Последний дурак девяностых⁠⁠

Это были выборы 1999 года. Мы жили в общежитии и мало интересовались политикой. Как – то больше нас интересовали алкоголь и любовь. А тут выборы. Да пофиг нам. Известно ведь, что все кандидаты заслуживают участия в параде секс меньшинств.

А Пашка. Пашка он был не такой. Он прямо верил в справедливость. Естественно был коммунистом. Потому, что какая уж другая - то могла быть справедливость? Капиталистическая штоли?

Пашка легко сходился с людьми, умел договариваться, улаживать конфликты, если надо. Если надо он мог и морду набить. Короче деловые качества у него были на высоте. При этом он был абсолютно нищ. Не шли к нему деньги. Вернее не могли догнать. История про это.

Так вот, это были выборы 1999 года. Пашку, как человека уважаемого, старшего по общежитию в котором проживало несколько сотен человек, попросили поагитировать среди студентов за маленькую, но гадко пахнущую партию. Не бесплатно. За деньги. За пятьсот баксов. Надо было просто купить ящик водки, распить с товарищами и чокнуться за соответствующую партию. Всё!

По причине абсолютной нищеты Пашка радостно согласился. Рассказал друзьям про предстоящий алкоголизм. Их души наполнились сладостными предвкушениями. Деньги должны были дать через пару дней. В университетском профкоме. Его члены неформально отвечали за агитацию маленькой правой партии.

Однако вскоре все заметили, что Пашка стал тупить. Конкретно. Он не слышал собеседника, не попадал ложкой в рот, несколько раз терялся в магазине. Он о чем то упорно размышлял. Когда пришло время идти за деньгами, друзья были серьёзно обеспокоены способностью Пашки донести деньги до общежития. Предложили сопроводить. Отказался.

Ожидали Пашку собравшись в комнате. Нервничали. Много курили. До профкома было десять минут ходу, однако Пашка задерживался уже два часа. Предположили длинные очереди агитаторов за лёгким рублём.

Уже начинался вечер, когда пришел Пашка. Угрюмый. Сказал, что не может пропивать деньги, сворованные у народа. Он был убеждён, что все правого толка политики – воры. Скзал, что не может брать грязные деньги. Сказал, что не может изменить коммунистическим идеалам. Говорил много, пламенных и правильных вещей.

Друзья в основном молчали. Соглашались. С правильными вещами ведь не поспоришь. Друзья его любили. За непосредственное лохопедство и принципы. Простили. Даже те, кому Пашка был долго и безнадёжно должен.

Сейчас, когда прошло много лет, Пашка так и не изменился. До сих пор не знает, как воруют и обманывают. Не знает, как можно верить одним, а голосовать, как скажут.

И. Знаете. Он не окончательный лох, он осознает: часто и горько расстраивается, из – за того, что в те голодные дни не поднял для пацанов пятьсот баксов.

Он часто себя называет последним дураком девяностых…

А мы. Мы, когда он рядом, мы тоже становимся немного честнее штоли.

А, да. Коммунисты победили на тех выборах.