Плотогон Прохор Картузов (часть 7-я)⁠⁠

Сложив у ворот багры, огляделись. Прохор шагнул к ближайшему торговцу и, потрясённый, замер. Перед ним, приветливо улыбаясь, расхаживал приземистый старик в жёлтом шёлковом халате. Всё в нём выдавало иноземца: длинные тонкие усы, доходящие до пояса; волосы, собранные в косу; лукавые глаза-щёлочки; приветливая улыбка. Он, словно равному, поклонился Прохору и сделал рукой жест, приглашая посмотреть товары. А тут было на что поглядеть! На земле и на прилавке лежали охапки плотогонских шестов, хотя назвать это чудо просто «шестом» не поворачивался язык. Покрытые чёрным лаком и расписанные красными драконами. Ослепительно белые с крашенными конскими хвостами на комле. Золочёные, исписанные таинственными значками. Резные и гладкие. Двухсаженные и аршинные. Такими, не плотом править, а в горницу ставить!

— Здравствуй, дедушка Фанг, — подошла мать.

— Спасиба, — поклонился старик.

— Сына, вот, привела.

— Спасиба, — торговец расплылся в улыбке и вытащил из-под прилавка шест, состоящий из идущих друг за другом по всей длине коленец.

Он легко, точно дерево ничего не весило, подбросил его в воздух и поймал двумя пальцами. Отошёл на пару шагов и, внезапно, завертел шест с такой скоростью, что тот почти исчез из вида. Старик вставал на одно колено, подпрыгивал, ложился на спину и всё это время шест, мерно гудя, не прекращал своего стремительного вращения.

— Цену набиваешь, чёрт нерусский? – громко спросила мать, прерывая безумный танец торговца.

— Малый цена, — тяжело дыша ответил старик. – Совсем малый.

Прохор принял из его рук шест и, дивясь лёгкости, подбросил на ладони.

— Бамбук, — закивал торговец.

Он положил шест одним концом на прилавок, другим на землю и прыгнул на него обеими ногами. Дерево, прогнулось, но не треснуло.

— Ты, сынок, походи, посмотри, — легко подтолкнула мать Прохора. – А, мы с дедушкой Фангом о цене поговорим. Поглядим, за сколько он эту палку уступит.

Прохор согласно кивнул и отошёл к следующему прилавку. Там приземистая круглолицая тётка, деловито распаковывала стопки штанов.

— Что, голубь? — оглядев, будто сняв мерку, спросила она. – Дорос до настоящих портов? Выбирай, чего душа пожелает.

Чего только не оказалось у тётки! Каучуковые непромокаемые штаны на лямках. Осенние парусиновые с мехом внутри. Дерюжные с кожаными заплатами на коленях и заду. Праздничные брезентовые, расшитые цветами. Короткие для жаркой погоды. Заморские в клетку, тамбовские в горох, рязанские в огурцах, московские в прорехах. На пуговицах, завязках, заклёпках и со штрипками. Белые, зелёные, чёрные, синие.

— Этим, — торговка ловко выхватывала из стопки порты, — сноса не будет. В них, малец, всю жизнь проходишь, в них и похоронят.

— Такие, — брала она другие, — и на свою свадьбу не стыдно надеть.

— Или, вот, к голубым, с подвязочками на мотне, приглядись. В таких сейчас вся Астрахань. А, уж там народ ушлый, невесть что на себя не напялит.

— Добрый товар, — степенно, как ему казалось, сказал Прохор. – Ещё вернусь.

Он скорёхонько перебрался к соседнему прилавку с разложенными и развешанными наконечниками для багров. Взял один, прикидывая на вес, попробовал пальцем заточку острия второго, и совсем было собрался отойти, как торговец, хлипкий мужичонка в кожаном фартуке, ухватил его за руку.

— Погоди, малец, — зашептал он, тревожно оглядываясь. – Хочешь, на диковинку посмотреть?

— Хорошо бы, — на всякий случай ответил Прохор, высвобождаясь от сильных пальцев.

— Вот, глянь-ка, — мужичок вытащил из кармана фартука сафьяновую коробочку, и, таясь, приоткрыл. Там, на бархатной подушечке лежал крохотный серебряный багор.

Прохор потянулся было потрогать, но торговец быстро захлопнул коробку.

— Пойдёшь со мной ночью на рыбалку, — глядя куда-то в сторону, сквозь зубы пропел он, — тогда и получишь.

— А, меня не пригласишь?! – рявкнула неизвестно откуда появившаяся мать. – Я тебе такой рыбки наловлю, вовек не съешь.

Тётка, торгующая портами, заливисто расхохоталась, хлопая себя руками по бокам.

— Какая рыба? – замахал руками мужичок. – Не торгую я рыбой. Проходите, нечего тут.

— Вот я тебя, ирода, — мать, перегнувшись через прилавок, наградила продавца увесистым тумаком.

— За что ты его? – недоумённо спросил Прохор, когда они двинулись дальше.

— Он знает.

И тут только Прохор увидел зажатый у матери под мышкой бамбуковый шест.

— Это мне? – мигом забыв обо всём, спросил он.

— Тебе, пострелу, — потрепала его по вихрам мать. – Ещё надо шапку для отца поискать, деду табака и сестре гостинцев купить.

Решили начать с отца, да не тут-то было. Шапками торговали сразу трое, но столь разными, что глаза разбегались. Прохор сразу же прикипел сердцем к картузам из чёртовой кожи.

— Прошу обратить внимание, — блестя очками, сыпал словами длинноволосый продавец, — на подкладочку-с. Не холстина какая, а чистый шёлк. А в шёлке-с, как известно, никакой, простите за грубое слово, паразит не заводится. Вот тут, по центру дырочка для вензелька-с, который получите от меня бесплатно. В подарок, так сказать.

И он высыпал на прилавок пригоршню медных буковок.

— Как Вас величают, молодой человек?

— Прохор.

— Значит, выбираем буковку «П», придавая картузу, благородно выражаясь, шик.

— Баловство это, — отмахнулась мать. – Вон там шапки, так шапки.

И она, уцепив за ворот, потащила Прохора к другому продавцу.

— Вот молодец, тётка! – просиял тот, подкручивая тонкие усики. – Мой товар для плотогона наипервейший. Ну-ка, гляньте!

Он схватил одну из своих шапок, смахивающих на древние шлемы, и натянул на голову, которая сразу стала похожа на кожаный орех.

— Теперь на подбородке одно «ухо» к другому пристёгиваем и будьте любезны! А?

Усатый подмигнул, крутя затянутой в кожу головой и звонко хлопая себя по затылку.

— В воду свалишься, вылезешь, а башка сухая и шапка на месте.

Мать одобрительно закивала и полезла за деньгами.

— Срамота! – раздался сзади каркающий голос.

Буровя их глазами, сзади стояла старуха в чёрном платке.

— К такой шапке рога приставь и мужика от чёрта не отличишь. Паскудство одно!

— Какие рога? Что ты мелешь, карга старая? Ступай отсюда, – заволновался продавец.

— А, без рогов, вообще, стыдно сказать, на что голова в этой шапке похожа, — бабка зло засмеялась.

Прохор тоже засмеялся, надеясь, что мать передумает и купит отцу картуз.

— Вон, мой дед стоит, — продолжала старуха, указывая пальцем. – У него шапки, так шапки. Из ивняка плетёные, известью белёные. От солнца защитят, от дождя сберегут. А, главное, цена им копейка!

Последние слова бабки заставили мать задуматься.

— Давай, сынок, отца подождём, — решила она. – Пусть сам решает. Мы ж пока крёстного моего проведаем. Вон там он под навесиком работает.