Почему прибалты недолюбливают русских
Мое сознательное детство пришлось на начало девяностых. Ещё до того, как рухнул СССР, мама повезла меня к нашим дальним родственникам, живущим в Юрмале. Город мне очень понравился. Я с удовольствием гулял по непривычно чистым улицам, купался в море и ел настоящую и очень вкусную пиццу, запивая колой.
Я быстро нашел себе друзей среди сверстников и вместе мы гуляли и играли в цветущих дворах, возле дома где жили наши родственники. Однако спустя какое-то время, нам стали докучать взрослые мальчишки. Ну как взрослые, лет по пятнадцать им было. Но нам восьмилетним карапузам, они казались взрослыми.
И вот повалились они нас пугать. В шутку, конечно, но все-же. То с лужайки прогонят, то машинки отберут, то преследуют с криками. То просто запугают.
В один из вечеров, накануне нашего отъезда, когда мы играли с другом (кажется, его звали Леня) один из взрослых мальчишек загнал нас в какой-то дворик. Мы заперлись внутри и пищали, а парень дёргал калитку и орал что он сейчас нас достанет и убьет. В шутку, конечно. Но мой юный разум почему-то воспринял это как угрозу.
Я с трудом поднял двумя руками лежащий на земле булыжник, и когда парень в очередной раз просунул руку под калитку, со всей дури обрушил камень ему на ладонь. Раздался громкий хруст. Затем дикий, переходящий в ультразвук крик боли. Взрослый парень убежал, заливаясь слезами.
Потом его мать, кажется, приходила к нам ругаться. У парня там кости вообще были раздроблены всмятку. История о том, что малолетний отморозок покалечил хорошего мальчика быстро облетела округу. Парень, оказывается, был всеобщим любимчиком и все ему очень сопереживали.
Когда мы уезжали, весь двор провожал нас недобрыми взглядами. Там был этот парень с загипсованной рукой и моя подруга Ксюха, с круглыми от ужаса глазами. И даже друг Лёнька смотрел на меня с опаской и не решался подойти, чтобы попрощаться. Родственники тоже были не в восторге от этих проблем, ибо мы уедем, а с соседями им ещё жить.
В дальнейшем, когда я неоднократно слышал о возросшей напряжённости в отношениях между странами и о том, как плохо стали относиться к русским прибалты, я ни капли не сомневался в том, что это произошло по моей вине. Чувство ответственности за случившееся, преследовало меня ещё долго.