Подселенец⁠⁠

Аудио версия истории: https://youtu.be/o5co4IyjWW4

Автор истории Саша Р. - https://mrakopedia.net/wiki/Участница:Саша_Р.

В тот день моя жена вернулась домой несколько позже обычного. Ее лукавое выражение лица меня насторожило сразу.

- Посмотри, кого я тебе привела. - довольно сказала она. У ее ног сидел рыжий котенок, грязный, облезлый, - одним словом, уличный.

Сюрприз этот мне не понравился.

- Зачем он нам нужен?

- Он так и терся о мои ноги, не давал проходу, - заканючила Аня, переступая порог и снимая пальто. - Как будто сам напрашивался! Смотри, какой маленький, какой беспомощный, давай оставим!

Котенок робко посматривал на меня из-за двери и не торопился заходить - будто чувствовал, что ему тут не рады. Выглядел он крайне неопрятно, глаза у него были мутные, будто затянутые пленкой. Видимо, из всех уличных котов моя жена решила подобрать самого уродливого.

- Такое чучело еще нужно потрудиться найти, - пробормотал я, но Аня только засмеялась в ответ, присела и поманила уродца рукой:

- Иди сюда, заходи, малыш.

И тогда котенок стремительно юркнул в квартиру, - как будто только и ждал приглашения. Я даже не успел ничего сказать. Аня опять засмеялась:

- Вот видишь, как он хочет с нами жить! Смотри, сразу в спальню побежал.

Я молча закрыл дверь на замок. Ситуация эта меня не вдохновляла, но я знал, что уж если моя жена что удумала, спорить с ней бесполезно.

Но когда мы вошли в спальню, маленького гостя там не было. Мы заглянули во все углы, под все шкафчики, потом обыскали все комнаты, я даже двигал диваны и обшаривал балкон, а жена выходила в подъезд, - кота нигде не было.

- Ладно, - растерянно сказала Аня, - давай я ему на тарелочку положу колбасы, и он сам покушать захочет и вылезет... Мы ведь оба видели, как он в квартиру забежал, верно?

- Верно. - ответил я, хотя исчезновение уродца меня, конечно, нисколько не расстроило. Однако когда мы легли спать, я все равно прислушивался к звукам в квартире - а вдруг где-то застрял и не может вылезти, и теперь скулит и мяучет? Но ничего не услышал.

Утром Аня проснулась бледная, под глазами пролегли темные круги.

- Кот так и не объявился? - спросила она вместо утреннего приветствия.

- А ты, видимо, всю ночь не спала, думала о нем, - пробормотал я, но Аня никак не отреагировала. - Выглядишь неважно. Может, не пойдешь никуда сегодня?

- Не выспалась. - отмахнулась она. - Не обращай внимания, все нормально.

Мы разъехались каждый по своим делам, и день прошел без происшествий, но вечером жена выглядела еще хуже, чем утром. В ответ на мои расспросы она только отшучивалась, но к приготовленному мной ужину не притронулась.

На следующее утро у Ани было такое лицо, что я даже не стал справляться о ее самочувствии, - и без этого все было понятно. В тот день я уехал на работу один.

Возвращаясь вечером домой, я бросил взгляд на окна нашей квартиры, и увидел, что все они темны. Меня это так встревожило, что я бросился по ступенькам чуть ли не бегом. Но когда я открыл дверь своим ключом, прошел в гостиную и включил свет, с удивлением обнаружил там Аню, сидящую напротив выключенного телевизора.

- Ты тут в темноте сидела?

Она какое-то время продолжала смотреть в темный экран, а потом с видимым усилием повернулась ко мне, разлепила сухие, потрескавшиеся губы:

- Что? А, это ты...

- Ты чего в темноте сидишь, говорю?

Она посмотрела на меня с такой растерянностью, будто бы только сейчас заметила, что телевизор выключен.

- Не помню... - пробормотала она. - Уже стемнело... Кажется, я давно так сижу.

Я сделал ей горячий чай, уговорил немного поесть. За ужином она молчала, игнорируя мои расспросы, но когда мы уже ложились спать, произнесла:

- Я днем слышала, как кто-то мяукает в квартире.

- Серьезно? Думаешь, тот кот до сих пор здесь?

- Я все перерыла и никого не нашла. Но мяукает, точно тебе говорю.

Ночью я проснулся от шума. Не сразу осознал, что в гостиной идет телевизор. Жена уже поднялась на кровати, прислушиваясь. Зевая, я доковылял до соседней комнаты, взял лежащий на диване пульт и нажал на кнопку. Но стоило мне лечь в постель и задремать, телевизор включился снова. Уже с раздражением я поднялся, прошел в гостиную и выдернул шнур из розетки.

- Днем он тоже сам включался и выключался, - пробормотала Аня, когда я вернулся в кровать и с головой накрылся одеялом. А потом, помолчав, добавила: - Слышишь? Снова мяукает...

Я ничего не слышал.

Утром Ане лучше не стало. Я вызвал врача, но он ничего не нашел и уехал, разведя руками.

Когда вечером я вернулся с работы, мне снова пришлось открывать дверь своим ключом, потому что ни на стук, ни на звонки жена не отзывалась. Когда я вошел, она снова сидела перед телевизором. Шнур был все еще выключен из розетки.

- Ань, - позвал я. - Что, совсем плохо?

Она смотрела в темный экран, беззвучно шевеля потрескавшимися губами, и не обращала на меня никакого внимания, пока я не взял ее за руку. Только тогда она вздрогнула и резко повернулась ко мне:

- Ты меня напугал, я не слышала, как ты вошел.

Я положил ладонь ей на лоб - он был ледяной.

- Ты знаешь, - пробормотала Аня, потирая запястья, - мне кажется, у нас дома кто-то есть.

- Почему ты так решила?

- Вон, посмотри, - тихо сказала она, - стоит в углу.

Я повернулся туда, куда она указала. С этого края гостиной хорошо было видно угол нашей спальни. Там стоял высокий, выключенный на тот момент торшер, а за ним сгустилась тьма, отдаленно напоминающая по форме человеческую фигуру.

- Да тебе кажется, - развеселился я. - Это же просто тень от торшера так падает. Мне на секунду тоже показалось, что там человек стоит.

Аня облегченно улыбнулась - поверила мне. Я протянул руку, чтобы помочь ей встать, она подала мне в ответ ладонь - и улыбка сошла с моего лица, когда я увидел на ее запястьях большущие синяки.

- Откуда это у тебя?

- Не знаю. - она осмотрела свои руки. - Ударилась, наверно, где-то.

Жаря отбивные на ужин, я вспоминал, как много лет назад умирала моя мама. Ее болезнь развивалась стремительно, она угасала как свечка. Когда ее выписали из больницы доживать последние дни в родных стенах, она точно так же лежала на кровати вся в синяках.

- Вон он стоит, - жаловалась она, - стоит в углу. Мучает меня, жрет меня, - смотри, я вся в синяках!

Папа говорил, что маминому состоянию есть медицинское объяснение, что иногда тяжело больные люди ведут себя так. И вот Аня вела себя сейчас точно так же.

А еще я помнил, как уже буквально в последние дни жизни матери, мы с моим младшим братом играли в прятки. Еще слишком маленькие, чтобы осознать происходящее, мы даже не знали толком, что такое смерть и не понимали, почему папа злится на нас за наши игры и называет их неуместными.

Помню, в тот день брат спрятался, а я бегал искал его, заглядывая во все укромные уголки нашей квартиры. И вот, открыв очередной шкаф, я с ужасом увидел в нем какую-то странную, сгорбленную, чужую женщину, которая не мигая смотрела на меня. От страха у меня сдавило в груди, я даже не мог закричать и так и стоял, беззвучно раззевая рот. Это длилось всего пару мгновений, пока я наконец с ревом не побежал в объятия к отцу, - и я до сих пор успешно убеждал себя, что это мне привиделось, почудилось или приснилось. Но тогда почему у Ани те же синяки и тоже ей кажется, что кто-то стоит в углу?

Жена сидела за столом, закрыв лицо руками, и при ярком кухонном освещении синяки у нее на руках казались еще ярче и страшнее.

Перед тем, как лечь спать, я еще раз проверил, выключен ли телевизор из розетки, - но все равно проснулся ночью от Аниного визга:

- Укусил! Меня кто-то укусил!

Я встал, включил свет. На Анином плече действительно была какая-то царапина, и даже выступила кровь.

Пока я обрабатывал ей рану, она сидела на кровати и молча смотрела в угол спальни. Ее лицо было еще бледнее, чем обычно.

- Нет там никого, - сказал я и выключил свет. - Ложись.

Аня послушно легла, но я видел, что она лежит с открытыми глазами и продолжает смотреть в тот угол.

- Мяукает, - пробормотала она, когда я уже засыпал. - Еще ближе мяукает.

Той ночью она часто вскрикивала и вздрагивала во сне.

Весь следующий день я возил ее по врачам. Аня похудела за эти несколько дней, а синяков на теле стало еще больше.

Вечером за готовкой я слушал, как она разговаривала по скайпу со своей подругой Наташей.

-... Доктор пока ничего не говорит. Сначала думала, что обычный грипп, но температуры нет, да и вообще никаких симптомов, просто сильная слабость и все. - Ее голос звучал тихо и приглушенно, будто ей тяжело было говорить. - Посмотрим, что покажут анализы. Надеюсь, ничего серьезного...

- Кто это у тебя за спиной? - вдруг спросила Наташа. Аня замолчала. Когда я вошел в комнату, она испуганно озиралась по сторонам, - лицо бледное, глаза круглые, как у мыши.

- Ладно, - растерянно сказала Наташа. - Мне вдруг показалось, что... показалось, что там какая-то женщина прошла в дверном проеме... Ладно, неважно! Завтра воскресенье, я зайду тебя навещу, ты не против?

- Конечно, давай. - тихо ответила Аня, и они распрощались.

После ужина мы лежали обнявшись перед телевизором. Жену знобило, она куталась в теплое одеяло. Из-за случившегося с Наташей она была напряжённой, то и дело поднимала голову с моего плеча и смотрела в тот самый угол.

- Это совпадение. - успокаивал ее я. - Я же тебе говорил, что тень от торшера на человека похожа. Вот и ей показалось. Хочешь, я схожу проверю?

Я встал с дивана и прошел в темную спальню, не сводя взгляда со стоящего в углу торшера. Честно говоря, тень от него действительно очень напоминала человека, и по мере приближения наваждение не рассеивалось. Я замедлил шаг, внутренне ругая себя за трусость, - но мне самому теперь чудилось даже бледное лицо и темные впадины глаз.

- Да нет здесь никого! - храбрясь, крикнул я жене. - Правда!

И быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Фильм мы досмотрели спокойно, Аня развеселилась и даже начала тихонько шутить. На минуту я уж подумал было, что ей становится лучше. Замелькали финальные титры, я выключил телевизор пультом, и в груди у меня похолодело, когда я увидел отражающиеся в темном экране наши два бледных лица - и чье-то третье бледное лицо рядом.

- Такой хороший был вечер. Пойдем уже спать? - жена смотрела на меня с улыбкой, по всей видимости не успев заметить ничего в отражении. Я огляделся, но рядом с нами никого не было. Сердце билось, я автоматически положил руку себе на грудь, словно надеясь этим успокоить сердцебиение.

Прежде чем зайти в спальню, я быстро включил свет, стараясь не смотреть в тот угол, где стоял торшер.

Ночью Аня часто металась и вздыхала во сне, успокаиваясь только когда я гладил ее.

Проснулись мы ближе к полудню. У меня гудела голова, а жена и вовсе еле поднялась на постели и долго сидела так, закрыв лицо руками.

- Голова кружится... - пробормотала она. Пока она умывалась, я тихонько вынес на балкон торшер - чтобы выбросить его когда-нибудь потом.

Пока я готовил завтрак, Аня курила в окно и потирала новые синяки, выскочившие на бедрах.

-...Я слышала, бывает такой тип кожи, что синяки от малейшего удара появляются. - говорила она. - Но раньше ведь у меня такого не было? Может это как-то быть связано с моим нынешним самочувствием? Не знаю, мне вроде чуть получше, никаких симптомов новых, просто слабость...

Я молчал, вспоминая увиденное вчера вечером, не зная, что ей сказать. Когда я повернулся к ней, чтобы накрыть на стол, меня как будто дернуло от странного ощущения - но оно было неясным, нечетким и тут же прошло.

Мы завтракали, лениво переговариваясь о вчерашнем фильме, и в какой-то момент до меня медленно стало доходить, что время будто растянулось, все цвета и звуки стали приглушенными, словно сквозь толщу воды, а рядом с нами будто бы сидит и разговаривает кто-то третий, и мы даже с ним болтаем и смеемся, хорошо сидим, - и вдруг меня снова дернуло, и я будто резко вынырнул из-под воды и обнаружил, что мы с Аней тупо смотрим друг на друга, в ее руке догорает сигарета, и никого больше рядом нет.

Я потер глаза. Звуки, цвета и запахи медленно возвращались.

- Что это было? - пробормотал я. - Кто это был?

- Ты тоже это почувствовал? - испуганно и растерянно спросила Аня. - Я как будто задремала, и мне показалось, что кто-то еще с нами тут сидит... Он даже что-то говорил, но я не помню, что.

Находиться в квартире больше не хотелось. Мы вышли прогуляться, Аня еле переставляла ноги и постоянно просила меня идти помедленнее, но мы оба, не сговариваясь, максимально оттягивали возвращение домой. После прогулки час сидели на лавочке у подъезда, хотя ноябрьская погода к тому не располагала. Аня врала, что хочет подышать свежим воздухом, - она видела мое беспокойство, и это подогревало ее страх и тревогу. Раньше она успокаивала себя тем, что ей просто мерещится, но теперь у нее такой отговорки не было.

Поднимая голову, я видел, что в окне нашей спальни виднеется что-то похожее на человеческий силуэт - хотя торшер я еще утром вынес на балкон.

Все решил внезапный приезд Наташи. К тому моменту мы оба так замерзли, что я даже немного обрадовался тому, что теперь придется подниматься в квартиру.

- Выглядишь ты неважно, подруга, - дымя сигаретой, говорила Наташа, пока я заваривал чай. - Худющая стала капец. А что это... - Она вдруг перешла на шепот. - Что это за синяки?

И я словно спиной почувствовал, что она показала взглядом на меня.

- А... Нет, ты что, нет. - Аня рассмеялась и тут же закашлялась, словно этот смех дался ей с большим трудом. - Это, в общем-то, еще один странный симптом. Просыпаюсь каждое утро словно избитая.

Я повернулся к ним с чашками, сел за стол - и снова меня кольнуло то же странное чувство, что возникло с утра. Они обе пили чай, продолжали разговаривать, но их голоса долетали до меня, как сквозь толщу воды, их фигуры стали вдруг какими-то расплывчатыми, - и я опять увидел кого-то, сидящего рядом с нами, постоянно ускользающего от прямого взгляда, но отчетливо видимого боковым зрением, что-то говорящего, участвующего в беседе, но смысл его реплик будто ускользал от моего сознания. Не знаю, сколько времени это длилось, но в какой-то момент я осознал, что мы сидим молча, и нас не трое, а четверо, и на лице четвертого я никак не могу сфокусировать взгляд, хотя смотрю прямо на него, - и осознаю, что этот человек мне незнаком.

В себя мы все трое пришли одновременно. Резко вернулись цвета, запахи и голоса.

Наташка побледнела, изменилась в лице, попрощалась и быстро ушла.

Я взял отгул на работе и занялся поиском новой съемной квартиры. Мы сменили ее так быстро, как только смогли, въехав по сути в первую попавшуюся.

Первые несколько ночей там прошли без происшествий, и Аня будто бы даже стала выглядеть лучше. Но в третий день на новом месте за ужином она вдруг примолкла на полуфразе, повернулась в сторону, склонила голову к плечу, прислушиваясь. Лицо ее стало растерянным.

- Что? - спросил я.

- Мяучет. - испуганно сказала она.

Пришли результаты ее анализов - она была полностью здорова. Тем не менее ей вдруг начало стремительно становиться хуже. Поднимая по утрам голову с подушки, Аня оставляла на ней целые пряди волос. Она так исхудала и ослабела, что ее мать, приехав навестить ее и выслушав ее рассказы, притащила кучу церковных свечей и иконок, к чему я отнесся скептически, но не препятствовал.

Стоило ей зажечь свечу, как из нашей спальни вдруг выскользнул рыжий котенок и бросился в прихожую.

- Вот он! - крикнула Аня. - Смотри, тот самый! Откуда он здесь взялся?

Я открыл входную дверь и пинком вышвырнул мяукающего засранца в подъезд. Анина мать прикрепила над косяком маленькую иконку.

- Вот так, - довольно сказала она, - больше никто плохой сюда не войдет.

В ту ночь жена наконец-то спала хорошо.

- Ты не представляешь, насколько мне стало лучше, - говорила она утром. - Как же славно, что мы пригласили маму. Ты можешь как-то объяснить произошедшее с этим котом? Откуда он вообще взялся в этой квартире?... А я ведь говорила, что мяучет!

Я молчал и не знал, что ответить. Мне почему-то было неспокойно, и я с неясной тревогой посматривал на входную дверь.

- Эй, все хорошо. - успокоила меня жена, заметив мои взгляды. - Я чувствую, что все уже закончилось.

Пока она готовила завтрак, я, повинуясь смутному порыву, тихонько подошёл к двери, выглянул в глазок - и отпрянул. Оттуда на меня молча смотрела незнакомая, лохматая, пучеглазая женщина.

- Что там? - шепотом спросила Аня, незаметно подойдя ко мне со спины. Я опять прильнул к глазку. Странная женщина все еще стояла там и не мигая смотрела прямо на меня.

- Ничего. - соврал я, чтобы не беспокоить жену.

За завтраком Аня постоянно щебетала о случившемся. Она все еще была очень бледной, волосы поредели, но глаза наконец заблестели и она выглядела оживленной.

- ...Думаешь, и правда в мире что-то такое сверхъестественное есть? Я думаю, есть. Иначе как объяснить эту историю с котом? И ведь самое главное, что прямо ластился ко мне на улице, навязывался... А я-то дура, сама в дом пригласила... Что же это за хрень была, объясни?

- Не знаю. - пробормотал я, слушая ее вполуха. Пока она мыла посуду, я тихонько взял одну из церковных свечей и еще раз обошел квартиру. Когда я, собравшись с духом, подошёл ко входной двери, свеча зачадила черными хлопьями. В дверь поскреблись, раздался смешок и глухой, бесполый голос - непонятно, мужской или женский - негромко сказал как будто бы прямо в замочную скважину:

- Не надо, малыш, не надо. Брось это, тебе оно не нужно, это ерунда, брось.

И так странно и насмешливо прозвучал этот голос, что я застыл в растерянности. Свеча выпустила еще пару черных хлопьев и потухла, не догорев и до середины.

В течение дня я еще несколько раз подходил ко входной двери и выглядывал в глазок. Лестничная площадка была пуста, но я в тот день не решался выходить из квартиры.

Вечером Ане позвонила Наташка справиться о ее здоровье, и, услышав о произошедшем, пожелала прибежать за подробностями. Мы ждали ее к шести часам вечера, и она заявилась ровно в шесть.

Я придирчиво изучал ее в глазок. Она стояла в своей обычной черной куртке, засунув руки в карманы, и стояла, странно выпучив глаза и глядя как будто бы прямо на меня.

- Наташ, это ты? - с сомнением спросил я.

- Я, я. - отозвались из-за двери. Я бросил взгляд на прибитую над косяком иконку, отпер щеколду и приоткрыл дверь. Наташка мялась на пороге, не торопясь заходить, взгляд ее скользил где-то у меня над головой.

- Что стоишь? - спросил я. - Давай проходи.

Она пожевала губами, не мигая посмотрела на меня.

- А ты мне руку подай, я и зайду. - сказала она странным, бесполым голосом - и я тут же узнал его и мигом захлопнул дверь.

Подбежавшая Аня все поняла по моему лицу и не стала задавать лишних вопросов.

Ночью я проснулся сам не зная от чего. Аня не спала и ходила по комнате кругами, заламывала руки.

- Что случилось? - позвал ее я. - Ты чего не спишь?

Она не отвечала. Тогда я поднялся, подвел ее к кровати и силой заставил лечь, укрыл одеялом. Лежал, долго глядя на нее, не мог уснуть. Потом казалось бы на пару секунд закрыл глаза - и задремал, проснулся, а кровать рядом со мной пуста.

Я вскочил, выбежал из спальни, прошелся по всем комнатам, ища жену. Нашел ее у входной двери. Она стояла, подняв голову, глядя на иконку над дверным косяком. Благо она была слишком мала ростом, чтобы до нее дотянуться.

- Ты чего? - я подошел, взял ее за руку. - Что тут делаешь?

Аня не отвечала, даже не шевельнулась. Я оттащил ее от входной двери, отвел в спальню. По пути заметил, что ее глаза были полуприкрыты, - она все еще спала. Положил ее к стенке, сам лег с краю, чтобы проснуться, если она будет перелезать через меня, - но до утра она спала, не просыпаясь.

Следующие несколько дней прошли спокойно. Я периодически смотрел в глазок, но лестничная площадка была пуста. Мы отваживались выходить из квартиры, и ничего странного больше не происходило.

Через пару дней затишья я снова вышел на работу. Аня выглядела уже гораздо лучше, на ее щеках появился румянец, чуть посветлели круги под глазами. Она уверила меня в том, что я могу быть спокоен и ей не страшно больше оставаться одной дома.

Но в тот же вечер, вернувшись домой с работы, я увидел ее издалека, сидящую на лавке у подъезда и зябко кутающуюся в куртку. Подойдя поближе, я увидел, что нос и губы у нее были покрасневшими - то ли от холода, то ли от слез.

- Ты чего тут сидишь? - спросил я, снимая свой шарф и отдавая ей.

- Я была дома... а потом... не помню... - сбивчиво, дрожащим голосом отвечала она. - Что-то случилось со мной, я смутно помню, что я кругами ходила по квартире, не понимала, что делаю... Потом успокоилась, опять села. И тут смотрю... Кто-то проворачивает ручку входной двери. Медленно так... Я подумала, что это ты пришел, встала, чтобы подойти встретить тебя. И тут дверь распахнулась, но за ней никого не было... Хотя я видела, что ручку именно крутили. Я вышла, и там никого не было... Закрыла дверь. Выглянула в окно, думала, может, тот, кто приходил, выйдет сейчас из подъезда и я увижу его... Никого не было. Потом оборачиваюсь, а там... Там... - Она начала всхлипывать. - Стоит прямо передо мной, глаза выпучила...

Я обнял ее, успокаивая, вспоминая странную женщину, которая смотрела в дверной глазок. "Глаза выпучила"... Конечно, это была она, ей как-то удалось войти.

Решившись, мы поднялись в квартиру. Дверь была открыта настежь, иконка валялась на полу, разорванная пополам. Я вспомнил, как Аня рассказывала, что якобы в беспамятстве ходила кругами по квартире. Видимо, именно тогда она это и сделала, - дотянулась до иконки и порвала ее.

Я, не разбуваясь, прошел по комнатам, жена неотступно следовала за мной, вцепившись в мою руку. Никого не было. Я еще раз освятил квартиру церковной свечой, она поплевалась черными хлопьями, но догорела до конца.

- Она кинулась... - вдруг сказала Аня. - Она тогда кинулась прямо на меня, а дальше я ничего не помню...

Мы собрали чемоданы и уехали ночевать к Аниной матери. Меня обычно смешила ее увешанная иконами квартира, но тогда под страдальческими взглядами нарисованных лиц мне стало почему-то спокойнее. Жена все равно была нервная, дерганая, постоянно озиралась по сторонам. Меня это не удивляло, учитывая, что она пережила.

Шли дни, а она все бледнела и слабела. По утрам я не мог ее добудиться. Проснувшись, она подолгу сидела на постели, прежде чем подняться, и несколько раз падала в обмороки, пытаясь дойти до ванной. Никакие лекарства и молитвы ей больше не помогали. Каждое утро я просыпался с тревогой, ожидая стабильного ухудшения. На работе, на улицах я разглядывал лица людей с подавленной злостью и мыслями, типичными для тех, в чей дом приходит тяжелая болезнь. Почему они все ходят такие спокойные, здоровые, а это выбрало случиться - со всего мира - именно с нами? Тысячи людей подбирают бездомных котов, а эта тварь прицепилась именно к нам. И всему миру все равно, и никто не может нам помочь, и даже не поверит, если рассказать.

- Я не понимаю, почему так, - однажды сказала мне Аня, говоря так, будто каждое слово дается ей с трудом и болью. - Видимо, прогнать ее можно было лишь один раз... Мяучет. Здесь тоже мяучет. Господи, неужели такое и правда бывает на свете?

Она все слабела и слабела - и в конце концов, однажды уснув под иконами у тещи, мы оба проснулись в той, предыдущей квартире. Когда я открыл глаза, Аня уже сидела на кровати и смотрела на меня. Еще только начало светать, но даже в сером предутреннем свете я видел, что круги под ее глазами стали черными, волосы поредели вполовину.

- Ты помнишь, как мы сюда приехали? - хрипло спросила она. - Я тоже не помню.

Я вскочил с кровати, огляделся. Моя одежда висела на стуле рядом, ключи от машины лежали на подоконнике.

- Видимо и правда, - грустно пробормотала она, - прогнать ее можно лишь один раз. А я впустила опять, опять впустила...

Я быстро надел штаны и свитер, выскочил из спальни в гостиную, включил там свет - и замер, увидев, что в кресле напротив сидит и смотрит на меня уродливая, лохматая, пучеглазая, грязная женщина. И даже толком непонятно, женщина или мужчина, совершенно бесполое лицо - и странные, немигающие, вытаращенные глаза.

- Что за хрень... - пробормотал я, глядя на нее, ожидая, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе, как любая галлюцинация, - но она не растворялась, сидела, поджав ноги, грызла ногти и, не мигая, смотрела на меня. В какой-то момент отвращение пересилило страх, я, как в полусне, бросился к ней и, схватив за руку, громко ругаясь и содрогаясь от подкатывающей тошноты, протащил ее через прихожую и вышвырнул вон из квартиры. Захлопнул входную дверь на замок, вошел обратно в гостиную - и опять она тут сидит, в той же позе, грызет ногти и смотрит на меня теперь насмешливо, с нескрываемым злорадством. Я бросился мимо нее обратно в спальню, захлопнул дверь - как будто бы дверь спасет, если она вздумает зайти.

- Что там? - слабым голосом спросила Аня. Она лежала на кровати, вытянув руки поверх одеяла, бледная, тонкая, как тень. - Почему ты ругался?

Я положил руку Ане на лоб. Она была ледяная, вся в холодном поту.

- Мне вдруг стало нехорошо, - сказала она. - В глазах потемнело...

Я прислушивался к звукам из гостиной - там было тихо, никто не бежал, не ломился в дверь, не нападал, но что-то негромко щелкало, кто-то еле слышно хихикал. Оно и не собирается нападать, дошло до меня, - оно наблюдает, выжидает, становится сильнее, пока Аня тут слабеет и чахнет. Сначала было как тень, боялось церковных свечей, а теперь обрастает плотью, появляется при свете дня и не боится больше ничего. В форме котенка прицепилось к наивному, жалостливому человеку, а теперь жрет его.

- Давай скорее, - я начал натягивать на Аню свитер, - нам нужно ехать отсюда. Нельзя здесь оставаться.

- Я не могу... В глазах темно, ничего не вижу... - жаловалась жена. Ее тело было таким слабым, что мне приходилось одной рукой поддерживать ее за спину, потому что она не могла сидеть сама.

Когда я надел на Аню джинсы и осторожно начал поднимать ее с кровати, чтобы поставить на ноги, она грустно сказала:

- Какой смысл отсюда уезжать? Она все равно сделает так, что мы сами ее впустим... Она везде нас найдет.

- Не говори так. - рассердился я. - Давай, опирайся на меня.

Мы вышли в гостиную. Аня висела на мне мешком, еле перебирая ногами. В квартире никого не было - но когда я обул жену, обулся сам, и мы уже выходили на лестничную площадку, я обернулся, чтобы закрыть дверь, и увидел, что та странная женщина стоит в прихожей и спокойно наблюдает за нами своими безумными, выпученными глазами. Я молча закрыл дверь. Ее спокойствие мне не нравилось.

Моя машина стояла у подъезда. Как мы проехали сюда через весь город, я не помнил. У Ани тряслись руки и ноги, и меня самого уже начало поколачивать.

Пока мы ехали, Аня не произнесла ни слова, хотя я пытался ее разговорить. Сидела молча, глядя куда-то в пустоту, ничего не видя и не слыша, будто уже приняла какое-то внутреннее решение.

Только когда мы подъехали к больнице, она наконец произнесла:

- Мне кажется, будто что-то плохое случится.

Я хотел было ее разубедить, но и сам себе не верил в глубине души.

Аня еле-еле поднялась по ступенькам и дошла до лифта. Ей становилось хуже на глазах, она согнулась вполовину, как старая бабка.

- Так плохо... - шептала она. - Как будто сейчас упаду...

В очереди к доктору Аня уснула. Она глухо постанывала во сне, но разбудить ее мне не удавалось. К врачу я занес ее на руках.

Мы аккуратно сняли с нее свитер, и я в ужасе увидел, что все ее плечи, шея, грудь, спина - в синяках и укусах. Доктор покосился на меня и как бы между прочим пробормотал:

- Челюсть человеческая.

Я молчал, ведь когда я одевал ее час назад, поспешно увозя из той квартиры, этих укусов и синяков еще не было.

Аню положили в больницу. К ней в палату меня не пускали, устраивали мне многочисленные допросы. Ее мать увешала всю ее больничную койку иконами и крестами, но шли дни, а Аню так и не удавалось разбудить. Она спала, не просыпаясь, и только металась и всхлипывала во сне, - и все худела и слабела.

Сидя на работе, я не мог сосредоточиться, все поглядывал в окно, думал об Ане. Неужели ничего нельзя сделать? Совсем ничего?

Из окна я видел роющегося около урны тощего помойного кота. Сколько их таких, ненастоящих, прикидывающихся, ждущих приглашения, среди котов, собак, птиц... людей? А мир живет себе и ничего не подозревает.

Зазвонил телефон, высветился Анин номер. Я, не веря своим глазам, скорее взял трубку. Неужели пришла в себя?

- Аня? Как ты?

На том конце провода что-то вздохнуло, тихонько пощелкало.

- Ань?..

Она молчала, молчала, а потом сказала с неожиданной злобой:

- Так мне здесь тошно, она жрет меня, куски откусывает, а я все чувствую и не могу проснуться.

Я все бросил и, никого не предупредив, поехал в больницу. Когда приехал, меня повели сразу в морг. Из-под простыни свешивалась тонкая, бледная рука, на ней укус до мяса, с уже запекшейся кровью.

Аня умерла в 12:55 - за минуту до того, как мне поступил тот звонок.

А мир как будто бы ничего и не заметил.