Перипетии судьбы: де Голль и Тухачевский⁠⁠

Казалось бы что общего может быть у президента Франции Шарля де Голля и маршала Советского Союза Михаила Тухачевского? Два таких разных человека встретились 18 ноября 1916 года в баварском Ингольштадте являясь немецкими военнопленными.

Согласно досье на Тухачевского хранящемся в Баварском военном архиве до Ингольштадта он уже побывал в двух немецких лагерях для военнопленных. лагере Штральзунд получил 6 дней ареста за конфликт с надзирателем; за попытку к бегству военный суд Галле 16 мая 1916 г. приговорил его к трем неделям «домашнего ареста». В лагере Бад-Штуер Тухачевский получил 14 дней «домашнего ареста» за отказ следовать служебным распоряжениям дежурного офицера. Еще 14 дней ареста — за «недозволенное отдаление от предписанного местонахождения»(попытка к бегству). По сохранившимся воспоминаниям подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Тухачевский и капитан де Голь гордились своим невольным братством.  Де Голль писал матери: «Поддерживающим обстоятельством в нашем положении является отличное товарищество, которое царит среди нас. Оно препятствует возникновению морального одиночества». Сохранилось описание внешности Тухачевского времен немецкого плена: «Это был молодой человек, аристократически-раскованный, худой, но весьма

изящный в своей потрепанной форме. Бледность, латинские черты лица, прядь волос, свисавшая на лоб, — придавали ему заметное сходство с Бонапартом времен Итальянского похода».

На протяжении всего пребывания в Ингольштадте Тухачевский имел репутацию узника, доставляющего много хлопот. Как он сам впоследствии признавался однополчанам, это объяснялось желанием попасть в тюрьму, которая охранялась менее строго, чем лагерь, что увеличивало шансы побега. Сохранилось письмо Тухачевского, адресованное коменданту форта. Форма и содержание этого документа беспрецедентно не только по подчеркнутому несоблюдению субординации, но и по мотивировке недовольства: «Сегодня, во время поисков подкопов, низшие чины Германской Службы отодрали занавески, защищающие меня от тяги из окна и разбросали все мои вещи на столе. По уходе они ничего не поставили на место и не устроили. Все это произошло в моем отсутствии, и когда я возвратился, я нашел все в ужаснейшем беспорядке. Предполагая, что производство этих поисков не имеет целью устройство беспорядка, и считая такое отношение низших чинов к офицеру оскорблением, я письменно заявляю об этом, прошу разбора этого дела и ограждения меня в будущем от подобного произвола.

Монотонность лагерных будней может тяжело сказываться на состоянии психики, — констатировала комендатура Ингольштадта. «Миновала вторая Пасха во время моего пребывания в плену. Не могу утаить от вас, что испытываю огромную невыразимую тоску», — признавался родным Шарль де Голль. В начале 1915 г. «психическая» проблема проявилась очевидным образом, в связи с чем были созданы условия для духовных и физических занятий военнопленных. «Вы часто спрашиваете меня, гуляю ли я. Да, по меньшей мере два часа в день, по территории форта… Как только позволит погода, я снова начну заниматься спортом», — писал де Голль матери.

В фортах существовал театр, в основном французский. Русский театр был лишь в одном форте. Но в нем могли играть и знавшие французский русские офицеры. К их числу относился и Тухачевский.

Любопытны воспоминания о лагерных спектаклях. Театральные вечера были большим событием. Зрители приходили в «безукоризненной униформе». В части каземата устраивался буфет, где угощались вином. Восторг зрителей вызывали женские роли. Сцена в этих случаях наполнялась запахами, порождающими вы ражение «женского начала во французском характере». Исполнители женских ролей были одеты в специально присылаемые французам и бельгийцам для этой цели с родины чулки, белье, дамские платья и т. д. «Дамы» в перерывах между действиями были окружены «кавалерами», которые сопровождали их «под ручку» в буфет. Наиболее успешные исполнители женских ролей удостаивались особого внимания и галантности, даже «целования ручки».

Жизнь преподносила сюжеты, ничуть не уступавшие театральным — от фарса до драмы. Тухачевский — на первых ролях. Против него было возбуждено дело об оскорблении унтер-офицера. Инцидент носил трагикомический характер, что заметно даже по тексту донесения от 8 апреля 1917 г. «Унтер-офицер Ганс Абель в IX форте вечером 7 апреля в 9.00 предпринял предписанную перекличку в казарме левого крыла. Когда Абель проверял камеру номер 9, то обнаружил, что одного офицера нет. Потому он осмотрел всю камеру и нашел застеленную койку. Чтобы выполнить свои обязанности, он должен был убедиться в том, что на ней лежит именно тот офицер (которого он недосчитался на перекличке). Абель осветил карманным электрическим фонариком одеяло койки бегло против лица данного офицера — лейтенант Тухачевский3. Тот немедленно закричал на Абеля: “Вонючий хам, пошел вон! Сукин сын, вон!” На что Абель спокойно переспросил: “Что вы сказали?!” Лейтенант Тухачевский снова закричал: “Вонючий хам, пошел вон! Сукин сын, вон!” Абель записал эти оскорбительные выражения и вышел из помещения». Дело было передано в суд ингольштадтской комендатурой 14 апреля. Тухачевского приговорили к шести месяцам тюрьмы.

После чего Тухачевский предпринял пятую (удачную) попытку побега. 16 августа 1917 г. в комендатуру лагеря Ингольштадт поступил рапорт «О русском лейтенанте Тухачевском М. Н., полк инфантерии, о русском капитане Чернивецком С. С., штаб 53 дивизии, в связи с попыткой

побега. Сегодня 9 русских офицеров, давших письменно честное слово и обязавшихся во время прогулки не предпринимать попыток к бегству, были выведены на прогулку унтер-офицером Гофманом по установленному маршруту… На обратном пути два русских офицера — лейтенант Тухачевский и капитан Чернивецкий — быстро пошли вперед, в то время, как унтер-офицер Гофман остался замыкающим колонну пленных. По прибытии домой оба названных офицера отсутствовали. Предположительно они находились поблизости от Цухеринга и пытаются оттуда продвигаться далее. Капитан Чернивецкий совсем не говорит по-немецки, Тухачевский — только на ломаном. Обязательства честного слова (бланки заявлений) и личные карточки заключенных прилагаются».

Показательно отношение к офицерской чести: офицеру Гофману через французского военнопленного Лаба было передано письмо Тухачевского

Милостивый государь!
Я очень сожалею, что мне пришлось замешать Вас в историю моего побега. Дело в том, что слова я не убегать с прогулки не давал. Подпись моя на Ваших же глазах и в присутствии французского переводчика была подделана капитаном Чернивецким, т. е. попросту была им написана моя фамилия на листе, который Вы подали ему, а я написал фамилию капитана Чернивецкого на моем листе. Таким образом, воспользовавшись Вашей небрежностью, мы все время ходили на прогулки, никогда не давая слова. Совершенно искренно сожалею о злоупотреблении Вашей ошибкой, но события в России не позволяют колебаться.
Примите уверения в глубоком почтении
Подпоручик Тухачевский

После двух с половиной лет неволи Тухачевский наконец прибыл в Россию — за несколько дней до октябрьского переворота 1917 г. Де Голль (в общей сложности предпринявший шесть не удачных попыток побега) был освобожден после перемирия в ноябре 1918 г.

По грустной иронии судьбы, двум друзьям вскоре суждено было оказаться по разные стороны баррикад: в 1920 г. Шарль де Голль, которому исполнилось 30 лет, в чине майора участвовал (на польской стороне, как член французской военной миссии) в советско-польской войне, где войсками РККА командовал 27-летний командарм Михаил Тухачевский. У обоих после окончания войны остались работы со схожими названиями: у де Голля называется "Битва на Висле", у Тухачевского - "Поход за Вислу". Де Голль писал в своём очерки в возвышенном стиле: "Все усилия русских под Варшавой были разбиты... дороги переполнились несчастными пленными и целыми вереницами подвод, отбитых у большевиков". О ситуации на 20 августа 1920 г. командир батальона пишет следующее: "Да, это победа, полная, триумфальная; от русских армий, угрожавших Варшаве, почти ничего не осталось. Они старались как можно быстрее отступить, но поляки обгоняли их и заходили им в тыл. Неприятель рассеивался группами по лесам, но там их ловили... А сегодня пришел сдаваться целый кавалерийский полк: триста человек во главе с русским капитаном".

Тухачевский напротив писал сухо, стараясь проанализировать произошедшее поражение: "16-я армия продолжала свои безуспешные атаки севернее Варшавы. Нужны были перегруппировки сил. Когда эти перегруппировки осуществились, польская армия перешла в наступление. Части Мозерской группы были легко разбиты и рассеяны и начали беспорядочное отступление".  "Основной вывод из нашей кампании 1920 г. необходимо сделать тот, что ее проиграла не политика, а стратегия. Расхождение... главных сил Западного и Юго-Западного фронтов предрешило провал операции как раз в тот момент, когда Западный фронт был двинут в наступление за Вислу. Несуразные действия 4-й армии вырвали из наших рук победу и в конечном счете повлекли за собой нашу катастрофу".

О ещё одной встрече де Голля и Тухачевского рассказывают книги русского эмигрант В. М. Александрова "Дело Тухачевского" и французского журналиста Ж. Пуже "Некий капитан де Голль". Стоит оговорится, что авторы не были личными свидетелями этой встречии не дают никаких ссылок на источник информации. Якобы встреча состоялась во время пребывания советской делегации в Париже в 1936 г. Если верить авторам то встреча проходила в ресторане "Ларю" на улице Руаяль. Там собралось 20 человек - бывших пленников IX форта крепости Ингольштадт. Точная дата встречи тоже не названа. Александров подробно пишет о разговоре Тухачевского с генералом де Мезейраком, Пуже - кратко о встрече с де Голлем.

Итак, как утверждают авторы этих книг, маршал через посольство СССР в Париже был приглашен бывшими товарищами по плену в ресторан "Ларю". Тухачевский появился в сопровождении двух советских генералов в красивой маршальской униформе с орденом Ленина на груди. "Открытый, спокойный, улыбающийся, он начал обходить всех присутствующих, вспоминая лица и имена". Увидев де Голля, Тухачевский воскликнул: "Коннетабль! Вы не изменились. Кстати, я прочитал вашу книгу о профессиональной армии. Я велел ее перевести на русский язык. Я одобряю ваши идеи".

В июне 1937 г. маршал Тухачевский был обвинен в шпионаже в пользу Германии и военно-троцкистском антисоветском заговоре и расстрелян. Как воспринял расстрел Тухачевского де Голль? К сожалению никаких письменных свидетельств об этом не сохранилось. А время шло вперед и быстро приближало сокамерника знаменитого советского маршала к его часу судьбы. Он пробил в 1940 году. Де Голль стал де Голлем. Его имя узнал весь мир.

В 1944 г. де Голль в качестве председателя Временного правительства Франции приезжал в Москву и встречался со Сталиным. О Тухачевском не было произнесено ни слова. В 1960 г. де Голль, ставший президентом Французской республики, принимал в Париже Н. С. Хрущева. Это произошло уже после реабилитации маршала. Однако речь о нем также не зашла. Только в 1966 г., когда де Голль приехал в Москву с ответным официальным визитом, он заговорил о Тухачевском и хотел увидеться с его родными. Об этом вспоминала сестра маршала Елена ". Встреча не состоялась. Поэтому так и осталось неизвестным, что хотел услышать или поведать о маршале "самый знаменитый из французов" XX века.