Практиканты⁠⁠

Часть третья

Вахтовка стояла возле барака с открытыми окнами. Из них разило высокоградусными испарениями. Народ обсуждал происшедшее.

Гриша обернул руку носовым платком, вскарабкался на подножку, открыл дверь кабины. На полу — затёртая кровь; ветошь, которой это было сделано, сейчас болтается на кольях возле трупа. На дверце с внутренней стороны — лишь несколько капелек. Видно, как тащили тело к другой дверце. Может, кто-то сидел рядом с шофёром, но пригибался, чтобы его не заметили?

Раздался голос водителя:

— Ты чего тут шаманишь?

Гриша даже вздрогнул, так он увлёкся экспериментом.

— Да вот хочу понять, как убивали угонщика.

— Зачем? — искренне удивился водитель, который уже слабо держался на ногах.

— Ну, может следствию пригодится… — Гриша не мог признаться, что всё это интересно ему самому.

— Какое следствие?! Нет тела — нет дела, — высказался мужчина и направился к двери в барак. Его руку оттягивала сетка с двумя бутылками белой, «Завтраком туриста» и пятилитровой банкой с болгарскими маринованными овощами.

— Как это — нет тела? — крикнул Гриша вслед ему. — А куда оно делось?

Но водитель слишком спешил продолжить разговор с собутыльниками и не ответил.

Неудавшийся следователь поплёлся по улице, размышляя, что нужно бы поговорить с ребятишками, которые оказались свидетелями событий. Только как-то это… гадко и стыдно, что ли… Горе-педагоги вывели ребят на экскурсию с тупой романтической целью — отправить по воде кораблики с записанными желаниями. А что получилось?.. А уж этот его напарник Платонов, который любого использует в своих целях… Может, практикантов даже выгонят из села. Правильно и сделают.

Гриша заметил восьмиклассницу Катю, которая вышла из сельмага с двумя коробками детского питания. Странная же здесь привычка — закупаться в магазине сразу ящиками, мешками и коробками.

Катя не выглядела подавленной, она улыбнулась учителю:

— Здравствуйте ещё раз. Вот, сестрёнке яблочное пюре купила. Другое она выплёвывает.

И Гриша не удержался:

— Катя, а вы с девочками не видели, что происходило в кабине вахтовки?

Девушка презрительно сморщилась:

— Вот ещё — на мордобой смотреть. Пугало сказал, что поучит шутника, значит, поучил.

— А другого человека вы не заметили, который мог бы водителя порешить?

— Порешить? — удивилась Катя. — Да он живой остался. Когда мы в село вернулись, Даяна Базаржаловна сразу в сельсовет побежала. Позвонили в Майск. Начальник отделения даже машину высылать не стал, отправил кого-то на мотоцикле на разведку. На дороге стояли метки, была кровь. А водитель, видать, сбежал, чтобы второй раз за свои шуточки не получить.

Гриша заметил:

— Но Вова ведь чего-то или кого-то испугался, хотя он не из трусливых, так?

Катя кивнула:

— Пугало безбашенный. Только простой, как три копейки, и тупой. Вчера подошёл ко мне и попросил на своём кораблике красиво написать вот что…

Девушка достала из кармашка блузки бумажку. На ней коряво, как рукой семилетки, было выведено: «Машынизд поиста».

Бедняга Пугало мечтал водить поезда…

Разговор с девушкой не облегчил состояние Гриши. Это же бред, что мёртвый человек с выпавшим кишечником мог куда-то переместиться. Значит, у него был подельник. Или враг. Недаром, пока сам он сидел у трупа, тайга казалась ему такой же опасной, как чёрная топь. Итог — нужно ждать ещё чего-то ужасного. От обилия потустороннего и необъяснимого разболелась голова.

Дома — бывший детдомовец уже стал называть съёмное жильё «домом» — Маша потчевала Антона молодой картошечкой и ловко нарезала крупную солёную рыбу. Хозяйка защебетала, что нужно на следующих выходных заколоть плохо растущего подсвинка, наварить квартирантам такой тушёнки, какой они ещё не пробовали.

— Поможете с убоем-то? — спросила она. — Или соседа звать?

У практикантов застряла в горле картошка, и они молча уставились на неё. После сегодняшнего слово «заколоть» вызывало дурноту. Хозяйка засмеялась.

— Поможем, — буркнул Антон и объявил: — Я пошёл досыпать. Спасибо, сроду такой вкусной картошки не ел.

И удалился, пошатываясь.

Маша не спрашивая поставила перед Гришей кружку чая с молоком. Он хлебнул и сморщился: чай почему-то оказался солёным. Пришлось из уважения к хозяйке выпить всё до дна.

— Здесь так принято чай заваривать, — пояснила Маша. — Для силы и выносливости.

А потом предложила:

— Ну что, квартирант, поговорим? Или будешь для Генки-участкового бумажки писать?

Гриша снова подивился прозорливости хозяйки. Он действительно хотел всё записать, чтобы ничего не упустить. Кроме чертовщины, конечно. Но тут его неудержимо потянуло в туалет.

— Да, поговорим, конечно, — вежливо ответил Гриша. — Я вот только во двор выйду…

И накинул пиджак: по ночам уже было близко к нулю градусов.

Хозяйка кивнула, в её глазах заплясали смешинки.

Гриша прошёл вдоль скотного двора к добротной крашеной будке с маленькой лапочкой на коньке, но не успел откинуть крючок и открыть дверь…

Из ночной тени ему на грудь упало что-то холодное, деревянное, вонючее, потянуло своим немалым весом на землю. Гриша успел выбросить вперёд руки и попытался оттолкнуть от себя нечто. Но не удалось. На его плече лежала голова давешнего покойника с распахнутым ртом, вся полость которого была занята тёмным языком. Белки закатившихся глаз отсвечивали бурым в свете слабосильной лампочки.

— Освободи… убери нож… — послышались нутряные звуки при недвижных чёрных губах.

Гриша ещё раз попробовал оттолкнуть уже окоченевшее тело. Не вышло. И тогда он дёрнул нож. Покойник тут же осел вниз, как распоротый бурдюк. Гриша глянул на оружие. Это точно не Вовкин нож.

И тут в очередной раз в Буаяре отключили свет.

Земля канула во тьму, а над ней распростёрлось небо с мириадами сверкающих, переливающихся миров. Млечный путь показался необычайно близким и ярким, с ясно различимыми крупными звёздами. Гриша хотел было заняться ножом, обернуть его платком и припрятать до встречи с участковым, как заметил ещё одну галактику, похожую на Млечный путь, а чуть поодаль — ещё и ещё… Это тоже была какая-то совершенно невозможная чертовщина, но невообразимо прекрасная и притягательная. Ему почудилось, что пожелай он взлететь в это фантастическое небо, то тотчас оторвётся от натоптанной земли с пожухлой травой. Голова закружилась от своей силы и величия, а душа, казалось, рванулась вверх…

Он одумался, всей силой воли задавил необычный порыв, обернул нож платком и затолкал его в рукав пиджака. А избе уже горели прерывистым красноватым пламенем две свечи, а хозяйка поджидала его у кухонного стола.

— Пиджак сниму… — пролепетал Гриша, прошёл в комнату, свернул его и сунул под здоровенную сумку Антона.

— Мертвечиной пахнет, — сказала Маша, когда он уселся на табурет.

Она ещё что-то хотела добавить, но плотно сжала губы.

Гриша поднялся и тщательно, с брусочком хозяйственного, промыл руки, лицо и шею. Утёрся полой рубахи, пожалев хозяйское полотенце.

Маша покачала головой и пробормотала что-то вовсе непонятное: «Ни от бохолдоя, ни от его запаха не избавиться».

— А кто такой бохолдой? — спросил Гриша.

— Не заморачивайся. У бурят это низший дух. Я вот что хотела-то… Ты же неразговорчивый, о себе ничего не рассказываешь. А я живу одна, иногда поделиться с кем-то хочется. Вот сегодня вспомнилась мне сестра. Выслушаешь? — сказала хозяйка.

Гриша кивнул, ощутив важность момента.

— Мы с сестрой тоже без родителей росли, у речки Бирюсы. Тяжко нам пришлось, и в десять лет сестра сбежала. Нашла я её нескоро, когда уже закончила школу и училище, в Александровской психушке под Иркутском. Сказали, что она опасная для людей и себя. А я… — тут Маша улыбнулась, но Грише её улыбка показалась злобным оскалом — … я обманом увезла её от людей подальше. Но сестра временами перестала узнавать меня и вскоре снова сбежала. Поселилась в тайге, в землянке. Сделалась одегон, то есть ведуньей. В других местах таких шаманками называют. Но у сестры даже бубна не было, только обруч-трещотка. Она лечила людей. Слава к ней пришла. А вместе с ней и горе… Воспользовался кто-то телом сестры, понесла она. Я к нашему шаману пошла, а он сказал, что суждено ей вместе с младенцем погибнуть. Не могут одегон иметь детей.

Зимой, в метель и лютый мороз, отправились мы с шаманом к сестре. Я его всю дорогу ругала: какой же ты шаман, если пургу остановить не можешь. А он твердил, что это не ветер со снегом, а духи бесятся… У самой вершины хребта, где и деревьев-то почти нет, нашли мы землянку. Дверь сорвана, на пороге сугроб. Нары с сестрой наполовину занесло, лицо синее, живот от груди до низу разрезан… В руке — нож. Видно, сама она пыталась дать выход ребёнку на свет. Дня три мёртвой пролежала… Шаман нашёл рядом скрюченного младенца, в тряпицу завернул. Сказал, что он в отличие от сестры, человек, его по-человечески хоронить нужно.

А потом сломал обруч, трещотку с побрякушками, бросил её на тело, забрал у меня из рук ребёнка, да и вытолкнул, не дал сестру оплакать, начал камлать. Крутился на одной ноге, выл и свистел пуще ветра. Крыша землянки рухнула и погребла сестру. Потом велел мне одной домой идти. Мол, жива останусь — значит, простили меня тэнгри, высшие духи, за родственницу. Замёрзну — стало быть, таково моё искупление. Я про ребёнка от ужаса-то и спросить забыла. Метель стихла, теплее стало. Живой я вернулась. Было это двадцать один год назад. Тебе-то сколько лет?

— Двадцать один… — сказал Гриша. — Мне очень жаль тебя, сестру, младенца. Похоронил его шаман?

Маша пожала плечами.

Гришу осенило:

— Тебе чудится, что он остался жив?

Маша горько промолвила:

— Нет, конечно. Я сама его подержала… Кусок мороженого мяса. Ну а теперь-то про себя расскажешь? Или скрытничать будешь?

Грише стало неудобно перед хозяйкой, поведавшей такую трагичную историю, и он сказал:

— Мне и вправду говорить о себе нечего. Подкинули к дверям детской больницы зимой, в лютый минус, только в одной тряпице. Все думали, что не выживу. Главврач Дома малютки дал фамилию, имя и отчество. Когда я перешёл в детдом, подарил газетную страницу с рассказом, как меня геройски выходили врачи. Но я её потерял. Все звали Подкидышем. Закончил школу, поступил в пединститут, потому что привык к детям. Теперь вот сюда на практику приехал. Вот и всё.

Маша улыбнулась:

— Ну и не бойся, что после сегодняшнего от практики отстранят.

И тут Гриша решился задать вопрос, который терзал его давно:

— Маша, почему-то вы всё знаете заранее, вперёд событий. Уж нет ли у вас таких же способностей, как у сестры?

Хозяйка расхохоталась:

— Эта способность называется жизненный опыт. А сестра была даже не похожа на меня, её мамка не то от якута, не то от тунгуса нагуляла.

Этим и закончился разговор, который ничего не объяснил, но немного успокоил.

Сон всё не приходил. Гриша осознавал, как изменился после чёрной топи: исчез страх, появилось лишь обострённое ощущение опасности. Мир отдалился, стал чем-то вроде детской игрушки в руках; возникло чувство, что Подкидышу-Узкому под силу что-то изменить в нём. Практикант Широков в очередной раз попытался объяснить все происшествия дня. Первым делом — всю чертовщину с топью, бохолдоем, который с распоротым брюхом смог прогуляться от тайги до Машиного подворья.

Известно ведь, что глаза только передают сигналы в мозг. А видит, рисует картинки происходящего именно он. Малейшее нарушение в работе мозга — и вот вам Наполеоны и Александры Македонские, НЛО и призраки. Кто-то полностью погружается в выморочную, несуществующую реальность. А вот ему и Антону «свезло» только окунуться, утонуть на время, а потом вернуться к действительности.

Гриша встал, поднял Антохину сумку. Нож был на месте. А вот этот факт уже выбивался из всех рассуждений. Но, может, потом удастся объяснить и его.

Вторая проблема — убийство. Конечно же, бедолага Пугало не был живодёром, завалившим угонщика. Скорее всего, кто-то грохнул мужика, а потом утащил труп. Да и плевать на это. Лишь бы мать нашла живым-здоровым своего увальня. Вспомнилось, как ражий детина с мозгом семилетки попросил отличницу красиво написать: «Машынизд поиста».

Гришу словно самого ножом кольнули в сердце. Это же такая несправедливость, когда человеку изначально закрыт путь к его мечте. А сколько таких ребятишек по медвежьим углам тайги! Нарисуют им аттестат или справку в восьмилетке, заберут в армию. Хорошо, если они потом осядут в городах или крупных посёлках, выучатся какому-нибудь ремеслу. А если вернутся домой? Исход один…

Незаметно одолел сон, очень колоритный, похожий на явь. Сначала Гриша подумал, что перед ним стоит на задних лапах медведь. Но из-под челюсти с клыками сверкали узкие тёмные глаза. «Да это же шкура, которую набросил на себя какой-то чудак!» Но этот чудак оказался чокнутым: его рожа с редкими волосинками вместо бороды и усов сморщивалась и растягивалась в невообразимых ужимках, изо рта раздавался то вой, то рычание. Он водил ножом перед Гришиными глазами, словно примеряясь, какой из них выколоть. Потом чокнутый сунул его с головой в чёрную топь, и неизвестно сколько Гриша прожил без дыхания. После оказался на угольях, и кожа на спине шипела и лопалась. Чокнутого сменили какие-то чудища… и, наконец, птицы, которые за руки-ноги тянули из этого маразматического сна.

Практиканты отправились в школу с разным настроением. Антон молчал, хмурился, вскидывал подбородок. Он явно готовился к спорам с директрисой. А Гриша был спокоен и сосредоточен.

Даяна Базаржаловна улыбнулась им. Но её глаза смотрели на парней чуть ли не с ненавистью. Она сообщила, что участковый старший лейтенант Ружников Геннадий будет ждать их после четырёх часов в сельсовете, где у него есть комнатка.

Гриша на третьем уроке рассказывал пятиклассникам об истории Древнего мира. Ему было скучновато, хотя эта эпоха всегда нравилась, особенно тема про мифы. Он глянул в окно и радостно вскрикнул: у забора на досках, приготовленных для строительства мастерских, сидел, нахохлившись, Пугало! Живой и здоровый, с папироской, которую он курил, как бывалый зэк, сжимая указательным и большим пальцем.

— Ребята! Я сейчас вернусь! — крикнул он ученикам и выбежал из класса, чуть не сбив с ног уборщицу-бурятку, которая возила тряпкой по полу.

Мелькнула мысль: уж не подслушивала ли техничка под дверью, что делается на уроке? И тут же сам ответил себе: да, подслушивала, но не просто так, а по распоряжению директрисы, которая, видно, затеяла какую-то свою игру.

— Вова! — радостно крикнул Гриша, подбегая к Пугало. — Отыскался! Где же ты был? Ого!... Кто ж это тебя так отделал-то?

Один из Вовкиных небольших глаз с короткими рыжеватыми ресницами затянул кровоподтёк. Скула вспухла и почернела.

Пугало встал перед учителем и обиженно хлюпнул: «Мамка».

Гриша подумал, что если такими методами воспитывать ребёнка, то после травм бесполезно ждать успехов в учёбе. Это ещё хорошо, что Пугало совсем беззлобный. Иначе он мог бы срываться на окружающих.

— А почему на уроки не пошёл?

Вовка кивнул на крайнее окно первого этажа. Там был кабинет Базаржаловны.

— Директорша из школы гонит. Говорит, что меня нужно отдать куда-то, чтобы я там жил и учился. Мол, семья у меня бесполучная. Мамка против стоит, потому что мне на другой год осенью всё равно в армию, — сказал Пугало, распространяя из рта табачную вонь. — Снова нужно в Нижнеангарск ехать к врачам, а потом к какой-то попеке.

«Ага, — сообразил Гриша, — с заключениями врачей, характеристиками из школы и уже, наверное, готовыми решениями опеки Вовка назад не вернётся. Изымут из семьи и турнут в психоневрологический интернат».

— Вова, а что в вахтовке-то произошло? — спросил Гриша, хотя у него зачесалось в носу от жалости к увальню.

— А ничё не произошло. Я влез и двинул водиле в рожу. Он и повалился набок. Я его вытащил за ноги, чтобы он на воздухе чуток отошёл. А у него дыра во всё пузо. Я кровь не люблю, вот и убежал на верх горы.

— А на горе-то что делал?

— Ничего не делал. Запыхался. Присел под лиственницу отдохнуть. Да и заснул чуток. Открываю глаза — мамка злющая стоит. Отходила меня кулаками и домой увела, — ответил Пугало. — Вечером к нам старлей Ружников приходил. Спрашивал много. Потом ушёл, сказал, что в Майск доложит.

— Вова, а где твой нож? — вкрадчиво спросил Гриша.

Пугало принялся тереть кулаком здоровый глаз, из которого сыпанули мелкие слезинки.

— Мамка забрала, а потом старлею отдала, — прорыдал он.

— Успеха тебе, Вова, — сказал тихо Гриша и пошёл на урок.

Ясное небо вдруг взорвалось ударом грома. Саданул страшный порыв ветра, заставив согнутые берёзы подметать ветвями землю. В воздух взвился мусор.

«Ничего себе буря, — подумал Гриша. — Точно природа так же зла, как и я. Надо бы успокоиться, уроки ведь ещё вести». Он несколько раз глубоко вздохнул. Но это не утихомирило внезапную свистопляску ветра. Тогда Гриша задержал дыхание. Ураган прекратился; щепки, бумажки, палая листва и стружки стали мягко планировать на землю.

Пока Григорий Петрович вёл уроки, его не оставляла мысль о том, что Пугало в большой беде. Ему доводилось знать, какие «чудеса» может явить экспертиза, направленная ловкой рукой какого-нибудь следователя-крючкотвора. Из выпуска детдома угодила за решётку чуть ли не треть. Не всегда, конечно, безвинно… Так что бедолага Вовка запросто может оказаться не в интернате, а на зоне. Недаром директриса решила откреститься от третьегодника. Нужно что-то делать, но вот что именно?..

Дома Гриша отказался от обеда, выпил воды и улёгся на койку. Его мучили тоска и нерешительность. Стоит ли отдавать нож, доказательство невиновности Вовки, участковому? Разве примет он объяснение, что Гриша вытащил его из тела покойника, который сам пришёл к нему? А ведь когда они с водителем вахтовки уезжали, нож оставался в груди убитого.

Тем не менее Широков слышал, как Антон и хозяйка со смешочками обсуждают жизнь в Буаяре, как Маша радостно выкладывает ему отношение сельчан к стройке века, говорит, что БАМ в народе называют БОМ, а это не что иное, как «Брежнев обманул молодёжь»; что никто не верит в преображение края, а буряты и даже чокнутый буддист дед Павел (так его называли, потому что его настоящее имя не вышепчешь) считают, что эжины, хранители мест, всё это скоро остановят и вообще накажут всех разом.

«Вроде умная женщина эта Маша, сразу разговорила Антоху и поняла, с кем имеет дело. А сейчас она словно провоцирует его, хотя знает, кто он такой — карьерист и доносчик», — подумал Гриша. Поэтому он шепнул ей, когда выходил для встречи с участковым: «Вы бы поосторожнее с Платоновым».

Хозяйка сверкнула глазами: «Я с «быками» не осторожничаю». Гриша промолчал, только в мыслях ответив ей: «Этот «бык» способен забодать весь ваш Буаяр». «Посмотрим», — вслух ответила Маша. Всё-таки непростая она женщина…

Участковый Геннадий Ружников оказался улыбчивым молодым человеком. Он даже не проверил их документы, добродушно побеседовал о происшествии, только сделал замечание: «Надо было сказать о мероприятии директору».

И тут Платонова точно прорвало. Он выложил всё, что думал о Базаржаловне, о том, что вместо просвещения она насаждает мракобесие, не может обеспечить школу кадрами, разводит семейственность. Потом перекинулся на самого участкового: почему в селе полно пришлого люда, который проживает в бараке без всяких оснований, буянит и пьёт? Не из этого ли отребья состоит «Народная дружина»? Куда смотрит председатель сельсовета?

— Надо бы прислать в ваш Буаяр агитотряд из области для работы с населением, а то и комиссию от органов власти, — закончил свою пламенную речь Платонов.

— Агитотряды к нам дважды в год приезжают. Лекции читают, концерты дают. И комиссии бывают, — улыбнулся участковый. — Приедут и уедут. Вековые традиции и уклад жизни, ребята, за два-три года не поменяешь. Но мы работаем.

Гриша не выдержал и сказал:

— Давайте поближе к теме. Мне показалось, что виновником убийства и исчезновения покойника сочли восьмиклассника Владимира Пугалова? Это так?

— Ведётся оперативная работа — так же спокойно и добродушно ответил участковый, но на его лице прорезались морщины, стразу состарив лет на десять. — Нож Пугалова отправлен на экспертизу; после результатов, недели через три, парень будет принудительно доставлен в район для медобследования и прочего.

— А как же «нет тела — нет дела»? — спросил Гриша.

— Было тело. Это подтвердили дети, сам Вовка. И вы, кстати, тоже, — возразил участковый. — А на семью Пугаловых много материалов. Во-первых, браконьерство. Тётя Варя — знатная охотница. Во-вторых, пьянство и мордобой. Вам ещё не рассказали, что Сашка Пугалов свою мать убил? Нажрался до «белочки» и на беременную жену с ружьём побежал, вопя, что застрелит медведя, задравшего его корову. Свекровь заслонила невестку. Так Сашка в мать пальнул, она и упала замертво. Списали на несчастный случай. Это ещё до меня случилось.

— А почему его не посадили? — удивился Гриша.

— Так никто не заявил: ни соседи, которые всё видели, а потом вязали убийцу, ни тётя Варя, — сказал участковый.

После разговора с Ружниковым Гриша обвинил Платонова в равнодушии к своему же ученику. Комитетчик презрительно сморщился и сказал:

— Не понимаю, какое тебе дело до этого недоразвитого. Дебилы должны учиться в коррекционных школах.

Гриша вспыхнул, но смолчал, только подумал: «Чтоб ты провалился, карьерист».

Платонов дёрнул плечом и быстро зашагал вперёд. Гриша видел, что он миновал Машин забор и заторопился дальше. Не бежать же за ним? Возможно, раньше Широков так бы и сделал. Но чёрная топь пробудила в нём не только презрение к смерти, всякой чертовщине. Она стёрла в нём Подкидыша и Узкого.

Гриша пришёл домой, посидел за планами уроков, попил с хозяйкой солёного чая с молоком, к которому пристрастился. Быстро стемнело, зарядил мелкий осенний дождик. Платонова всё не было.

И тут раздался стук в калитку. Гриша, предчувствуя дурное, выбежал вместе с хозяйкой.