Пока живу — помню. Каширин Н.А. 1.АРЕСТ ч.1
1. АРЕСТ
В 1936 году я окончил 9-й класс Верхнеуральской средней школы. Оставался еще один год до завершения учебы и, как было ранее определено, я должен был пойти учиться в военную школу. Обычно в летние каникулы я работал в колхозе на хуторе Каширинском: зарабатывал сено для коровы, хлеб для семьи и отходы для кур.
В начале августа отец съездил в Москву к Ивану Каширину. Вернулся он вскоре в каком-то подавленном состоянии, а через неделю рассчитался с работы в районной ветлечебнице, где работал ветфельдшером и устроился в Башкирии недалеко от Верхнеуральска. В половине августа я закончил работу в колхозе, решил полмесяца до учебы отдохнуть.
Как-то вечером после ужина мы вышли с отцом во двор, сели на скамейку, закурили. Я чувствовал, что отец хочет мне что-то сказать и не решается.
— Как там на хуторе?
— Да что: дед с бабкой живы-здоровы, передавали всем привет. В колхозе плохо. Работы много, людей не хватает.
— Ты что там делал?
— Сено метал. Дали мне женщину и мальчишку, с ними метал стога.
— А что заработал?
— Сено дадут, шесть центнеров хлеба, отходов центнера четыре.
— Хорошо. Только ты зерно постарайся получить до конца уборки, а сено вывезем по снегу.
— Ладно. Так и сделаем.
— Теперь вот что, Николай. В этом году здесь будут открыты курсы учителей начальных школ, тебе нужно их окончить.
Я, видимо, был так удивлен, что он улыбнулся и сказал:
— Так диктуют, сын, обстоятельства. Ну, ладно, мне пора ехать, а ты лучше не думай, не ломай голову, делай, как я сказал.
Этот разговор так обескуражил, что я решил поговорить с матерью.
— Коль отец сказал, значит так нужно. Да и что тебе военная школа, что там хорошего? В мирное время муштра, а в военное — подставляй себя под пули в первую очередь. Я тоже пойду на курсы бухгалтеров. Так нужно, сынок; поможешь ребят на ноги поставить.
Кроме меня еще было трое парней: Вениамину 14 лет, Борису — 12 и младшему Юрию — 5 лет. Менее чем через год я понял, почему так настойчиво мне предлагалось окончить педагогические курсы.
1937 год был богат как международными, так и внутренними событиями. За кордоном — испанские, а внутри страны стали раскрываться «контрреволюционные» заговоры.
Летом 37-го я окончил педкурсы и получил направление в поселок Нововоронинский. Школа-четырехлетка, директор предложил мне вести выпускной, четвертый класс. С месяц я проработал в колхозе, заработал сено, хлеб. Однажды приехал с хутора в Верхнеуральск, и мать мне рассказала: два дня назад по радио объявили, что братья Каширины арестованы как враги народа. Сказала, что приезжал отец, взял одежду, что ему нужно скрыться.
С первого сентября я приступил к работе в школе. Давалась она мне легко, ученики хорошо усваивали материал по программе. При школе был конь, до меня он стоял у директора во дворе, мы изредка ездили на нем в районо.
Я предложил свои услуги по уходу за конем, и директор школы согласился с явным удовольствием. Я привел коня во двор, где квартировал, сено и овес привезли из местного колхоза. В первую же субботу я поехал на коне к деду на хутор Каширинский. Мой дед, Михаил Иванович, достал с чердака новенькое седло, плеть, попону и новую наборную уздечку. Тут же подседлали коня, сменили уздечку и, хоть беспородный был конишка, но в подседланном виде выглядел незаурядно.
И так каждую субботу. После занятий еду на хутор, проведаю деда с бабкой, затем скачу домой в Верхнеуральск, ставлю коня на выстойку и иду в баню. После бани напою коня, задам ему корма и — в кино, где встречался с девушкой. После кино идем к ней домой и сидим часов до двух. В понедельник рано утром скачу в Нововоронинск, чтобы поспеть к занятиям. Так и прошло время до зимних, каникул. После учительской конференции уехал в Магнитогорск, где оформился на заочное обучение в педтехникум и все каникулы провел там на занятиях.
16 января 1938 года в субботу, как и обычно, подседлал коня и поехал к деду на хутор.
Если соединить условными прямыми линиями Верхнеуральск, Нововоронинск и хутор Каширинский, получится прямоугольный треугольник, с хутором Каширинским в вершине прямого угла. Так вот, когда я ехал на хутор по малому катету, по гипотенузе из Верхнеуральска в Нововоронинск продвигался милиционер с ордером на мой арест.
На этот раз у меня с дедом должен был произойти серьезный разговор, поэтому я заехал в магазин и купил бутылку водки. Старики всегда были рады моему приезду. Бабка собрала на стол, я выставил водку.
Дед удивился:
— Ты что, пить стал?
— Нет. Это я вам купил.
— По какому же случаю?
— Да просто так.
Когда дед опорожнил пару стаканчиков, я решил, что пора начинать разговор.
— Дедынька, я хочу жениться.
— Ты каким же это местом надумал такое? Армию не отслужил, братишек надо ставить на ноги — отца-то нет.
Чтобы утихомирить деда, я налил ему водки. Он схватил стакан, опрокинул водку в рот:
— Сейчас я тебя женю!
Смотрю: тянется к плетке-треххвостке, которая всегда висела над входной дверью, как символ подчинения хозяину дома. Мне эта плетка и в детстве порядком надоела, но если в детстве дед меня плеткой просто гладил, то сейчас такого детину выпорет чувствительно. Я без особого труда мог отобрать ее, но по нашим неписаным законам не имел на это право.
Я выскочил из-за стола, схватил шапку, полушубок и, — дай Бог воли! — побежал к коню. Схватил коня за повод и перевел его на рысь. Отбежал метров 70, подтянул подпруги и прыгнул в седло. Обернулся: дед стоит возле дома. Я на прощание помахал ему рукой, а он погрозил мне плеткой.
Это была наша последняя встреча.
продолжение следует...
