Пожар в многоквартирном доме⁠⁠

…или как я понял, что в случае чего 80% людей погибнет даже при минимальной угрозе жизни.

Жили мы в ничем не примечательном, шестнадцатиэтажном доме – соседи не выделяются, кого-то я знаю хорошо, кого-то не знаю вообще, сверху живут долбоёбы, которые любят бухать, драться и русский рэп. В целом – как у всех. И однажды в выходной день случилось одной из квартир с одинокой бабушкой загореться – то ли она уснула и не выключила плиту, то ли от сигареты занялся ковёр, за давностью лет, говоря откровенно, не помню.

Мы жили на пятнадцатом этаже, а горело на двенадцатом. Выглянув на балкон и оценив обстановку (едкий дым трубой, пожарной машины пока не видать) быстро одеваюсь, на ходу вызванивая 01. Вызов принят. Дым из вентиляционных шахт, тем временем, заполняет квартиру – окна оставляю открытыми нараспашку, обматываю лицо мокрым платком, матери выдаю такой же, и впридачу пустой рюкзак – пять минут сборов, с документами, деньгами и золотом в спокойном темпе и без паники сбегаем по лестнице вниз. Дым быстро заполняет лестничные пролёты, на всех этажах над очагом возгорания видимость уже не более пары метров.

В горящей квартире дверь дешёвенькая, но железная – дым из щелей валит как следует, но выбить без инструмента не удастся. Что ж, надеюсь, что там никого нет. В подъезде отрываю окна – это может создать дополнительную тягу и помочь огню распространиться, но дать возможность спуститься всем жителям подъезда кажется мне более приоритетным.

Тут понимаю, что людей на лестнице, кроме нас двоих, нет вообще, что странно – на секунду задумавшись и отправив мать на улицу, начинаю со своего этажа обзванивать квартиры. Открывает соседка – заспанная молодая девушка, недавно родившая первенца. Алярм, говорю, пожар на корабле. Одевайтсь, закрывайте лицо, ребенка в охапку – и вниз, ибо на хуй нужно. Уже разворачиваюсь к следующим дверям, когда слышу в спину – «ой, а мы не можем, у меня ребенок болеет, мы тут подождем». Глаза у меня лезут на лоб. В квартире, конечно, не как в подъезде, но кумар уже знатный, и окна задраены чуть ли не герметично.

Катенька, говорю, милая. Вы щас оба рискуете заболеть сильно-сильно, потом из процедур понадобится только переезд в однокомнатный деревянный дом под землёй, если опознают. Газ ебанёт, перекрытия осыпятся, или просто надышитесь и заснёте сном колдовским, как ебучая принцесса из диснея, только принц в конце не придёт. Одевайтесь и пиздуйте на выход, быстро блядь!

Понимаю, что преувеличиваю, но лучше перестраховаться, да? С недоверием в глазах начинает не спеша собираться. Время уходит. Помогаю ей закутать ребенка в плед и чуть ли не на пинках выгоняю из квартиры. Соседи по лестничной клетке уже выходят сами – прикинутые примерно как я. Успокаиваюсь, иду трезвонить на этаж ниже. Кратко обрисовываю перспективы, прошу поспешить, и уже почти двигаюсь дальше, как понимаю, что соседка-то с ребенком мимо так и не прошла.

Иду наверх, чтобы застать умилительную картину. Катенька тычет пальчиком в кнопку вызова лифта, и парочку эту пинками приходится выгонять уже из него. Ты, говорю, нормальная? В шахте дыма не сильно меньше. А если застрянет? Если так не хочется иметь деревянный домик на одного, то перспектива иметь железный на двоих с малышом прямо щас – она всё равно так себе.

Кажется, проняло. Попиздовала по лестнице. Дышать трудно, несмотря на открытые окна. Начинает кружиться голова. Вышедшие соседи с нижних этажей начинают вызывать лифт. Жалею, что дома нет ружья – может, скоротал бы мучения всем этим людям. Матерю их, уже не стесняясь. Лифт заклиниваю, запихнув в щель какую-то доску, всем ниже говорю, что не работает. Это принимают проще, чем утверждение, что нельзя. Тихо охуеваю ещё и от этого.

Спускаюсь потихоньку ниже, миновав горящую квартиру, дышать становится легче, туман из головы выветривается, и спокойно обзваниваю все двери на этаже сразу, громко прошу спускаться, ибо горим, и иду ниже. К моей миссии присоединяется гоповатого вида пацан – убегает вниз и, поднимаясь навстречу, занимается тем же, что и я.

В течение минут десяти мы обзвонили квартиры на 12 этажах, всем сообщили радостные новости, и выбрались на улицу, где с расстояния в сотню метров наблюдали, как выгорает квартира. Стёкла красиво лопались, выпуская языки пламени наружу. Балкон сдался последним – рамы покосились, закрепленные верёвками цветы в горшочках полетели вниз, разбиваясь со звуком, напоминающим мягкое чпоканье вылетающей из шампанского пробки. Но в целом было не слишком впечатляюще.

Расчёт пожарной охраны уже поднимал лестницу и разматывал рукава. Борьба с огнём заняла не более десяти минут – рамы были зачищены от осколков, мужики вошли внутрь. Тушили от души – потом рассказывали, что залило всех до первого этажа.

Единственной жертвой оказалась хозяйка квартиры – задохнулась во сне. Угарный газ – коварная штука.

Но деморализовало меня не это. Из всех квартир за всё время вышло меньше десяти человек.

Кто-то из-за двери посылал на хуй и «ой да хорош прикалываться», хотя не ощущать запах дыма, особенно живущим выше горящей квартиры, было невозможно. Кто-то тупил. Кто-то решил переждать в квартире. Кто-то собирался дольше, чем происходил экшен.

Резко подорвались только мы с матерью, двое соседей по этажу, соседка с ребенком, на уговоры которой, в силу близкого знакомства с её мужем, я потратил время, гоповатый пацан, и ещё несколько полузнакомых людей.

Да, я понимаю, что сильные разрушения от пожара в одной квартире бывают очень редко, и ситуация была далека от критической. Да, бросать всё в выходной день и вставать с дивана не очень хочется. Да, пожарные приехали быстро и справились с огнём почти моментально.

Но люди! Как же так? У вас, блядь, дети и семьи, вы вроде бы взрослые, в политике разбираетесь и в футболе, но не готовы покинуть квартиры, хотя дым уже буквально везде. Вы вызываете лифт, хотя уже в школе вам вбивают в головы, что этого делать нельзя, это камера смерти для вас и ваших близких.

Это заставило меня задуматься о помощи ближнему: будь ситуация «погорячее», пытаясь расшевелить идиотов, я погиб бы сам и не помог никому. С тех пор у меня уже нет уверенности, что при повторении чего-то такого будет сильное желание тратить время на людей, не желающих помогать даже себе. Представлять не хочу, сколько раз через такое дерьмо приходится проходить тем, кто по долгу службы оказывается на местах катастроф и чрезвычайных ситуаций – смотреть на то, как люди по собственному желанию готовы штабелями улечься в могилки, а рядом разместить свою родню, наверное, было бы выше моих сил.