольку у того уже начался перитонит. А это значит, что опросить потерпевшего полицейские не успевают, а объяснения берут только у родственников потерпевшего и дежурного хирурга, осматривавшего пациента в приёмном покое. Они все говорят о том, что им известно об обстоятельствах травмы потерпевшего со слов самого потерпевшего, а именно, что тот упал на арматуру во дворе своего дома. Больше ничего потерпевший ни родственникам, ни врачам не говорил, всячески отрицал факты нанесения ему ножевых ранений. Но как потом скажут родственники, с этим ранением потерпевший лежал к моменту госпитализации не меньше недели, и хотя с самого начала рассказывал про арматуру, родственники ему не поверили, потому что ранение было похоже на ножевое. Родственники хотели с самого начала обратиться в больницу, но потерпевший наотрез отказывался делать это, говоря что если поехать в больницу, приедут ещё и полицейские, придётся всё объяснять им, а он этого не хочет, рана сама затянется и ему совсем не больно.

Так полицейские со слов родственников и врачей всё и зафиксировали, после чего вместе с родственниками поехали в дом потерпевшего, чтобы там всё осмотреть. И тут также немаловажно следующее: по пути к дому потерпевшего, информацию о происшествии сообщают другому участковому (участковый Д.), который не был в тот день дежурным, но на участке которого проживал потерпевший. Участкового поставили в известность в связи с тем, что по практике материалы о сообщениях по преступлениям передаются в производство того участкового, который обслуживает участок, где всё произошло. Эта информация понадобится нам в будущем.

Проведя осмотр дома (это был частный дом) и придомовой территории, полицейские никаких арматур не находят, да и вообще ничего не находят, кроме нескольких грязных тряпок, которыми потерпевший несколько дней закрывал свою рану, после чего уезжают.

А в это время наш потерпевший Х. находится в реанимации, где за его жизнь борются бравые медики, но по итогу сильно запущенный перитонит делает своё дело и примерно к 9-10 часам утра 22 декабря 2014 года потерпевший Х. умирает, после чего его труп доставляют в морг.

А материалы по факту нанесения потерпевшему Х. телесных повреждений тем временем передаются в производство участкового Д., и происходит это не раньше 11-12 часов 22 декабря.

После этого в материалах проверки наблюдается небольшой временной провал сроком 10 дней. И в этот срок в материалах проверки появляется постановление о продлении срока проверки на 10 суток, то есть до 31 декабря 2014 года, согласованное с начальником полиции, в связи с необходимостью... опросить потерпевшего Х.! Именно такое основание указал участковый Д. После этого естественно ничего не делается по материалу, а уже дальше в материалах появляются 3 документа, которыми являются как бы Вы думали что?..

Объяснения потерпевшего Х., в которых он излагает, что травму живота получил по собственной неосторожности, когда во дворе своего дома упал на металлическую арматуру; заявление потерпевшего Х., в котором он просит прекратить любые разбирательства, поскольку травму получил по собственной неосторожности и никого в этом не винит; и постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, в связи с отсутствием события преступления. И всё бы ничего, вроде как всё со слов самого потерпевшего, да и родственники эти слова подтверждают, но вот только датированы все эти документы 31 декабря 2014 года... Вот так друзья, некоторые наши полицейские могут в мистицизм!

А потом Новый год, отчёты и вся эта история так и была бы благополучно похоронена среди сотен и тысяч других материалов проверок, если бы не один дотошный помощник прокурора, который решил проверить все (вот вообще ВСЕ) материалы по фактам получения гражданами телесных повреждений, которые проводили участковые ОМВД за прошлый год. И прокурорская проверка эта приходится как раз на январь-февраль 2015 года. В ходе этой проверки и выясняется, что наш участковый Д. обладает способностью к вызову духа потерпевшего и получению с него объяснений с проставлением подписи в протоколе и заявлении служебному подлогу и злоупотреблению служебными полномочиями. В итоге к нам в отдел должно упасть сразу 2 материала - по факту нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ, поскольку причиной смерти являлось колото-резаное ранение брюшной полости) и в отношении участкового Д. по факту совершения должностных преступлений.

И тут я понимаю, что раз материалы по потерпевшему Х. заходят к нам только сейчас, скончался он 22 декабря 2014 года, а телесные повреждения получил не менее чем за 1 неделю до этого, значит к моменту поступления материалов ко мне прошло не меньше 2-х месяцев!.. Любой следователь или даже практикант понимает, что найти злодея по прошествии такого времени практически нереально, если только мы не в сериале "След". И пока я прикидываю какая анальная кара приготовлена уже для меня в отделе криминалистики по поводу предстоящего дела (без вазелина конечно, это сразу понятно), если оно не будет раскрыто в ближайшее время, через час мы с опером уголовного розыска уже сидим и думаем как будем выбираться из данной ситуации, разрабатывая план следственных и оперативных мероприятий.

После этого, чтобы для начала разобраться хотя бы с трупом, просим прокурорских отправить к нам материалы в отношении полисмена-экстрасенса хотя бы немного, но попозже, на что те идут навстречу и придерживают у себя материалы на целый месяц! Спасибо им за это.

Далее возбуждаю уголовное дело и начинаю по обстоятельствам смерти допрашивать родственников потерпевшего Х., врачей больницы, скорой помощи, которые естественно кроме слов самого потерпевшего про арматуру мне ничего сказать не могут. А в это время другой сотрудник правоохранительной системы, знающий своё дело и делающий свою работы как подобает лучшим, оставляет все другие дела на время, и чуть ли не прописывается в деревне где проживал потерпевший Х. и ходит по всем домам этой деревни, чтобы узнать что же случилось на самом деле.

И вот, на 5 день после возбуждения дела и начала его поисков, оперативник уголовного розыска звонит мне и сообщает о том, что нашёл того, кто нанёс потерпевшему Х. ножевое ранение. Естественно, учитывая обстоятельства сразу поверить в услышанное удалось с трудом, но зная добропорядочность опера я понимал, что раз он так говорит, значит на то есть основания.

И действительно, как выяснилось, опер просто стал обходить каждый дом в деревне, задавая вопросы о происшествии и личности самого потерпевшего Х. Где-то никто не открывал, потому что хозяевами были "дачники", где-то футболили к другим соседям, где-то не знали, но нашлись и те, кто из окна, с улицы, со двора дома видел или просто слышал от кого-то ещё как незадолго до обращения в больницу наш потерпевший Х. как-то прихрамывая ковылял к себе домой, и именно так и удалось восстановить весь его маршрут от дома, где его порезали до его собственного, пока не показали на дом, откуда же потерпевший Х. вышел с ножевым ранением.

Придя в тот дом было установлено, что проживает там полумаргинальная семья из 3-х человек - мать с сыном и бабка, плюс девушка сына лет 23-х. Как выяснилось, девушка вообще была из другого района и переехала в указанный дом примерно за 6 месяцев до происшествия, когда у себя в районе познакомилась со своим сожителем. Сама девушка родственников не имела, посему жить было особо негде, и более того, не имела вообще никаких документов, кроме полиса ОМС, говорила что остальное потеряла. Это была молодая девчонка, ростом около 1,60 см, обычная деревенская жительница, пропивающая иногда свою молодость почём зря. И как мне сказал опер, когда он только зашёл к ним домой и сказал что из милиции, девушка сразу и сказала, что ждала, когда за ней придут, особенно когда ей стало известно от жителей деревни, что потерпевший Х. умер в больнице. На вопросы о том, почему сама не сдалась, сказала что боялась, а когда пыталась пойти и сознаться во всём, не хватало силы духа.

А в ходе допроса нашей обвиняемой О. стало известно вот что.

Жила она себе тихо мирно со своим сожителем, его матерью и бабкой в их доме в той деревне, как в один из дней декабря 2014 года, к ним домой с полторашкой чего-то горячительного пришёл тот самый потерпевший Х. Все домашние были совсем не против распить спиртное в компании потерпевшего Х., так как делали это уже неоднократно, тихо и мирно собирались, выпивали, общались. Также в тогда, все сидели дома у новой родни обвиняемой О., пили, курили, смотрели телевизор. И тот день поначалу ничем не отличался от других посиделок... до определённого момента. А моментом таким стало ранее утро следующего дня, когда все домашние отправились спать, а вот гость всё никак не унимался, потому как требовал продолжения банкета. Он и звал всех дальше пить, пытался силой вытащить кого-нибудь со спальных мест, кричал, громко включал телевизор, но последней каплей для обвиняемой О. стало то, что потерпевший Х. взял ковш, набрал туда холодной воды и окатил ею обвиняемую О. и сожителя, пока те пытались заснуть на своей кровати. Дальше уж не выдержала обвиняемая, которая вскочила с кровати, схватила нож со стола, стоявшего рядом и ударила им в живот потерпевшего Х. Почему она схватила нож, зачем нанесла удар, обвиняемая О. внятно объяснить не смогла, говорила что-то про свою злость на потерпевшего, на общее возбуждённое состояние от выпитого алкоголя, но сказала что как следует осознала всё произошедшее только после того, как потерпевший Х. отошёл на шаг назад и повалился в кресло, а в руке у себя она увидела нож со следами крови. Дальше все дружно принялись оказывать потерпевшему помощь, предлагать вызвать скорую помощь, но уже тогда потерпевший стал говорить что вызывать никого не нужно, что это просто царапина, сейчас он пойдёт домой и ему сразу станет легче, сказал что не хочет проблем для себя и других. После оказания небольшой помощи потерпевший Х. ушёл к себе домой и там и находился до самого момента госпитализации, которая случилась примерно через 7-8 дней. За это время к нему домой несколько раз приезжал его брат, мать, которым он также говорил что ни в какую больницу не поедет, что у него всё хорошо, и что он упал на арматуру. А в больницу он согласился ехать только тогда, когда терпеть боль стало совсем невмоготу, а заражение и воспаление стало видно невооружённым глазом.

Все эти обстоятельства поведала как сама обвиняемая О., так и подтвердили все остальные члены её новой семьи. Давления ни на кого не оказывалось, да оно и не нужно было. Ведь даже они наверняка понимали, что кроме их показаний и косвенных показаний соседей, которые видели как потерпевший Х. прихрамывая и прикрывая низ живота выходил из их дома и пошёл к себе, после чего из своего дома уже не вышел, у следствия и полиции ничего не было. Нож, которым было нанесено ножевое ранение был в тот же день выброшен обвиняемой О. куда-то в поле, где его не получилось найти даже с помощью металлоискателя.

Обвиняемая О. всё детально рассказала, показала всё при проверке показаний на месте. Все понимают, что при совершении такого особо тяжкого преступления, надлежит взять обвиняемого под стражу на период следствия, учитывая сведения о том, что у неё даже документов не было, она нигде не работала, по месту прописки не проживала. Но арестовывать я её не стал, как то по-человечески стало жалко эту девчонку. Я не оправдывал её поступка, я всегда понимал, что если человек взялся за нож и использовал его, что навредить другому человеку, он должен ответить за это, и если это была не самооборона в чистом виде (которая случается всё-таки крайне редко), для него не может быть никаких оправданий. Но обвиняемая О. была из той категории людей, которые понимают что сделали и осознают весь груз ответственности за содеянное, это было видно с первых мгновений, было видно, что скрываться она не будет, отказываться от своих слов тоже. Поэтому мной и было ей сказано, что арестовывать я её пока расследую дело не стану, чтобы она как морально, так и материально постаралась подготовиться к последствиям в виде лишения свободы. У неё даже сотового телефона для вызовов на допросы и другие следственные действия не было, мне приходилось звонить её сожителю или соседям чтобы сообщить о необходимости приезда. Более того, когда она приезжала ко мне на следственные действия, у неё не оказывалось денег на автобус на обратную дорогу, она говорила что дойдёт пешком, но вместо этого я давал ей денег на дорогу. Она всегда говорила что обязательно заработает и вернёт. И действительно, несколько раз пыталась мне вернуть деньги, эти какие-то 100 рублей, но я никогда не брал, понимая, что от этого я не стану богаче, равно как и не стану обеднею, а ей самой деньги будут нужнее.

Потерпевшим по делу была признана мать скончавшегося Х. Она была своего рода разочаровавшейся в людях женщиной пенсионного возраста, которая с самого начала этой истории говорила о том, что не верит, что сын сам получил травму, но не бегала по инстанциям с жалобами и криками об убийстве. Совсем наоборот, при встречах она просто тихо и спокойно говорила о том, что нет смысла что-то делать, полиция всё равно никого никогда не найдёт. Проще говоря, она махнула рукой на эту историю. По ней было видно, что ей безусловно было жалко своего сына, она страдала, но попросту не верила в то, что полиция и следователи будут работать. Брат скончавшегося был немного странный, будто не от мира сего, и пока их не стали вызывать в прокуратуру и к следователю, он тоже не особо принимал участие в этой истории, не требовал срочно найти и наказать виновных, и, по сути, он просто разделял мнение матери.

Расследование дела заняло каких-то 1,5 месяца, после чего было направлено в суд. Было даже странно, что дело, которое в самом начало вызвало во мне какую-то внутреннюю панику, расследовалось так легко и быстро подошло к своему логическому концу.

По итогу: дело было направлено в суд для рассмотрения по существу, обвиняемая О. признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ и ей назначено наказание в виде 4 лет лишения свободы в колонии общего режима. До конца рассмотрения дела судом обвиняемая О. не меняла своих показаний никак, придерживаясь идеи о том, что раз она совершила то, что совершила, она должна понести за это наказание.

Но запоминающимся в этой истории стало не только начало, но и финал.

А запомнилось мне то, что тогда, по прошествии 2-х с небольшим лет своей работы в должности следователя, я впервые услышал слова благодарности от потерпевших в мой адрес и адрес сотрудников полиции. Вообще искренние слова благодарности за свою работу именно от потерпевших за всё время работы я слышал всего 2 раза. Тогда мать потерпевшего Х. после ознакомления с материалами дела и моих слов о том, что следствие окончено и в скором времени дело будет направлено в суд, сказала мне, что не верила в то, что мы найдём виновное лицо и оно ответит перед судом. Она сказала простое "спасибо" за то, что мы делаем свою работу. И эти слова звучали так искренне, так по доброму открыто, что они навсегда врезались в память, где стали греть постепенно угасающее тогда желание пропадать на этой неблагодарной работе.

И всё дело было в том, что будучи следователем, слова благодарности чаще приходилось слышать совсем не от потерпевших и их родственников, а обвиняемых, их родни, их адвокатов. Но  их слова были совсем не искренними, а скорее становились дежурными фразами, потому как произносились они не за проделанную тобой работу, а за то, что ты можешь предоставить "возможности": возможность дать разрешение на свидание в изоляторе, возможность дать позвонить в перерыве допроса, возможность передать продукты в конце следственного действия перед отправкой обратно в изолятор. Искренности в их словах было не больше чем серого вещества в голове участкового Д. в этой истории.

А от потерпевших слышать слова благодарности вообще не приходилось, так как большинство из них относится к следователям и полицейским как к рабам, которые "обязаны" бросать все другие дела, и наплевав на всех остальных, бросаться сломя голову расследовать только их дело, чтобы немедленно дело было направлено в суд, а обвиняемых сначала публично выпороли, а потом расстреляли на главной городской площади, бросив после этого их холодные тела на растерзание собакам.

Я надеюсь, что после этой истории родственники потерпевшего Х. стали хоть немного больше верить в то, что в правоохранительной системе есть люди, знающие своё дело и выполняющие свою работу как положено. А обвиняемая О. (которая сейчас возможно уже освободилась по УДО) не станет больше совершать необдуманных поступков, а колония не сделает её одним из тех "сидельцев", которые вечно "невиновны" и заезжают в тюрьму "от отсидки до отсидки", как они все считают исключительно "по стечению обстоятельств".

Описанная история наглядно показывает, что бывает, когда человек совершает те или иные поступки, не подумав о последствиях. Это видно на примере всех героев этих событий, начиная с потерпевшего Х., который "по синей дыне" начал творить непотребства, за что и поплатился, а после не обратился за медицинской помощью; продолжая его родственниками, которые не приложили достаточно сил чтобы отвести потерпевшего в больницу; дополняя обвиняемой О., сначала схватившей нож и нанёсшей удар, а уже потом начавшей соображать о последствиях, и, как и остальные, не принявшей мер к обращению в больницу и в полицию, ну и заканчивая естественно участковым Д., провернувшим такую гениальную идиотскую аферу.

Внимательный читатель спросит: "А что же случилось с участковым Д.? Как ему удалось опросить умершего человека? Какие ещё умения есть у этого кабинетного мага?.."

Но это уже совсем другая история..