Про два высших образования
Основано на воспоминаниях, возникших после прочтения историй о сумасшедших заявителях в изложении участкового @yustasoid.
Никто не вносит столько разнообразия в рутинную работу правоохранительных органов, как душевнобольные люди. В этом смысле на переднем крае борьбы находятся, понятное дело, участковые уполномоченные полиции, поскольку именно им приходится в силу служебных обязанностей общаться с такими людьми, собирать материалы проверок по заявлениям различной степени бредовости, отказывать в возбуждении уголовных дел и уведомлять заявителей. Но душевнобольные – это как раз совсем не та категория людей, которые успокаиваются только одним ответом от участкового. Они (душевнобольные) настойчивы, упорны и очень изобретательны в достижении своей главной цели: разделить трудности настигшего их недуга с наиболее обширным кругом государственных служащих.
А поскольку письменные жалобы не позволяют душевнобольным в полной мере насладиться охреневанием людей в погонах от сообщаемых ими сведений, то преимущественно они используют такой безотказный и законный способ быть выслушанными, как «личный прием граждан».
Работая в подразделении собственной безопасности органов внутренних дел, я имел возможность в полной мере хапнуть горя от личного приема душевнобольных граждан. Поскольку эта категория заявителей изначально обращалась со своими жалобами к участковым, от которых неизбежно следовали ответы со стандартной формулировкой «в ходе проведенной проверки изложенные Вами факты своего подтверждения не нашли, с пролетарским приветом участковый уполномоченный», то в дальнейшем главной целью избирался именно тот самый участковый (или целый отдел полиции). И жаловаться на «полицейский беспредел» эти граждане шли, конечно же, в ОСБ.
Так что я не буду излагать содержание ставших обыденными жалоб типа: «у меня НЛО уже просто обнаглели, в форточку залетают, а участковый не принимает мер», или «соседи распыляют мне через замочную скважину цианистый калий, а местная полиция ничего не делает, потому что с ними в сговоре», или «меня облучает ЦРУ с целью получения какой-то информации, а участковый не хочет ловить шпионов», и так далее. Приведу два случая, отчего-то особенно мне запомнившихся.
Первый случай произошел в 2000-х годах, когда в один прекрасный и ничего не предвещавший изначально день ко мне на личный прием явились двое: мужчина и женщина. На вид им было где-то под шестьдесят, одеты были очень даже прилично, и вообще, производили впечатление вполне интеллигентной публики. Разговаривал в основном мужчина, речь у него была весьма грамотная, поставленная, какая-то даже академическая, что ли, излагал он последовательно и как бы логично. Женщина подавала по ходу его рассказа уточняющие реплики, содержание этих реплик выдавало в ней человека по крайней мере очень начитанного. Суть жалобы была такова:
Мужчина и женщина проживали в двухкомнатной квартире уже около пяти лет. Почти сразу же, как они там поселились, они обнаружили, что в квартире над ними успешно функционирует подпольная лаборатория по производству синтетических наркотиков. На мой вопрос, как им удалось это определить, мужчина несколько оскорбился и пояснил, что вообще-то у него два высших образования, и по первому своему образованию он – инженер-химик. Женщина же вставила, что у неё тоже два высших образования, и по первому образованию она – биолог. Так вот, мужчина при помощи химических формул всего пяти листах, которые он быстро исписал прямо на моих глазах, мотивированно изложил, почему запах, который они с женщиной стали сразу чувствовать, является типичным при производстве какого-то синтетического наркотика со сложновыговариваемым названием, химическая формула которого заняла строчки три.
По этому поводу, как сказал мужчина, они неоднократно обращались в госнаркоконтроль, уголовный розыск и ФСБ, но оттуда все их заявления неизменно отправлялись участковому, который почему-то ничего не находил, и в возбуждении уголовного дела отказывал. Видимо, делал вывод мужчина, участковый попросту «крышует» подпольную лабораторию. Но, продолжал мужчина, соседи-наркоторговцы, поняв, что их выпалили, перепрофилировались на другой вид наркотиков – растительный, потому как запах из той квартиры радикально поменялся.
И тут в дело вступила женщина, которая так же спокойно, с изложением каких-то биологических расчетов на трех листах, без проблем доказала мне, как ей удалось определить, какой именно вид растительных наркотиков производят сейчас её соседи. Причем участковый опять же не принимал никаких мер.
Между тем шел уже второй час личного приема, и мне стал понятен весь смысл фразы Дюма-отца из его бессмертного произведения «Три мушкетера»: «Д'Артаньян чувствовал, что тупеет; ему казалось, что он находится в доме для умалишенных и что сейчас он тоже сойдет с ума, как уже сошли те, которые находились перед ним», ну и далее по тексту.
Но следом мне вспомнилась другая цитата, уже из советской классики, а именно из книжки «Дядя Федор, пёс и кот»: «С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют». Действительно, с таким случаем, чтобы сразу оба заявителя дуплетом были не в себе, мне еще сталкиваться не приходилось. С целью немного прояснить ситуацию я прервал изложение женщиной биологических теорий словами: «Скажите, а Ваш супруг…». «Это мой брат!» - отрезала женщина, и для меня всё стало понятным.
Оказалось, что заявители – родные брат и сестра, которые лет пять назад стали проживать вместе, поскольку почти в одно и тоже время разошлись каждый со своими супругами. Причина их разводов лично мне была ясна, как и то, почему у них обоих «шифер зашелестел» почти что в одном и том же направлении. Похоже, в данном случае была виновата наследственность. Поэтому я в весьма вежливой и тактичной форме постарался завершить «познавательную страничку», традиционно «переведя стрелки» на ФСКН, и посоветовав жаловаться именно туда с мотивировкой, что наркотики – это их профиль.
Второй случай имел место тоже в середине 2000-х годах, и запомнился мне на всю оставшуюся жизнь своей зашкаливающей фееричностью. Началось всё со звонка на «телефон доверия», в ходе которого некий мужчина сообщил, что имеет желание сообщить славным органам собственной безопасности суперважную оперативную информацию про то, как два милиционера пытаются отмутить у него жилье. На предложение приехать к нам в контору и всё рассказать, мужчина ответил, что он является инвалидом по зрению, передвигается по городу только с сопровождающим, и поэтому просил нас приехать к нему. Причина выглядела вполне уважительно, а ожидаемая информация достаточно важной и перспективной, поэтому я и еще один сотрудник нашего подразделения выдвинулись по указанному мужчиной адресу.
Адрес представлял собой пятиэтажное общежитие коридорного типа, то есть все комнаты располагались по двум сторонам длиннющих, во все здание, коридоров. Искомая комната располагалась посредине одного из таких коридоров, на первом этаже. Подойдя к двери, мы постучались, нам кто-то открыл дверь, и мы вошли внутрь.
В комнате было не то, чтобы не слишком светло, а очень, очень темно. Мы остановились около двери, которую с дури закрыли за собой, и не решались пройти внутрь, потому что не видели вообще ничего, в связи с чем попросили хозяина включить свет. Но он ответил нам человеческим голосом откуда-то сверху, что поскольку страдает заболеванием глаз, то врачи категорически запрещают ему свет, и он существует только в темноте. Поэтому, продолжал хозяин, он выкрутил в комнате все лампочки и избавился от всех осветительных приборов. Опять же, это звучало вполне убедительно, и в тот момент я еще не почувствовал всей глубины надвигающейся лажи.
Через несколько минут наши глаза вполне освоились в темноте, и нам удалось как-то рассмотреть комнату. Она была достаточно большая, квадратов двадцать, наверное. Окна в комнате были наглухо задраены какими-то очень плотными одеялами. Посреди комнаты стояли два стола, на которые была водружена кровать с панцирной сеткой. Еще на двух столах, но уже в правом дальнем углу, располагался маленький столик. Мой коллега пошел в ту сторону, и, по его словам, нащупал на том столике стоявшую там электроплитку и какую-то посуду. Всё, других предметов обстановки в комнате не было. В тоже время нам удалось определить дислокацию хозяина комнаты: он сидел на кровати, которая, как вы уже знаете, стояла на двух столах, и вещал оттуда. Как он умудрился так быстро туда забраться, было не совсем понятно. Лично мне показалось, что это хлипкое сооружение вот-вот рухнет на наши головы, поэтому я старался держаться оттуда подальше. При этом ходить по комнате было как-то страшновато, потому что под ногами подозрительно хрустел какой-то мусор, рассмотреть который в связи с темнотой не представлялось возможным. Воздух в комнате был достаточно спертый, хотя это слово не способно в полной мере описать жуткую духоту и смрадный запах. Стремясь сократить наше пребывание в этой обстановке до минимума, мы приступили к опросу хозяина.
Оказалось, что ему около пятидесяти лет, раньше он работал инженером-электриком на одном из оборонных предприятий, но пару лет назад вышел на пенсию по инвалидности из-за болезни глаз. Особенно он подчеркнул, что у него два высших образования: высшее техническое и высшее юридическое, которое он получил заочно. В соседних с ним комнатах (справа и слева) проживали два сотрудника милиции. По словам хозяина, они вступили в преступный сговор с целью завладеть его комнатой, и поэтому начали вредить его здоровью при помощи технических средств. Так, хозяин комнаты утверждал, что милиционеры сделали под его комнатой подкоп (общежитие было очень древнее, и цокольного этажа не имело). По этому подкопу милиционеры в свободное от службы время регулярно протаскивали от одной своей комнаты к другой, но все время под полом комнаты страдальца, электрический трансформатор особо большой мощности. Тут заявитель пустился в сугубо технические рассуждения по поводу расчета конструкции такого прибора, и по его словам выходило, что если его расчеты верны, то жить ему осталось максимум месяц. Поэтому он принял меры предосторожности: с целью сократить смертельное воздействие электромагнитного излучения, он практически не ходит по полу, а пребывает в основном на высоте. Вот так просто и элегантно он объяснил удививший нас принцип расстановки мебели.
Пообещав во всем тщательно разобраться, мы покинули «облучаемый» объект, и прошлись по общежитию. Выяснилось, что в одной из соседних с заявителем комнат проживал с семьей милиционер вневедомственной охраны, а в другой – пенсионер ФСИН, также с семьей. Никаких подкопов в комнатах у них мы, конечно же, не обнаружили. Остальные жильцы пояснили нам, что заявитель раньше был вполне адекватный дядька, но пару лет назад у него «засвистела фляга», и он посредством жалоб начал борьбу практически со всем окружающим миром, включая администрацию общежития и большинство жильцов. Кстати, местное население рассказало одну интересную деталь: оказывается, когда это было ему необходимо, наш заявитель всё прекрасно видел, и никакой болезни глаз не обнаруживал, да и инвалидность ему дали по поводу душевного заболевания, а вовсе не по зрению.
Поэтому, когда однажды мне предложили за казенный счет получить второе высшее образование, я отказался. Наверное, в основном на волне впечатлений, полученных мной от этих историй. Кто его знает, как эта коварная штука – второе высшее образование – повлияла бы на меня…
