Пирр Эпирский и война с Деметрием I Полиоркетом. Часть вторая.

Продолжаем наше повествование о Пирре Эпирском.

В прошлой части Пирр одержал победу, которая мало помогла ему в войне с Деметрием Полиоркетом (ибо тот остался всё так же несокрушимым), но ЗНАЧИТЕЛЬНО возвысила его авторитет и сделала героем и подобием Александра Македонского, его дяди.

Возвращаясь после победы домой, во главе войска, ликуя и блистая славой, он свёл к ничьей его соперничество с Деметрием, ибо оба они опустошили земли противников и оба оказались победителями. Отличие состояло лишь в том, что приближённые Деметрия начали благосклоннее относиться к Пирру, охладев к садисту Полиоркету, славшему их на убой, а Пирру эпироты дали прозвище Орел, и он отвечал: «Благодаря вам я сделался орлом. Да и как же иначе? Ведь ваше оружие, словно крылья, вознесло меня ввысь!»

А пока Пирр готовился к войне, собирал провиант, готовил новобранцев, ковал оружие и рассылал разведку, что же делал Деметрий?

Он отжигал по полной программе, как будто жил последние дни своей жизни (впрочем как и всегда, когда не был занят войной). Он всецело отдавался либо войне (и тогда его военный гений проявлялся во всей красе), либо удовольствиям и наслаждениям.

Он перестал принимать просителей, стал недоступным и неприветливым. Его дворец кишел актёрами, музыкантами и гетерами. Он месяцами мурыжил послов, а когда принимал их, то держал себя надменно, резко и сурово. Афинское посольство (а афиняне в то время ему чуть ли не пятки лизали) он продержал ДВА (!) ГОДА. Когда из Спарты прибыл посол, Деметрий счел это знаком пренебрежения и гневно воскликнул:

-Как ты сказал? Лакедемоняне прислали одного посла?!

–Да, царь, одного – к одному, – остроумно и подлинно по лаконски отвечал спартанец.

Однажды окружающим померещилось, будто Деметрий выехал из дворца в более благодушном настроении, чем обычно, и готов оказать внимание чужим речам. Сбежались несколько человек и подали ему письменные прошения. Он принял их все и сложил в полу плаща, а люди радовались и шли следом, однако же на мосту через реку Деметрий развернул плащ и вытряхнул прошения в её воды. Македоняне были страшно удручены, видя, что Деметрий не царствует, а измывается над ними, и вспоминая Филиппа или же слушая рассказы о том, какой он был справедливый, обходительный и приветливый.

Говорят, однажды у одного крестьянина спросили, глядя как он возится в земле:

-Что ты там делаешь?

Крестянин судя по всему съязвил:

-Ищу Александра, или хотя бы Филиппа.

Впрочем, раз случилось, что какая-то старая женщина неотвязно плелась за Деметрием, умоляя уделить ей несколько времени, и, услышав, наконец, в ответ, что царю недосуг, вскричала:

«Ну, тогда откажись и от царства!» – и слова эти попали в цель. Деметрий глубоко задумался, вернулся домой и, отложив все прочие дела, много дней подряд принимал просителей и жалобщиков, начав с той самой старухи.

А ещё была у него зазноба по имени Ламия. Только на её украшения он тратил баснословные суммы, равные доходам целых городов! Один из македонских аристократов метко назвал её Погубительницей городов (намекая на одноименные любимые "игрушки" Деметрия, колоссальные осадные машины для захвата вражеских укреплений).

И вот, однажды он опасно заболел и Пирр воспользовался этим, захватив часть Македонии и дойдя даже до Эдессы (город в 40 км. от столицы Македонии Пеллы). К нему добровольно присоединялись многие македоняне и целые города. Но в этот раз удача была на стороне Деметрия и он легко одолел эпиротов и изгнал из своих земель, заключив с Пирром мир. Столь лёгкая победа объясняется набеговым характером кампании эпирского царя, который даже не стремился укрепиться там. Награбил сколько влезло и тикать. Зачем тратить воинов, если все цели выполнены?

Но Деметрий заключил мир отнюдь не из-за боязни своего бывшего соратника (так то он с лёгкостью мог попить у него изрядно крови). Он собирал силы для эпического похода на восток, чтоб отвоевать восточные сатрапии, которые Селевк (один из диадохов, царь Селевкидского царства) отнял у его отца Антигона Одноглазого. А Пирр был ему как шило в... кость в горле.

Дестяки верфей готовили для него флот из пятисот судов по всей Греции. Строились гиганты, которых не было ещё в Средиземном море. Тысячи наёмников стекались к нему со всех концов света, собравшись числом около ста тысяч!

Запахло жареным и цари были вынуждены забыть былые обиды, прекратить грызться и объединиться. Птолемей, Селевк и Лисимах собрали эдакий триумвират в который пригласили и Пирра.

Вроде бы не честно нападать, нарушая мирный договор? Но диадохи уговорили его, сказав, что Деметрий договором дал не Пирру обязательство не нападать, а себе нападать на кого он захочет.

Уговаривать себя дважды он не стал, особенно после того, как его жена Ланасса (дочь тирана Сиракуз Агафокла), придя к Пирру не сказала что больше не может терпеть присутствие других жён варварок (дочь жены Птолемея она ещё терпела, но после её смерти в "гареме" Пирра остались только дочери вождей соседних племён), что её он ценит меньше их и вообще она уезжает к маме на остров Керкиру, её приданное. Особенно взбесило Пирра, что она призвала Деметрия, как падкого на женщин и, выйдя за него замуж, отдала Керкиру Деметрию (он оставил там свой гарнизон).

Четвёрка царей в 288 году до н.э. нанесла превентивный удар: Птолемей с флотом блокировал побережье, Лисимах ударил из своего царства во Фракии (северо-восточнее от Македонии), а Пирр с запада.

В одну ночь Пирру приснилось, будто его зовет Александр Великий; приблизившись, он увидел, что царь не в силах подняться с ложа, однако обращается к нему с ласковой и дружелюбной речью и обещает немедля помочь. Когда же он осмелился спросить: «Как ты, царь, сможешь помочь мне? Ведь ты болен!» – Александр ответил: «Одним моим именем» – и, сев верхом на коня поехал впереди Пирра. Ободренный этим сновидением, Пирр, не теряя времени, быстро прошел все расстояние до Верои (важного стратегического города), занял город и там остановился с большею частью войска, а остальные города захватили его полководцы. Впрочем, мне кажется, что Пирр просто придумал эту байку, чтоб обосновать свои права на Македонию, поднять боевой дух солдат и придать себе ауру любимца высших сил.

Деметрий держался долго и достойно (он даже Лисимаха разбил под Амфиполем, почти наголову), пока Пирр не взял Верою. И тут македоняне пали духом. Начались одни стенания, жалобы и гневные речи. Воины проклинали неудачника Деметрия, грозя разойтись по домам, а на самом деле тайно переходили на службу к Лисимаху. Тогда Деметрий решил, что лучше отвлечь воинов и всеми силами ударить на Пирра и держаться как можно дальше от Лисимаха. Он предположил, что Лисимах является македонянином, а Пирр нет, так что его воины не должны перейти на сторону пришельца и чужеземца эпирота (а вот к Лисимаху при приближении вполне могли скопом взбунтоваться). Но, как мы помним по славе Пирра македоняне сравнивали с Александром Македонским. Так что Деметрий жесточайшим образом просчитался.

Когда Деметрий разбил лагерь невдалеке от Пирра, его македоняне, уже давно восхищавшиеся воинской доблестью Пирра и с молоком матери впитавшие убеждение, что самый храбрый воин всех более достоин и царства, узнали вдобавок, как милостиво и мягко обходится он с пленными, и, одержимые желанием во что бы то ни стало избавиться от Деметрия, стали уходить (особенно масла в огонь подлили засланные казачки от Пирра, прославлявшие его).

Сперва они уходили тайком и порознь, но затем, когда они увидели Пирра в его знаменитом шлеме с султаном и козлиными рогами, весь лагерь охватили волнение и тревога, и, в конце концов, несколько человек, набравшись храбрости, явились к Деметрию и посоветовали ему бежать и впредь заботиться о своем спасении самому, ибо македоняне не желают больше воевать ради его страсти к роскоши и наслаждениям. По сравнению с грубыми, злобными криками, которые неслись отовсюду, эти слова показались Деметрию образцом сдержанности и справедливости. Он вошел в шатер и, уже не как царь, но как актер, переоделся, сменив свой знаменитый, роскошный плащ на темный и обыкновенный, а затем неприметно ускользнул. И сразу чуть ли не все войско бросилось грабить царскую палатку, начались драки, но тут появился Пирр, первым же своим криком водворил тишину и завладел лагерем. Потом пришёл Лисимах и, считая победу общей, потребовал часть царства. Пирр, познав на своей шкуре всю предательскую натуру народа (своего в частности), счёл за благо согласиться.

Впрочем, у Лисимаха были те же самые проблемы, что и у Деметрия, ибо он сам боялся, что его войско поднимет мятеж и перейдёт к Деметрию (что говорит о ветрености войск в то время в условиях, где все враждующие стороны являются земляками и воинам глубоко по барабану за кого воевать, разве что выбрать более доброго и платёжеспособного претендента. По сути гражданская война). Лисимах даже изрубил в куски 600 воинов, которых подозревал в возможном предательстве.

Вся Македония была поделена между ним и Лисимахом – после семи лет твердого и уверенного правления Деметрия, который теперь полностью поверженный жил как обычный смертный (его жена, не сумев перенести такого удара, ибо жила царицей, а теперь чуть ли не впроголодь, выпила яду). Его фатальной ошибкой было то, что он при виде войска Пирра не ударил сразу, не мешкая. Тогда, возможно, у него и был бы шанс удержать царство.

Но, как мы помним на примере Деметрия, раздел царства не является концом проблем. Что будет дальше? Отличается ли Лисимах от Деметрия? Сочтёт ли он достаточным кусок Македонии? Или грядёт новая война? Узнаем в следующей части!

Подписывайтесь, с нами Вы узнаете много разных интересных и познавательных фактов о мировой истории.