Предсказание. Часть 2⁠⁠

Часть 1

— Выходи, – солдат, открывший дверь, кивнул на соседний кабинет.

Андрей прошёл, куда ему указали. К центральному пульту уже подключили аппарат сканирования, посадили внутрь заливающегося слезами Пантелеева–младшего, а полковник ходил вокруг техников, заканчивающих наладку.

— Так, иди сюда, – кивнул он Андрею, – мы разобрались сами, а ты сиди рядом и наблюдай. Появятся идеи – сразу говори.

— У вас же ребёнок плачет, – Андрей показал на малыша, который кричал и тёр кулаками мокрые глаза, но никто не обратил на его слова внимания.

— Готово, – один из техников включил пульт, – откатываемся на три часа назад, – он забарабанил пальцами по сенсору, отдавая команды, – запускаем последовательное сканирование с интервалом в одну новость.

«Актёр» – система моментально выдала ответ на экране, сразу же запустив процесс ещё раз.

— Три часа назад всё было в порядке, – техник удовлетворённо кивнул головой, – пусть работает до первого сбоя.

Актёр

Актёр

Актёр…

Каждые несколько секунд надпись обновлялась, выдавая один и тот же результат. Андрей смотрел на экран, забыв уже о плачущем ребёнке.

— И долго это будет продолжаться? – Петров толкнул его и показал на мерцающую надпись.

— Я не знаю. Там должны быть тысячи пунктов за три часа, компьютер со всего мира собирает информацию – и новости, и видео, и фотки, вообще всё, что появляется в сети.

— Ладно. Почему он пацана дояркой обозвал?

— Да не знаю я! – прошипел в ответ Андрей. – Может, он просто не знает этого слова в мужском роде! А может, мальчику надо пол сменить! Вы бы лучше его успокоить попробовали, он же плачет!

— Понятно, – полковник зевнул, – от плача с ним ничего не случится, мы же его не обижаем. Быстрее закончим – быстрее вернём родителям.

— Вы всё–таки варвары, – сказал Андрей, – то ракетами всех забросать готовы, то ребёнка вам не жалко. Нельзя так жить.

— Мне и взрослых тоже не жалко, – остановил его Петров, – особенно тех, кто слишком много разговаривает.

Андрей замолчал, продолжая наблюдать, как на экране вспыхивает одно и то же слово, обещая ребёнку прекрасное будущее. Надо же! Точность прогнозирования 80 %! Этот мир должен был стать лучшим местом во вселенной с такими прогнозами, но ведь в действительности ничего особо не поменялось. В любой момент в твою жизнь может ворваться полковник Петров и заявить, что у тебя больше нет никаких прав, будь ты хоть врачом, хоть актёром, хоть дояркой. Планетой управляют вот такие злые люди нетворческих профессий, и никакие прогнозы не исправят эту ситуацию.

— Есть! – громко сказал техник, ткнув пальцем в сенсор. – Прогноз сменился на доярку.

— Выводи новость на экран, – приказал Петров, – что там случилось такого?

— Сейчас, – техник пробежался пальцами по клавиатуре, и экран засветился, показывая, из–за чего может начаться война, – готово!

— Музыкальный коллектив «Глубокие мысли» выпустил свой новый трек «Голуби и Пежо», – прочитал полковник вслух. – Это что ещё такое?

— Это и есть та новость, после которой пошли неправильные прогнозы, – техник ещё раз нажал на кнопки, – хотите, выведу полный текст?

— Сегодня состоялась премьера песни и клипа замечательной группы… – Петров начал читать, но сразу же остановился. – Что за бред?! Всё случилось из–за песни?

— Я не знаю, – техник пожал плечами, давая понять, что он всего лишь винтик в бездушном механизме, гадающем на песнях и клипах, – компьютер именно это выдаёт.

— Это возможно? – теперь Петров обернулся к Андрею.

— Попробуйте убрать эту новость из системы, перейдите сразу к следующей, – посоветовал тот, опасаясь признаться, что не слишком верит в такую странную причину войны, – если без неё прогноз не поменяется, значит виновата песня.

— Делай, – полковник кивнул технику, и тот через минуту запустил следующее сканирование ребёнка, который наконец–то устал плакать и заснул с пальцем во рту.

«Актёр», – написала система спустя несколько секунд.

— И что это значит? – Петров в этот раз первым делом обратился к Андрею.

— Вы же сами видите, новость на самом деле вызывает такой плохой прогноз. Я не знаю, как песня влияет на вероятность войны, но без неё прогноз остаётся обычным.

— Так, пойдём поговорим. – полковник указал на дверь, махнул рукой человеку с блокнотом, и они все переместились в соседнюю комнату. – Как разобраться, почему именно песня приводит к войне? Можно заглянуть в эту вашу машину и выяснить, почему она так решила?

— Наверное, заглянуть можно, – Андрей кивнул, решив идти до конца. Он не знал ответа на вопрос, но и войны ему тоже не хотелось, – но она же анализирует столько информации, что все связанные друг с другом новости мы будем разбирать несколько лет. А эта песня вряд ли является единственным фактором. Скорее всего, она просто последняя капля в какой–нибудь череде событий.

— Будем анализировать? – громко зашептал человек с блокнотом, потянувшись губами к уху полковника.

— Подожди пока, – тот уклонился и снова посмотрел на Андрея, – какие у тебя идеи? Что надо делать?

— Я бы попробовал устранить причину. Вы видели ссылку на новостной сайт? Это же какая–то новость из глухой тайги. Группа неизвестная, вряд ли про неё прочитало много народу, да и саму песню мало кто слышал…

— То есть нужно устранить группу? – полковник повернулся к человеку с блокнотом. – Делай!

— Подождите! – Андрей прыгнул, ухватив собравшегося уходить помощника за рукав. – Вы чего, с ума сошли? Не надо устранять группу! Не в группе дело, а в песне. Она уже вышла, событие случилось, его не отменить. Давайте попробуем для начала мирное решение! Не знаю… Дайте им денег, пусть они закроют группу, удалят из сети все свои песни, и пообещают никому и никогда не петь про этого голубя и Рено.

— И Пежо, – сказал помощник, сверившись с блокнотом, после чего отдёрнул руку, – отпустите, вы мешаете мне работать.

— Остановите его, – попросил Андрей, – не трогайте вы эту группу!

— Так, забыли, – полковник на несколько секунд задумался, – а как мы из интернета песню удалим?

— Ну не знаю я! Вы же военные, у вас возможности всякие! Напишите вирус, который отслеживает только эту песню и стирает её с любого носителя. Разве вы такое не можете? Только явно ничего не запрещайте, иначе прославите эти «Глубокие мысли» на весь мир. К тому же группу наверняка почти никто и не слушал. Вы бы стали слушать песни с такими названиями?

— Мы такое можем сделать? – спросил Петров у помощника, который тут же начал задумчиво рыться в блокноте.

— Вы просто сразу начните делать, разберётесь потом, времени мало, сейчас во всём мире все тоже ищут причину, может, кто–то уже докопался, из–за чего всё случилось, – Андрею пришла в голову новая мысль, – а пока давайте подсунем системе новость, что эта группа распалась, все песни утеряны и никаких новых больше не будет. Хотя бы узнаем, повлияет это как–то на прогноз или нет.

— Ты можешь сразу все свои идеи озвучить? – огрызнулся на него полковник. – Что ты мне их по одной выдаёшь? Есть у тебя ещё что–нибудь?

— Так я же не знаю, что дальше случится, – Андрей стал оправдываться, – давайте проверим, а там уже посмотрим.

— Иди объясняй оператору, – Петров указал головой на дверь, – мы сейчас подойдём.

Андрей вернулся к главному пульту и рассказал заскучавшим техникам о своей идее. Через несколько минут они подсунули новость системе и ждали команды на сканирование так и не проснувшегося Пантелеева–младшего. Вернувшийся в одиночестве полковник ходил по комнате, подгоняя всех, кто попадался ему на глаза.

— Запускаем, – оператор сказал погромче, чтобы привлечь внимание Петрова, отошедшего с мобильником в подальше от народа.

— Да запускайте уже, – поторопил его Андрей, но оператор косился на начальника, не решаясь начать без команды.

— Ну что вы там тянете? – Петров на секунду убрал трубку от уха, закрыв её ладонью. – Сколько можно ждать?

Оператор облегчённо выдохнул и запустил сканирование, которое почти мгновенно завершилось надписью «Ямщик».

— Ну скажи нам что–нибудь, – подошедший полковник отвернулся от экрана и со злобой смотрел на Андрея, – моей фантазии на эту вашу чудо–машину уже не хватает.

— Я не знаю, думаю, система решила, что группа всё же как–то повлияет… – начал Андрей, но Петров не дал ему договорить.

— Хватит! Давай теперь я попробую по–своему, – сказал он, разворачиваясь к техникам, – подсуньте машине новость, что группа погибла в автокатастрофе, а все записи безвозвратно утеряны.

Андрей в этот раз решил не возражать, чтобы не нервировать полковника ещё больше. Ему было жалко какую–то далёкую группу с глупыми песнями, но спасение мира стоило того, чтобы пожертвовать несколькими ничего не значащими людьми, которые по неведомому стечению обстоятельств могли в будущем вызвать какой–то мировой катаклизм. Может быть, именно так и работает равнодушие? Сначала ты считаешь, что принести в жертву кого–то ради благородной цели – не такая уж и плохая идея, главное, чтобы этим кем–то был незнакомый человек. А потом тебе уже никого не будет жалко, потому что для достижения великих целей нужны великие жертвы.

— Да что происходит?! – от крика Андрей вернулся из глубины своих мыслей и посмотрел на экран, который написал что–то уже совсем странное:

«Вариант не распознан».

— Это что означает? – полковник сразу же возник рядом с Андреем, основательно встряхнув его. – Предрасположенность к какой–то профессии, которая появится только в будущем?

— Нет, у нас же коммерческая программа, – Андрей почесал голову обеими руками, пытаясь придумать объяснение, – а родители не любят, когда детям выдают неопределённый прогноз. Потому что если нет склонности к какой–то уже существующей профессии, то вероятнее всего ребёнок просто ни на что не способен, а такое, сами понимаете, никому показывать нельзя. Поэтому все неопределённости из прогноза исключены, программа их пропустит, она обязана выдать хоть какой–то результат. Если же она ничего не нашла, то выдаст случайное значение. То, что она сейчас показывает – такого в принципе не может быть!

— Ты лучше сразу говори, что делать, – толкнул его Петров.

— Так, постойте, – мысли в голове опять понеслись с невиданной скоростью, – если предположить, что песня в будущем приведёт к атомной войне, в результате которой людям придётся вернуться в развитии на несколько веков назад, то вариант с отсутствием профессии может, скорее всего, означать только одно – людей на планете не останется, тогда и профессии не нужны. Без этой песни станет только хуже. Хотя… – он задумался ещё на секунду, – знаете, а ведь мы почему–то считали, что будем воевать друг с другом, страна против страны. Почему мы не предположили, что война может быть совсем иной? Например, люди могут сражаться против машин. Мы так много фильмов про это сняли, так много книг написали. А когда дошло до дела, мы даже не рассмотрели такой вариант. Почему? Почему мы не подумали, что на нас могут напасть, например, инопланетяне? И знаете, что получается во всех этих случаях? С этой глупой песней мы выиграем войну, пусть и станем доярками и конюхами. А без неё проиграем.

— Да твою мать! – полковник выхватил из кармана телефон, ткнул в него и заорал в трубку, – отменяй всё! Никого не трогать! – он прислушался к ответу и облегчённо вздохнул. – Пока следите за ними, будьте на месте.

— То есть вы всё–таки хотели устранить группу? – спросил Андрей. – Вы решили пожертвовать людьми, даже не разобравшись до конца в том, что случилось?

— Не твоё дело, что мы там решили, – Петров спрятал телефон и посмотрел на застывших вокруг техников, – вам что, нечем заняться? Продолжайте работать! А вот ты, – он повернулся к Андрею, – давай дальше. Что надо делать?

— Теперь точно не знаю. Тут какой–то тупик, понимаете? Если бы группы не существовало в принципе, то ничего этого не случилось бы. Но она есть, и теперь после их песни любое развитие событий приводит к чему–то плохому. Я не знаю, что делать. Мы же в любом случае теперь станем жить в ожидании войны, готовиться к ней, всем миром делать бомбы вместо телефонов и велосипедов. И она обязательно начнётся просто потому, что мы будем слишком сильно её бояться.

— Хватит раскисать! – Петров подошёл вплотную, схватил Андрея за халат и встряхнул. – Ты что, думаешь – раз я военный, то хочу прожить оставшуюся жизнь в ожидании битвы? И на старости лет с кем–то драться? Никто не хочет войны! Солдаты сейчас нужны не для того, чтобы воевать, а для того, чтобы враг боялся напасть! Я и есть такой солдат. И мне от тебя нужна хорошая идея не для того, чтобы запустить в кого–то ракету. Мне нужно, чтобы ситуация была под моим контролем, тогда меня снова начнут все бояться. Это всем нам сейчас нужно. Соберись и дай мне идею, – он тряхнул Андрея ещё раз, – она может спасти этот мир.

— Попробуйте удалить из системы новость про группу и прекратите меня толкать, – Андрей сбросил руку полковника, подтянул стоящий рядом стул и устало опустился на него, – продолжайте сканирование, добавляя по одной новости.

— Зачем? Что это даст?

— Просто попробуйте, – попросил Андрей, – это моя последняя идея, хочу её проверить.

— Мне нужно обоснование, – возразил полковник, – я не могу действовать просто наугад. Что именно должно случиться? Как долго придётся продолжать сканирование?

— Я уверен, что сейчас по всей стране работает куча специалистов, и у каждого много идей, – Андрей потёр руками лицо, разгоняя усталость, – думаю, все мои идеи кто–нибудь уже не раз высказал и проверил. И то, что я сейчас предлагаю, тоже наверняка пришло кому–то в голову. Попробуйте, может получиться. А может и нет. Ну или сами что–нибудь придумайте.

— Чёрт с тобой! – огрызнулся Петров, оборачиваясь к персоналу. – Делайте, как он сказал. Удалите эту новость и продолжайте добавлять остальные.

Андрей безучастно сидел, больше уже ничего не чувствуя, кроме страшной усталости. Может быть, не так уж и плохо, что этот мир исчезнет в своём нынешнем виде. Не станет людей, никто не будет терзать планету, обижать друг друга, пропадёт несправедливость, бедность, жестокость. Может быть, когда–нибудь потом, через миллионы лет, на Земле появятся новые разумные существа, более добрые, умные, любящие друг друга. Ведь есть же такой шанс…

Актёр

Актёр

Актёр…

Запущенная заново система больше не предвещала войн, но она ведь не знала всей правды. Не догадываясь о существующей где–то далеко отсюда группе с дурацкими названиями песен, она снова предвещала спящему Пантелееву–младшему хорошую жизнь. Андрей следил за мелькающими надписями и незаметно для себя закрыл глаза, отправившись в мир снов вслед за ребёнком.

— Вставай, просыпайся, – кто–то осторожно толкнул его в плечо, и, открыв глаза, Андрей увидел стоящего над собой Петрова, – теперь можешь объяснить, что происходит?

— А что случилось? – Андрей спросонья никак не мог понять, что от него хотят.

— Смотри, – полковник указал рукой на экран, где светилась надпись: «Доярка». – Это появилось после новости о том, как студент в Германии сломал ногу, пытаясь снять с дерева кошку. Теперь у нас новая причина. Ты ведь этого ждал?

— Да, – Андрей встал, потирая затёкшую спину, – просто не думал, что так быстро.

— Быстро? – удивился Петров. – Ты проспал целый час!

— Нет, это быстро, – заверил его Андрей. – Сделайте теперь вот что – верните новость про группу, но после неё добавьте другую – что центры прогнозирования закрываются по всей планете и через неделю полностью прекратят работу, – он посмотрел в удивлённое лицо полковника, – просто сделайте, я объясню. А после этого запустите сканирование. И повторно запустите его, добавив все остальные новости вплоть до этого несчастного, который полез за котом.

— За кошкой, – добавил человек с блокнотом из–за спины полковника.

— Неважно, – отмахнулся Андрей, – сделайте, что я говорю.

В этот раз техники сразу же взялись за работу, не дожидаясь приказа полковника. Несколько минут они возились с данными, пока не запустили первое сканирование.

Актёр.

— И второй случай, – попросил Андрей, наслаждаясь растерянностью на лицах людей.

Актёр.

— Вот теперь я расскажу, – он сказал погромче, чтобы его было слышно всем, но в этот момент полковник кивнул головой, и двое солдат схватили Андрея под руки и вытащили из комнаты, зажав рот. Они донесли его до кабинета, хотя он даже не пытался сопротивляться, втолкнули внутрь и захлопнули дверь. Через полчаса пришёл Петров.

— Ты уж прости, – он говорил вроде бы с сочувствием, но в его голосе Андрей слышал только радость, – я просто не хотел, чтобы кто–то случайно узнал то, что ему знать не стоит. В качестве извинения могу сказать – мы передали информацию, что во всём виноваты сами центры прогнозирования, что именно они и вызовут какой–то катаклизм в будущем. Её проверили, пока всё подтверждается. Скоро правительство свяжется с другими странами, чтобы раскрыть всем причину, думаю, вашим центрам осталось недолго существовать. Так что ты, к сожалению, можешь оказаться без работы. Поэтому я предлагаю тебе работать на меня. Нам нужны толковые ребята. Тем более, что отпустить тебя просто так после всего случившегося я вряд ли смогу. И расскажи, как ты догадался, что дело в прогнозах?

— Свою собственную систему прогнозирования вы ведь не закроете? – спросил Андрей вместо ответа, но полковник предпочёл ничего не говорить. – Конечно не закроете. И она, возможно, когда–нибудь снова предскажет вам катаклизм. Точность прогнозирования у нашей системы 80%. У вашей, думаю, ещё выше. Это вообще больше не система прогнозирования, это прибор, измеряющий будущее. И, как почти любой измерительный прибор, он немного меняет то, что измеряет. Таких приборов тысячи по всему миру, и они производят миллионы измерений. Они уже полностью изменили то будущее, которое было бы возможно без них. Это как измерить температуру воды в одном маленьком чайнике миллионом термометров. Вот я и подумал, что дело не группе и не в студенте, да и вообще ни в каком–либо событии вообще. В наших измерениях мы почти достигли той точки, когда будущее в основном и формируется самими прогнозами. К чему именно это приведёт – я не знаю, но, кажется, к чему–то плохому. И песня стала такой точкой. А без неё студент со сломанной ногой. Продолжите проверять дальше – быстро найдёте новую причину. Из–за прогнозов всё в мире движется в одном направлении, что–то глобальное произойдёт в любом случае. И знаете, а вдруг случится что–то хорошее? Хотя я и не очень в это верю.

— То есть всё так просто? – спросил полковник. – Зная будущее, мы пытаемся изменить его, но делаем только хуже?

— Типа того, – подтвердил Андрей. – Но может быть и другой вариант. Сейчас мы откажемся от системы прогнозов, потому что она обещает что–то неизвестное и потому пугающее. А дальше люди засомневаются и в других сложных компьютерных системах – а не враги ли они нам тоже? Давайте откажемся и от них! И вообще от сложной непонятной техники, вдруг она угрожает разрушить мир? Давайте вернёмся к истокам, станем пахать землю и охотится на мамонтов. Ведь даже телефоны изменили будущее, отдалив нас всех друг от друга, хотя должны были соединить. Сейчас будущее зависит от любой технической мелочи. Когда не было сложной техники, в жизни мало что менялось, люди по несколько веков жили одинаково. Техника разрушила эту стабильность, и она продолжит это делать. Но что случится, если мы откажемся от неё?

— Доярка снова станет престижной профессией? – усмехнулся Петров.

— Вряд ли… – Андрей пожал плечами. – Ваша профессия будет куда более востребованной. Вы–то от своих телефонов и ракет не откажетесь. Как и сейчас от прогнозов.

— Ну вот видишь, к нам стоит присоединиться в любом случае.

— Да, – Андрей с тоской посмотрел на разобранный пульт, – хотя мне кажется, что лучше бы я стал скрипачом.