Плач в морге.
Одна моя родственница 20 лет проработала в судмедэкспертизе. Когда я была маленькая, я ее спрашивала: «Не боишься с покойниками работать?». Она мне всегда отвечала, что нужно бояться живых, а не мертвых. Но был один случай, когда она была в замешательстве.
Дело было в начале июля 90-го года. Привезли к ним на вскрытие ребенка полутора месяцев. Мать была деревенской, часто бегала к скотине и на огород, а ребенок, видно, шевелился и с подушки сполз, а чепчик завязанный на шее натянулся. Когда она пришла, лицо у ребенка уже было синим, признаков жизни не подавал. Вызвали «скорую» — пока она из города до деревни добиралась, прошло много времени. Ничего сделать не могли, констатировали смерть.
В это же время у нас у одной «шишки» утонул сын на Волге. Весь город на ушах стоял, искали его несколько дней, не могли найти. Отец каждый день ходил на берег и сидел там часами. И вот однажды сидит, в воду смотрит, и прямо перед ним сын всплыл. Достали и привезли на вскрытие, а день был выходным. Утопленник уже вздутый весь, пахнет, мясо отваливается, ну этот шишка главврачу позвонил, чтобы сегодня же вскрыли, а утром похоронят. Пока мою родственницу и врача нашли, пока на работу их привезли, уже темнеть стало. Заплатили им, чтобы после вскрытия тело обработали, обмыли, вещи оставили, чтобы сразу переодели.
И вот как она рассказывает: «Замотали мы головы простынями, одни глаза остались (потому что бывает невозможно вскрытие делать из-за запаха). Врач вскрывает, я помогаю и сразу пишу. Ночь уже на дворе, но деньги заплачены и начальству отказать нельзя. Вдруг слышу, как ребенок плачет из соседней комнаты. Одним глазом смотрю на врача, реакции у него никакой. Ну, думаю, показалось. Через какое-то время опять плач — уже громче, врач голову поднимает и на меня смотрит, я на него. Не сговариваясь, шагаем в соседнюю комнату, открываем холодильник. Этот ребенок полуторамесячный лежит с открытыми глазами и открытым ртом. Страшно было, но достали его и осмотрели — мертв, никакого летаргического сна. Глаза закрыли и опять в холодильник положили. Пошли дальше вскрытие доделывать. Через какое-то время опять плач ребенка, и все громче и громче. Испугались мы сильно, переоделись и ушли оттуда. Решили рано утром прийти, вскрытие доделать. Я одна домой боялась идти, и врач меня проводил до самой квартиры. В пять утра пришли на работу, надели халаты, фартуки клеенчатые, на головы простыни — и сразу к холодильнику. Открываем, а там ребенок этот опять с открытыми глазами лежит. Вытащили, еще раз осмотрели — нет, он мертв уже более суток...
Потом, когда вскрытие заканчивали, врач говорил, что бывают в практике такие случаи, когда у покойных наблюдаются рефлекторные реакции — сжимание и разжимание конечностей, век глаз и так далее. Все по-научному по полочкам разложил. А я не спорю, головой киваю, а про себя думаю — ну глаза, бывает, что у покойников открываются, монеты даже кладут, и рот иногда за подбородок к голове привязываем, чтобы не открывался, но плач?!».
Дело было в начале июля 90-го года. Привезли к ним на вскрытие ребенка полутора месяцев. Мать была деревенской, часто бегала к скотине и на огород, а ребенок, видно, шевелился и с подушки сполз, а чепчик завязанный на шее натянулся. Когда она пришла, лицо у ребенка уже было синим, признаков жизни не подавал. Вызвали «скорую» — пока она из города до деревни добиралась, прошло много времени. Ничего сделать не могли, констатировали смерть.
В это же время у нас у одной «шишки» утонул сын на Волге. Весь город на ушах стоял, искали его несколько дней, не могли найти. Отец каждый день ходил на берег и сидел там часами. И вот однажды сидит, в воду смотрит, и прямо перед ним сын всплыл. Достали и привезли на вскрытие, а день был выходным. Утопленник уже вздутый весь, пахнет, мясо отваливается, ну этот шишка главврачу позвонил, чтобы сегодня же вскрыли, а утром похоронят. Пока мою родственницу и врача нашли, пока на работу их привезли, уже темнеть стало. Заплатили им, чтобы после вскрытия тело обработали, обмыли, вещи оставили, чтобы сразу переодели.
И вот как она рассказывает: «Замотали мы головы простынями, одни глаза остались (потому что бывает невозможно вскрытие делать из-за запаха). Врач вскрывает, я помогаю и сразу пишу. Ночь уже на дворе, но деньги заплачены и начальству отказать нельзя. Вдруг слышу, как ребенок плачет из соседней комнаты. Одним глазом смотрю на врача, реакции у него никакой. Ну, думаю, показалось. Через какое-то время опять плач — уже громче, врач голову поднимает и на меня смотрит, я на него. Не сговариваясь, шагаем в соседнюю комнату, открываем холодильник. Этот ребенок полуторамесячный лежит с открытыми глазами и открытым ртом. Страшно было, но достали его и осмотрели — мертв, никакого летаргического сна. Глаза закрыли и опять в холодильник положили. Пошли дальше вскрытие доделывать. Через какое-то время опять плач ребенка, и все громче и громче. Испугались мы сильно, переоделись и ушли оттуда. Решили рано утром прийти, вскрытие доделать. Я одна домой боялась идти, и врач меня проводил до самой квартиры. В пять утра пришли на работу, надели халаты, фартуки клеенчатые, на головы простыни — и сразу к холодильнику. Открываем, а там ребенок этот опять с открытыми глазами лежит. Вытащили, еще раз осмотрели — нет, он мертв уже более суток...
Потом, когда вскрытие заканчивали, врач говорил, что бывают в практике такие случаи, когда у покойных наблюдаются рефлекторные реакции — сжимание и разжимание конечностей, век глаз и так далее. Все по-научному по полочкам разложил. А я не спорю, головой киваю, а про себя думаю — ну глаза, бывает, что у покойников открываются, монеты даже кладут, и рот иногда за подбородок к голове привязываем, чтобы не открывался, но плач?!».
