Про зеленую бабушку и метафизическое сиротство.
*Все совпадения с прочими зелеными бабушками совершенно случайны*
Когда я выбирала комнату, где мы с малой будем жить то руководствовалась двумя критериями. Чистотой и отсутствию молодых семей. Идеальным вариантом была чета пожилых людей и приемлемая цена.
После мытарств и походов с агентом по недвижимости, нашла то что было нужно. Общественные места - вылизаны до блеска. Бабушка — божий одуванчик, дедушка приветливо улыбается моей доньке, ну прям рай.
Забегая вперед, честно предупреждаю, это не рассказ о том какие пожилые люди сволочи. Сволочизм, он от возраста не зависит, а глумится над пожилыми, все таки как то не комильфо. Кто знает какие сами будем?
На деле оказалась все не так просто. Первое что мне сказала Иванна Валентиновна: « Ты меня пойми, я же — сирота.»
- Не поняла?
- Я из детдома. - ух ты, подумалось, свезло так свезло. И по наивности душевной выложила ей краткую историю жизни не вдаваясь в подробности. У меня то детдом не всю жизнь был, что я дурочка до восемнадцати по струнке ходить? Только годик, что бы документы на халяву, экзамены за девятый класс и гудбай Мтищинский спецзаказник закрытого типа.
Ну тут надо отметить, что сирота-сироте рознь. Мне как отказнику всегда было проще. Не знаю, как то это честнее когда сразу рожают в пропасть, без лицемерия. Не говорю за всю Одессу, просто свои ощущения. Лицемерие, это когда через шесть лет забирают из под опеки, что бы в итоге через три года ты сама уже бежала от «любящих» родителей теряя тапки. Не суть.
Иванне Валентиновне мои откровения не понравились, кажется я сбила бабушке привычный сценарий общения. Дальнейшее наше сосуществование было абсурдным на грани фола. Что такое личное пространство эти люди не знали в принципе (дедушка то же был сироткой). Но это решилось новой дверью и замком на ней. Пару месяцев ручку по дергали и выдрессировались.
Иванна Валентиновна была до чертиков чистоплотна. Я ей за это искренне благодарна, потому что именно эта Зеленая бабушка научила меня драить пространство так, как не научил металлический совок Мтищ. До сих пор, когда унитаз начинает светить желтой полосочкой, она приходит ко мне во снах и я несусь пидорасить сантехнику.
-Кира, вымойте окна на кухне, свое я уже вымыла вам остальное.
- Иванна Валентиновна...Январь на дворе.
- И что?
- Кира, вот вам подушки. -мне протягивают два небольшие подушечки цветом и материалом напоминающие одеяние бабушек из богадельни Ильфа и Петрова.
- Спасибо, а зачем? - наученная горьким опытом интересуюсь я.
- Вентиляцию затыкать в ванной и туалете. И вытирайте за собой в ванной.
-Что вытирать? - не понимаю я поскольку никогда болото на полу не разводила.
- Как что? Стены. Вы же как душ примите, стены потом мокрые.
- Так они же кафельные…
- Не вы ремонт делали, я еще раз, когда они отвалятся уже не смогу.
- Понятно, вот ваши подушечки. Если не затыкать вентиляцию — стены будут сухие. Это я вам по секрету говорю.
Мой подушечный бойкот долго обсуждался на скамеечке. Сироткой со мной быть не получалось, само осознание что в мире есть еще такие как она не давало Иванне Валентиновне покоя. Она выключала мне газ под кастрюлями, прятала половник и пакостила по мелкому как могла. У нас с ребенком был сушечный тотализатор и предположения, что зеленая бабуля еще выкинет.
- Все. Тебе на кухню ходить запрещено.
-Это еще почему?
- Ты много газа жжешь.
-Так. На х.., это туда.
Сиротки не были хозяевами моей комнаты поэтому в принципе, от них неприятностей было до поры до времени, как от тараканов. Пока вдруг не активизировался дедушка. Выяснилось, что этот индивид умеет громко орать. А на его ор у Иванны Валентиновны был только один рефлекс — она вызывала полицию. Причем делала это высокохудожественно, слабеющим голосом называла адрес и после мхатовской паузы добавляла «Убивают...», после чего вещала трубку и удалялась в свою комнату.
Два раза нам выносили входную дверь. Каждый раз мне приходилось собирать ребенка и кататься в отделение что бы писать объяснительную. Я познакомилась с нашим участковым, и тут же стала проститукой, потому что Дима стал забегать на чаек между участками. Потом наступило лето, дочка уехала с садиком на дачу в Комарово, и пришло осознание что с этим дуболомом который не пускает меня на кухню надо что-то делать. Еще одну зиму партизанской готовки еды я бы просто не пережила. Идею подкинул человек в балаклаве, который приехал после очередного «Убивают».
- Да сдай ты их уже в дурку.
Процесс сдачи растянулся на все лето, я оббивала пороги психиатров, потому что принудительное лечение у нас отсутствует и слава Богу. При помощи того же Димы собрала нужные документы и подписи соседей. И наконец, в один прекрасный вечер, когда дедушка стал размахивать эмалированным чайником и гонятся за мной по коридору, с чистой совестью вызвала ментов, а те уже пригласили барбухайку.
Иванна Валентиновна решила свести меня в могилу. И сдала дедову комнату приезжим из южных республик. А я сними подружилась. Мы взаимно кормили друг-друга борщами и пловом, Анна-Тереза приносила им детские книжки и они сидя на кухне взаимно изучали русский язык, а мой ребенок набрался забавных слов, перевода которым я до сих пор не знаю.
Тогда зеленая бабушка выгнала этих жильцов и подселила пару Матлюба+1.
Но я подружилась и с Матлюбой. У нее постоянно были какие то воздыхатели, каждый раз разные и тут пришлось глядеть во все глаза, потому что в наличие маленькая девочка, а я страшный параноик на эту тему.
Завершением войны стали поминки по деду, который в дурке сиганул с пятого этажа. Мы уже к тому времени съезжали по ближе к нужной школе. Даже на поминках Иванна Валентиновна не сняла фланелевый зеленый халатик, который казалась прирос к ней и стал единым с кожей. Я честно посидела за одним столом с не знакомыми людьми, послушала плачь Иванны Валентиновны про сиротство и на меня снизошло озарение.
Сирота это не ребенок оставшийся без родителей. Сирота — это состояние души. Когда все должны и ни за что не надо нести ответственности. Восемьдесят лет и все еще — сирота.
А салатики на поминках ничего так были, без яда. Вкусные.