Про меня, бабу Зою и кавказскую не пленницу⁠⁠

Как-то летом баба Зоя, мать моего отца, в очередной раз вывезла меня на Чёрное море. Местом отдыха на этот раз она выбрала Гудауту, но поселились мы не в самом городе, а в частном секторе: сады, огороды, куры, коровы, овцы… Кстати, насчёт коров: низкорослые, какие-то костлявые, с маленьким выменем, злые и подвижные, они настолько отличались от тех величественных невозмутимых животных, к которым я привыкла в средней полосе, что произвели на меня неизгладимое впечатление. Я их страшно боялась.

Через посёлок проходила широкая, на удивление прямая дорога. Сбегая с высокого каменистого холма, она вела к морю, и спускаться по ней было одно удовольствие, а вот одолеть довольно крутой подъём было тем ещё испытанием. Особенно для бабы Зои с её лишним весом. Отдуваясь, обливаясь потом и шёпотом матерясь, она героически карабкалась вверх по пыльной дороге, и не было ни единого деревца, чтобы можно было передохнуть в его тени.

Вдоль обочин, под зонтиками, сидели женщины, в основном старухи, и продавали вино, фрукты, овощи и – солёные огурцы.

Таких огурцов, как здесь, я не пробовала нигде и никогда! Ни до, ни после. Маленькие, крепенькие, хрустящие и – острые! Их солили с красным жгучим перцем и какой-то местной огородной травкой, и это было божественно вкусно!

… Рассыпчатая парующая картошечка с куском тающего сливочного масла, толстенькие лоснящиеся зубчики чеснока, тугие перья хрусткого зеленого лука, укроп и кинза, только что с грядки, багровые до черноты огромные помидоры, сахарно сверкающие на изломе, и – шедевр местных кулинарок – острые солёные огурцы… Эти обеды я не забуду никогда! Пир богов, куда там ресторанным изыскам! В особенности если приправой служит здоровый аппетит, нагулянный на пляже…

Для меня, славянки, местные торговки были практически неотличимы друг от друга. Черноволосые и черноглазые, с горбатыми носами, они были степенны, немногословны и переговаривались между собой низкими каркающими голосами. Да и одеты они были более менее одинаково. Иногда они затевали перебранку между собой, но с нами, курортниками, были неизменно приветливыми.

Среди них выделялась одна высокая усатая старуха. Вся сплошь закутанная в чёрное, суровая, с пронзительными глазами под густыми бровями, она никогда не улыбалась. И никогда не торговалась – ценники у неё были написаны чернильным карандашом на кусках картона. Хочешь, покупай, не хочешь, иди мимо. Я называла её «черная женщина» и считала ведьмой. Но вот беда – самые вкусные огурчики были как раз у неё! Идеальный посол, хоть к столу генсека подавай!

Баба Зоя тоже не торговалась, такой уж у неё был характер. Ценила бабуля качество и готова была платить за него. И «чёрной женщины», в отличие от меня, совсем не боялась. Она храбро покупала мои любимые огурцы, а я робко пряталась за бабушкой. Мне это было не трудно, я вряд ли была толще её бедра.

Будучи девочкой воспитанной и вежливой, я очень страдала от того, что не могла поблагодарить старуху. Вот просто физически не могла слова из себя выдавить, так робела от одного её взгляда. Но однажды не выдержала.

- У вас самые вкусные огурцы! – вдруг пропищала я неожиданно для себя.

Что-то дрогнуло в лице этого местного Чингачгука (местной Чингачгухи?)... Она протянула костлявую руку (я при этом обмерла от ужаса), ухватила из кадушки пару огурцов и кинула их в пакет бабули. И всё это молча. Наверное, это было из ряда вон выходящее явление, потому что остальные торговки дружно ахнули. А мы пошли обедать.

Как-то раз к соседям привезли грузовик щебня и свалили его возле забора. Для меня это был настоящий подарок судьбы, ведь в местных камнях, при везении и усердии, можно было найти окаменевшие отпечатки древних животных. А я очень этим делом интересовалась. И собралась на раскопки, вместе со своей курортной подружкой Юлькой.

Несмотря на свою ювенильную безбашенность, девочки мы были добрые, о взрослых заботились и старались не доставлять им лишних хлопот. Поэтому испросили разрешения на эту вылазку. Я у бабули, Юлька у своей мамы.

- Это точно недалеко? – переспросили они.

- Точно, - хором заверили мы. – Вон там – видите? – гора камней. Мы там будем.

Разрешение нам было дано, и мы с лёгкой душой рванули на раскопки, не подозревая, чем обернётся наша невинная затея…

На поднявшуюся суету мы с Юлькой даже внимания не обратили, слишком уж были увлечены, роясь в щебне, как ошалевшие фокстерьеры. В ржавой консервной банке уже лежали несколько ценных образцов, распаляя наш энтузиазм. Мы лишь проводили рассеянным взглядом бегущую куда-то толпу людей и вернулись к своему увлекательному занятию.

Помню, оседала на дороге жёлтая пыль и затихали вдали крики и причитания.

Потом толпа побежала в обратном направлении. И я, совершенно случайно, просто подняв глаза, увидела во главе её бабу Зою. И ужаснулась – такой свою бабулю я не видела никогда. Бледная, несмотря на южный загар, с вытаращенными глазами, она, наплевав на свой возраст и вес, мчалась впереди всех с выражением беспредельного отчаяния на лице. И я рванула к ней. Молча. И так же молча побежала рядом.

Мои старики, бывало, говорили: «Главное, чтобы войны не было». Им было с чем сравнивать. И у меня, пока я бежала, в голове билась одна мысль – война? неужели война? А как же мама?

Ничего страшнее я и представить себе не могла.

- А не ваши ли это девочки? – вдруг спросил кто-то.

Понадобилось какое-то время, чтобы эти слова дошли до бабули, а потом она резко остановилась и, тяжело дыша, посмотрела на меня. Рёв, который исторгся из её обширной груди, был сравним по мощности с корабельной сиреной. Во всяком случае, так утверждали местные.

- Ты? Где? Была? – заорала бабуля, отвешивая мне затрещины. А потом схватила меня в охапку и разрыдалась.

Ох и досталось нам с Юлькой тогда! Нет-нет, не физически. Но морально мы огребли по полной. Мы были малы и ничего не понимали. Что случилось? В чём дело? Ведь мы ничего плохого не сделали! Просто играли, причём с разрешения старших, и всё! Откуда такая паника? За что нас наказывают?

Когда все немного отошли от шока, я узнала, что происходило, пока мы ковырялись в камнях.

Солнце уже стало потихоньку склоняться к закату, самое жаркое время дня прошло, и можно было вновь идти на море. Освежённая послеобеденным сном, бабуля вышла на улицу и позвала меня. Раз, другой, третий… Голосище у бабы Зои был что надо, и почему мы с Юлькой его не услышали – загадка. Наверное, слишком были увлечены.

Слегка встревоженная, баба Зоя отправилась на поиски меня. К ней присоединилась и Юлькина мама. Они обшарили хозяйский сад и огород, заглянули к соседям. Нас не было. Тогда они пошли по посёлку, выкрикивая наши имена. Полагаю, они даже проходили мимо нас, но не заметили.

Муж, когда я рассказала ему эту историю, попытался сострить. Мы, мол, просто слились с природой. А я думаю, может, он был прав? Пылища от разбрасываемых нами камней стояла та ещё, наверняка мы были покрыты ею с головы до ног. И нас действительно могли не заметить… наверное…

Как бы то ни было, взрослые нас не нашли. И ударились в панику.

Брутальный маскулинный красавец Гиви давно уже был героем анекдотов. Точно так же, как и его исторические собратья: Иван, Мойша, Фриц и прочие. Он был секс-символом нашей советской эпохи. И среди курортников время от времени вспыхивали слухи, как кавказцы украли русоволосую красавицу. А потом группово изнасиловали, убили, расчленили и насильно выдали замуж в высокогорный аул.

Не знаю. Возможно, что-то подобное и было. Как во все эпохи и во всех странах. И вообще, насилие – не важно, какое – это тема для отдельного разговора.

А в том пригороде Гудауты (да и на всём Черноморском побережье Кавказа) мужики скорее бы отрезали себе яйца, чем тронули ребёнка. Любого ребёнка, независимо от пола, возраста, внешности и вероисповедания. А вот к бабе Зое подкатывали, это да, это было))) Красивая была женщина.

На наши поиски бросился весь посёлок. Всё взрослое население. Кто-то поднялся в горы, кто-то спустился к морю, кто-то шарился по окрестностям… А вот на двух малолеток, копошащихся неподалёку, никто и внимания не обратил…

Хорошо всё то, что хорошо кончается. Мы с бабой Зоей уехали в свою нерезиновую. Купив у «чёрной женщины» все её вкуснючие огурцы.

Но до Москвы они не доехали.