Продолжение поста «Особый мир»
Верующие на строгом режиме.
Скорее у многих вызовет сарказм. Ну или возникнут ассоциации с проституткой в борделе, которая после очередного клиента, вновь девственница, своего рода обнуляется ( без политоты, а то я знаю о чем многие подумали)
Так и с этим контингентом, попал в тюрьму - верующий. На свободу вышел - опять алкоголь или еще того хуже, наркота, потом преступления. И так по кругу.
Есть люди, большинство, прожив целую жизнь остаются пустыми внутри. И как эпилог их жизни, короткая запись на могильной плите: Родился, учился, работал, помер. Все, краткая биография из нескольких слов. Просто так вышло, так было предначертано изначально. И есть люди, про которых не хватит нескольких томов, чтобы увидеть хотя бы часть той глубины, которую они имеют, и не важно, строитель ты, или инженер, программист или бывший зэк, домохозяйка или студент - я знаю, я точно уверена, что таких здесь очень много, для вас этот пост, для того чтобы думать.
Буду излагать от первого лица, так проще.
Мой хороший знакомый, можно сказать дружим семьями второй десяток лет. В прошлом зэк, пять судимостей, 16 лет провел в местах заключения. Все мною изложенное, из его слов, чистая правда. И если кто захочет лично познакомится с автором, я предоставлю эту возможность.
От первого лица:
На 102-й лагерь я пришел в 94-м, чудом тогда не вменили 26 статью (особо опасен) все же пятая судимость по аналогичной статье. Лагерь был переделан под строгий режим. В прошлом ЛТП, бараки капитальные, локальных секторов еще не было. Огромный плац, где каждый вечер прогуливались зэки, как на бродвее, и только иногда, шуршащая бутылка спирта летящая из -за забора прямо на плац, нарушала идиллию прогулки. На памяти, это единственная зона, где режима просто не существовало, зэки свободно перемещались из барака в барак, и это никого из администрации учреждения особо не интересовало. Грелась зона прекрасно. Помню как в лагерь загнали грузовик с мороженным, местные бандиты "грев" сделали. Да о чем говорить, если мне на второй год отсидки вменили 14 статью ( хронический алкоголизм) И это в зоне!
За верующих, это отдельная тема. И если сегодня кто из них еще остался в живых, помнят меня 100%, так как, я для них, само воплощение сатаны. И вот почему:
Баптисты, евангелисты, свидетели иегова, адвентисты седьмого дня, христиане, исламисты, кто только шкуру не тер в лагере. Шла полная демократизация лагерей и некоторые зэки этим успешно пользовались. Конечно, основная масса лагерного люда, смотрели с сарказмом. Да и как не смотреть, когда видишь тело которое за свою жизнь выпило не один парфюмерный магазин и ограбило не один курятник. А здесь сука, с библией под мышкой втирает о бессмертии души, и бренности мира. Контингент среди лагерных верующих подбирался соответствующий, бомжи да шныри. Что первым, что вторым передачи никто не носил, рукожопые от природы они ищут любые лазейки, где на шару можно пожрать. Раньше они терлись вокруг хмыря (столовой) вытирали столы, работали заготовщиками, за это им давали лишнею пайку. С приходом церкви на зону, привычкам они своим не изменили, но в "статусе" поднялись)) теперь они были верующими. Канун религиозных праздников, с воли приходят представители религиозных конфессий, естественно тянут с собой вещи, продукты и религиозную атрибутику . Естественно, представители верующих колонии в лице этих бомжей и шнырей пользуются безоговорочным доверием у батюшек, пастырей, ксендзов и мулл. Что потом - риторически.
Лично я, с юмором относился к этой верующей движухе. В лагере построили церковь, недалеко от барака. Хитрожопые верующие пользовались привилегией посещать сие место на утреннею службу, так же вечерню. Начальник режимной части, так же как и кум, не препятствовали, дабы не ссорится с религиозными лицами регулярно посещающих лагерь.
Вот один такой верующий шнырь жил на втором ярусе нашего купе. Точнее, я его сам туда поселил. Валера, здоровенный такой, алкаш по свободе. Жил на дачах под Керчью, кому вскопать чего, на стройке подсобником. Подсел за то, что украл металлическую дверь с коробкой в 110 кг. В ручную отволок ее, и сдал на металлолом. Три года строгого режима. Женщина, судья так ему и сказала - это как же надо было хотеть выпить, чтобы 110 кг переть на горбу пять километров!?
Сам по себе тихий, залезет к себе на нару, библию в руки, молится там сам себе. Иногда правда, когда подустанет, библию на рожу положит и храпит. Пару раз в проход книга падала, предупреждал, что в окно выкину. А так, очень полезный шнырь был, пайку с хмыря мою принесет, убрать там чего. Конечно ему за это и сигареты, чай, да и продуктами делился.
Семейник у меня был, Петруха, шконки наши напротив, в одном купе, мы в самом углу секции жили. Вот кстати он и спал сверху Петрухи. К счастью моя нара двухъярусный режим не предусматривала.
Как то сидим вечером, отбой уже прошел, окно открыто, раннее лето, цыкады за окном, и запах - этот обалденный запах вечернего лета. В лагере он так остро ощущается, что никто и никогда его не поймет на воле. Петруха вспоминает о детстве.
- Помню вот таким же вечером, мы пацанами ходили в двухъякорную бухту, факела на палках, крабы сами на свет выползают, а мы их только успеваем в ведра складывать. На глазах невольно слеза проступила.
На табуретке, в проходе купе, у нас свежезаваренный чай, мы собираемся его пить.
- Здесь грохот, библия приземляется ровно по кружке, весь наш чифирь в разные стороны.
Вслед за библией летят две босые ноги и приземляются на край табурета. Громадное тело расплющивается посередине прохода. Грохот, как от бомбы.
Тело быстро вскакивает и мчится к двери. Я успеваю схватить библию и запускаю вслед убегающему, с криком - Конь педальный! Книга, цели не достигла.
Оказалось, это верующие кубло раздобыли на хмыре соленую селедку и на своей вечере, жарили ее. Говорят вонь стояла, что ДПНК прибежал, думал что канализацию прорвало. Короче, обосрался весь верующий приход. Это нам с Перухой еще повезло, что Валерчик в кровати не усрался, как в соседней секции его побратим. Там всю ночь проветривали.
Я потом им прохода не давал - Что, покарал вас Господь, за кишкоблутство! Они мне - не упоминай имя Господа в суе! Какое в жопу в суе, когда обдристали пол лагеря. Вот здесь, я их действительно возненавидел, морально издевался при любом удобном случаи. Так они, при виде меня крестится начинали. Я им - чего крестишься, бисова приблуда?
- А это при виде демонов всяких, крестным знамением себя освещать надо. Я ржал, и напоминал им, по сколько нынче фунфырики на воле..
Это лично мое отношение к лагерным верующим.
В 2001 году я освободился. Мне 37 лет, ни кола, ни двора, ни флага, на Родины. Документы - справка об освобождении. Паспорт, последний раз видел еще при СССР. Сделать документы, это время, а жрать хочется сегодня, да и ночевать надо где то. Рынок, там еще кто-то остался из старых знакомых. Работа грузчика, подвести товар на тележке, забрать. Оплата, копейки, которых хватало пару раз в сутки пожрать и купить бутылку самогона, чтобы ночью не окоченеть в старом разбитом строительном вагончике, где я нашел себе временное пристанище. Можно конечно было по старой привычке подломить склад или магазин, на худой конец. Но не страх останавливал, скорее усталость. Так наверное чувствует больной старик , для которого прожитый день, как наказание. Есть такая болезнь - аэрофобия. Боязнь пространства. Это смотришь в даль и тебе жутко становится от пустоты. Наступает грань, когда ты оказываешься на самом краю, где выбор в одном сделанном шаге. Прошлое, как пустота, будущего нет, и везде бесконечное пространство. И главное, ты вдруг отчетливо осознаешь, что никто тебе не поможет, и главное, ты никому не нужен ни в этом мире, не в том, если он конечно есть. Свой ад ты уже прожил на Земле, и что там за гранью, как то абсолютно похрен, черти с котлами или гиена огненная. Главное ты осознаешь, хуже в любом варианте не будет. Предел.
Ночь, на улице снег с дождем. Ужасно холодно. Старый вагончик, от выпитого самогона полузабытье. И вдруг, так ясно и отчетливо старая улица, дом в котором родился и цветущая вишня во дворе. Цветы такие огромные, розовые, слышится шелест крыльев пчел, которые перелетают с цветка на цветок. И так ясно, прозрачно, и как из глубины сознания - все будет хорошо.
- Нет, это не белая горячка. Это ясное осознание личной встречи с Господом. Нет, я не побежал в церковь бить поклоны и лобызать лапки попам. Просто я отчетливо осознал всем своим сознанием, что теперь точно все будет хорошо и тому я свидетель. Почти двадцать лет прошло, у меня свой дом, машина, любимая семья. Да, я не стал миллионером, да оно мне и не надо, на жизнь хватает, да и ладно. В церковь я не хожу, ни в какую. Да потому что Господь десятой дорогой обходит сие злачное место торгашей и лицемеров. Согласись, ты же не веришь, цыганки с рынка, которая тебе говорит, что правду расскажет? Так зачем на слово верить тому, кто утверждает, что он верующий. Разве он по Вере своей живет? Верующий, и жить по Вере, как бы близки по слуху - но разные в содержании. Поп на кроссовере разве по Вере живет, показывая всем своим видом, не скромность и сдержанность а сребролюбие. Будучи посредником между Господом и страждущими людьми, услышит Господь его откормленное холеное тело, воспылает к нему участием, если мысли его направлены, где палатку еще поставить для продажи религиозной атрибутики. И нацепи ты хоть килограммовый крест, ближе к Господу не станешь. Я знаю, я с ним встречался, и я есть свидетель.
Знаю однозначно, сегодня Господа больше в тех, кто далек от любой религии. Ибо религия не больше традиции той части планеты, где ее выдумали. Нет, я ровно сегодня отношусь к любым конфессиям, к любым вероисповеданиям. Но отношусь к ним не больше, как уважение к традициям.
