Почему конкуренция не ведет к росту благосостояния
Со школьной скамьи гражданам внушается миф о благотворности конкуренции. Теория выглядит следующим образом: предприниматели, свободно конкурируя друг с другом за симпатии со стороны потребителей, вынуждены делать качество своей продукции выше, а цены — ниже. В действительности практика не соответствует теории.
Свободная конкуренция и ее противоположность
Во-первых, не существует «просто свободной конкуренции». Конкуренция всегда протекает за что-то. В капиталистическом обществе бизнесмены конкурируют друг с другом за увеличение прибыли. В самом начале буржуазной формации на экономической сцене действительно господствовала свободная конкуренция. Мелкие ремесленники не могли сконцентрировать в своей собственности сколь-либо значительное количество капитала. Как следствие, на рынке было достаточно много игроков.
Однако рынок всегда ограничен. Хотя бы потому, что не существует бесконечного спроса на товар, а тем более — платежеспособного спроса. Следовательно, некоторое количество предпринимателей существуют в среде с ограниченными ресурсами. Если один капиталист богатеет, какой-то другой разоряется и переходит в рабочий класс. Более крупный капиталист имеет преимущество над более мелкими и может вытеснить их с рынка, завладев при этом еще одним кусочком пирога, за который ведется борьба.
В течении десятилетий и столетий происходит процесс концентрации капитала. Появляются крупные капиталисты, возникают тресты, консорциумы, холдинги. Наконец наступает такой момент, когда свободная конкуренция обращается в свою противоположность — монополию. И поскольку в теперь даже самый сильный конкурент из представленных на рынке не способен считаться за действительно достойного соперника, движущей силой развития монополистического производства конкуренция быть не может.
Таким образом в процессе капиталистического развития наступает своеобразный застой, исчезает стимул для дальнейших научных разработок — наиболее выгодно продавать созданный товар компании помогают агрессивная реклама и маркетинг. Ничего более ей и не надо. Следует всегда помнить, что единственной целью капиталистического производства является извлечение прибыли.
Оглядитесь вокруг себя и скажите, сколько вы знаете производителей, например, компьютерных комплектующих? Разве это не монополия? Самая настоящая монополия. Монополизм проник всюду, и ныне не найдется ни одной производственной сферы, где бы ни существовала монополия.
Однако сам факт того, что при монополистическом капитализме товары дороги, низкокачественны и отсутствует действительный научно-технический прогресс, не говорит о том, что монополии регрессивны. Это говорит только о том, что капитализм породил те производственные силы, контролировать и развивать которые дальше не способен.
Демократическое планирование и научный контроль
В представлении маркетологов рынок представляет собой обратную связь между производителем и потребителем. Другими словами, компания выпускает товар, запускает его на рынок, а потом проводится анализ того, пользуется товар спросом или нет. В самом лучшем случае результаты можно узнать только спустя полгода после запуска продаж. Но перед продажами товар надо сначала произвести, а перед этим — разработать. И происходит это практически вслепую. Поэтому рынок — механизм сугубо неповоротливый и малоэффективный.
Однако если мы передадим монополии в руки ученых и свяжем все производственные предприятия в единую сеть, возникнет совсем другая картина. Прежде всего потому, что современные информационные технологии и вычислительные мощности позволяют создавать сверхоптимальный план, руководствуясь данными, полученными в режиме реального времени.
Как вам, например, такая концепция... В каждом магазине стоит система, автоматически учитывающая сколько товара и какого вида продано, сколько осталось на складе и отсылающая эту информации во все производственные центры, где на основании полученных данных создается план, который рассылается по предприятиям. Все это происходит в автоматическом режиме, без всякой бюрократии, партократии и чудовищных перекосов в ту или иную сторону. Это возможно уже сегодня. Все, что для этого необходимо сделать — передать средства производства в общественную собственность и потратить некоторое время на оснащение предприятий компьютерами и создание соответствующего программного обеспечения.
Это Киберсин. Первая и (пока) единственная попытка реализации кибернетического коммунизма на практике. К сожалению, система существовала всего несколько месяцев и пала в результате захвата власти фашистом Пиночетом.
Это даже близко не сравнить, например, с планом ГОЭЛРО, рассчитанным на 10-15 лет. При наличии соответствующих условий план информатизации производства будет выполнен не более чем за 5 лет.
Разумеется, в этой системе будет необходимо предусмотреть возможность каждому человеку делать заказ на производство мелкосерийных изделий, которые необходимы именно ему. Сделать это очень просто — достаточно создать форму онлайн-заказа на каком-нибудь условном сайте Госплана. Современные производственные технологии (речь идет в первую очередь, о технологиях трехмерной печати) позволяют легко осуществить такой заказ.
На этом моменте недоверчивый читатель должен воскликнуть: «Тогда машины будут все делать за человека, а человек погрузится в пучину лени!» И будет неправ.
Творческая энергия человека
Человек формировался миллионы лет как существо трудящееся и творческое. Хотим мы того или нет, но такими нас сделала наша эволюция, и каждый теперь «обречен» на то, чтобы творчество было для него самой высокой наградой и удовольствием. Собственно, это справедливо даже для классовых формаций, где, казалось бы, вся жизнь призвана исковеркать светлые и чистые позывы человека.
Возьмем хотя бы предпринимателя. Вед фактически он — организатор производства (во всяком случае, если речь идет о мелком предпринимателе, вкладывающем труд в свое дело), творец. История знает немало примеров филантропов, меценатов и просто щедрых капиталистов.
Другое дело, что все условия жизни капиталиста диктуют ему необходимость сначала обокрасть общество, чтобы потом вернуть ему часть награбленного. Сначала капиталист разоряет своих конкурентов, а после строит школу для их детей, сначала обрекает своих рабочих на нищету, а после строит дом для сирот. Такая половинчатая помощь — еще один след уродования капиталом человеческого сознания.
Или, например, жажда признания. В здоровой жажде признания нет ничего плохого, но в классовых формациях она приобретает вид чванства, зазнайства и желания, чтобы все вокруг тебе завидовали.
В свободном обществе, в котором все будут заняты производительным эффективным трудом, а потому такой труд будет отнимать совсем немного времени, каждый будет стремиться творить, чтобы заслужить признание со стороны других.
В таком обществе единственным способом получить признание станет создание чего-то нового на благо всех, в том числе — себя самого. Стремление творить и делиться результатами с другими есть глубинная черта, присущая нашему виду на самом глубинном, биологическом уровне. Благодаря этому стремлению мы выжили и стали в конце концов разумными существами.
Не пора ли это доказать и взять, наконец, неприрученную рыночную стихию под свой контроль, создав справедливое, демократично общество, основанное на общественной собственности, прямой демократии и плановой экономике?
