Отражения⁠⁠

— Дим, открой! Это я, — я долбился кулаками в дверь, распугивая всех соседей на этаже.

Прислонившись к двери, я не услышал ничего, кроме оглушающей тишины.

Твою мать, только не опять.

— Открывай! — крикнул я, уже не надеясь, что он откроет.

Я достал из кармана запасные ключи и начал ковыряться ими в замке. Пусть опять кричит на меня за то, что я вот так внезапно вломился к нему в квартиру, но это всё же лучше, чем его разлагающийся труп через несколько дней найдут соседи.

— Дим? — опасливо спросил я, медленно войдя в прихожую.

Ответом мне опять послужила тишина.

В конце концов, сколько можно играть в его заботливую мамочку. Он старше меня на пять лет, а ведёт себя, как слетевший с катушек ребёнок. Только из-за того, что мы за эти месяцы стали вроде как друзьями, и из-за случая, который перевернул его жизнь вверх тормашками, я продолжал навещать его.

Не успев войти в гостиную, я замер на пороге. Все зеркала и отражающие поверхности были зашторены непроницаемой чёрной тканью. Тусклый свет уже почти перегоревшей лампы освещал Диму, который сидел на диване с осколком зеркала в руке, держа его возле шеи. Рванув к нему, я услышал, как под ногами что-то хрустнуло. Очередное разбитое зеркало, на которое была накинута простынь. Услышав звук, Дима испуганно оглянулся.

— Ты что, твою мать, делаешь?! — вскрикнул я. — Ты опять?!

На шее у Димы виднелся след от верёвки, на запястье руки, которой он держал осколок, ещё свежий след от порезов. Судя по его красным глазам, он не спал уже больше суток. Он значительно похудел и за эти месяцы превратился в ходячего мертвеца, который к тому же уже не раз пытался свести счёты с жизнью.

— Убери это! — в одно мгновенье, пока он соображал, что ответить, я рванул к нему и, крепко схватившись за запястье, вытащил у него из руки осколок.

На диван медленно начала капать кровь из его порезанной ладони.

— Сколько можно уже? — спросил я. — Я предупреждал, что отдам тебя врачам?

— Макс, я больше так не могу, — тихо ответил он и провёл рукой по своей лысине.

— Где твои таблетки? — я встал и огляделся, ища заветную белую баночку.

— Они ничерта не помогают! — обхватив голову руками, сказал он.

— Тогда поехали в больницу, с меня хватит.

— Макс, нет, нет, — умолял Дима, — она придёт и туда.

— Не придёт!

Дима перевёл взгляд на отобранный мною осколок, валяющийся на полу, и громко закричал, подпрыгнув на диване и закинув ноги.

— Твою мать, — поняв, что случилось, я напрыгнул на осколок и несколько раз ударил по нему ногой, раздавил, как появившегося из ниоткуда таракана.

Оставшись стоять на осколке, чтобы он опять не увидел там своего призрака, я нагнулся к нему и обхватил его лицо руками.

— Послушай меня, — серьёзно сказал я, — её. Больше. Нет. Это всё вот здесь, — я показал пальцем на его голову. Поехали со мной в больницу. Я не могу каждый раз спасать тебя от смерти.

Ружьё. Вены. Виселица. Уже и не помню, сколько раз скорая приезжала по этому адресу.

— Однажды я не успею, понимаешь?

— А может… — медленно сказал он, подняв голову и посмотрев мне в глаза, — я только этого и жду?

***

— Вот эти коробки нужно отнести в машину, — сказала мне начальница, уже действующая мне на нервы.

Мы стояли перед открытым окном. Снаружи, в нескольких метрах от нас, остановилась газель. Водитель — молодой парень, он смотрел в телефон и не замечал нас.

— А у него точно есть место? — спросил я.

— Нужно спросить. Не помните, как его зовут?

— Я и не знал, — я пожал плечами.

Начальница, пожилая женщина с тёмными волосами до плеч и с кучей морщин на лице, мнётся, не зная, какое имя выкрикнуть.

— Так я могу это… — я кивнул в сторону окна.

— Вылезти? Ну давайте, Максим, только осторожно.

Я облокотился на подоконник и выпрыгнул в окно. Когда я подходил к маршрутке, водитель поднял на меня взгляд и открыл дверь со своей стороны. Тогда я впервые его и увидел — большие глаза, ухмылка во весь рот, очки, поднятые на лысую голову. Одет он был в кожанку, накинутую на светлую футболку и чёрные брюки.

— Извините, — сказал я, — у вас в машине будет место для ещё одного офиса?

— Посмотри, — он кивнул в сторону кузова, — вроде должно быть, туда ещё не так много коробок положили.

Он выходит из кабины и обходит газель вместе со мной.

— Да, — говорит он, — можете закинуть сюда свои коробки.

— Отлично, — улыбнулся я, — спасибо.

Когда я собирался уйти обратно, к машине подбежала девушка, открыла дверь кабины и удивлённо посмотрела на нас.

— Что, Дим, — улыбнувшись спросила она, — нас опять нагружают?

— Да не говори, — ответил тот, закрывая кузов, — мы так сейчас всё министерство вывезем.

— Так… — снова начала командовать начальница, когда мы с коллегами собрались в опустевшем офисе.

На полу валялись смятые пустые листы, по углам было разбросано куча мелкой канцелярии.

— Мы отсюда едем на государственной маршрутке. Но осталось одно место в машине, никто не хочет поехать?

— Я хочу, — быстро ответил я, подняв руку.

Уж лучше прокатиться с этой парочкой, чем торчать в одной маршрутке с начальницей.

— Зачем? — толкнул меня в плечо Влад.

— Ну, хочется человеку, — ответила за меня эта женщина, — так пусть едет.

Кажется, наша ненависть была взаимна.

Когда мы разобрались с коробками, я подошёл к газели. Женщина из соседнего офиса загружала в кузов зеркало, едва поместившееся туда.

— Так, у меня ещё одно есть, — сказала она, посмотрев на второе зеркало, — куда его можно?…

— Так может в кабину? — предложил я.

— В кабину? — удивилась она и обошла газель, оценив, влезет ли оно.

Спросив у девушки разрешение поставить зеркало прямо перед лобовым стеклом, она затащила его в кабину.

— Так, — обратилась она ко мне, — а ты едешь с ними. Вот, сядешь прям перед зеркалом, — улыбнулась она. Будешь любоваться.

Я едва улыбнулся и залез в кабину.

Едва я успел сесть рядом с моим новым знакомым водителем, дверь кабины открылась, в машину залезла девушка и села рядом со мной.

— Привет, — улыбнувшись, сказала она.

На ней был свитер бледно-желтого цвета и тёмные джинсы. Она начала заплетать свои тёмные волосы в хвост.

Мне стало неудобно, что я сижу между ней и водителем. К тому же, перед огромным зеркалом, которое заслоняет мне и девушке часть обзора.

— Может, мне поменяться с Вами местами? — спросил я её.

— Да сиди, — она махнула рукой, — всё в порядке. И давай на «ты», — она достала из бардачка банку адреналина.

Несмотря на то, что выглядела она лет на двадцать пять, голос у неё был донельзя детский, и оттого милый.

— Ну что, товарищи, поехали? — с энтузиазмом сказал Дима и завёл двигатель. — Пристёгивайтесь.

Я защёлкнул ремень.

— Да, вот только ты до сих пор не починил ремень на этом сиденье, — сказала девушка.

— Блин, Томас, опять забыл. Надеюсь, гаишников не встретим, — ответил Дима.

Так я узнал, что девушку зовут Тамара.

Мы выезжали со двора министерства, когда сквозь открытое окно к нам залетела муха и села на плечо девушки.

— Твою мать, — смахнув её рукой, крикнула она, — эта муха знает куда сесть.

— Да, — подтвердил Дима, — эта машина говно потому что.

— Да я не про машину, — сказала девушка.

— Томас, выпихни ты её в окно и всё, — сказал Дима.

Эти двое мне определённо начинали нравиться, я не пожалел, что поехал с ними.

— А ты учишься ещё? — спросил Дима, когда мы выехали на Китай-город.

— Да.

— А здесь что, практику проходишь?

— Да нет, работаю. От универа.

— Получше ничего не смог найти, что ли? — усмехнулся Дима, посмотрев на меня.

Я пожал плечами. От ответа меня спас телефонный звонок.

— Да. Да, встретите меня там, не буду же я эти коробки один таскать, — сказал я в трубку и убрал телефон в карман.

— Конечно не будешь, — сказал Дима, — там тоже есть свои…

— Грузчики?

— Ну, не грузчики. Такие же как вы — студенты, — он посмеялся.

— А что тебе за это будет? — спросила Томас. — Зарплату повысят или оценку в универе поставят?

— Да ничего ему за это не будет, — ответил за меня Дима, — человек же решил поработать на наше доблестное государство.

— Вот именно, — усмехнулся я.

Зеркало наклонилось в нашу сторону, нам с Томас пришло поставить его обратно.

— Оно не упадёт? — спросила она.

— Не должно.

Я бросил взгляд на наши отражения.

Мы стояли в пробке, и как только двинулись, из ниоткуда взявшийся форд подрезал нас. Дима резко ударил по тормозам и, судя по его лицу, выругался про себя. Сзади послышался громкий звук удара.

— Ой, — сказала Томас, — мы же не разбили второе зеркало?

— Понятия не имею, — сказал Дима, — моё дело — просто довезти. А там пусть сами разбираются.

Я усмехнулся.

— А нас не ждёт семь лет несчастий? — испуганно спросила Томас.

— Да, — сказал Дима, — определённо. Будешь на этой работе ещё семь лет пахать.

Пока Томас, держа адреналин в одной руке, второй всё ещё пыталась отмахнуться от назойливой мухи, зеркало опять наклонилось вперёд. Я успел его придержать.

— Надо хотя бы одно тогда привезти, — улыбнулась она, — а то будут совсем без зеркал.

— Говорят, что в зеркалах отражается душа, — сказал Дима, не отрывая взгляда от дороги, — а у этих… министерских её и в помине не было.

Муха села на боковое окно со стороны Томас. Она попыталась его опустить и выпустить наконец бедную наружу, но она лишь оттолкнулась от стекла и снова подлетела к ней.

— Да сука, — выругалась она, — я поняла уже, хватит, — она увернулась от неё.

Эти двое на фоне офисных планктонов, таких же как я, застрявших в своих офисах, выглядели более живо.

— Вот объясните мне, — начал Дима, продолжив тему про отсутствие души, — вот если я сейчас возьму топор и отрублю случайному прохожему голову, мне дадут, ну... максимум три года тюрьмы. За убийство. Ещё повозят по психушкам. А если я сейчас нажму на газ и собью вон того человека на остановке, — он показал пальцем не остановку, где несколько прохожих смотрели в свои смартфоны, — меня посадят на семь лет. И где справедливость?

— В первом случае могут и вообще не посадить, — сказал я, — если притвориться дурачком. Отсидеть год в психушке на препаратах и выйти на свободу.

— Вот то-то и оно, — сказал он, подняв указательный палец.

Мы с Томас опять поймали наклонившееся в нашу сторону зеркало.

— Ой, — взвизгнула Томас, узнав этот район, — а мы сейчас опять будем проезжать мимо магазина, у которого я постоянно визжу?

— Ага, — подтвердил Дима, — жаль только объехать нельзя.

— Да ладно тебе, — она сделала несколько глотов из банки, — нам, кстати, нужно купить холодильник на дачу. Небольшой. Нас всё равно постоянно дома нет.

Мы кружили по бесконечным узким улочкам. Когда мы выезжали с одного из проулков на пустой перекресток, слева уже виднелась витрина магазина, товары которого я так и не смог разглядеть.

— Бли-и-и-и-н, — влюблёнными глазами сказала Томас, уставившись в окно со стороны водителя.

Дима повернулся и тоже посмотрел в сторону магазина.

Следующие несколько секунд мне запомнились лишь мимолётными мгновениями.

Дима чуть сбавляет ход.

Томас с огоньком в глазах смотрит на витрину магазина.

В кабине до сих пор летает надоедливая муха.

Зеркало не оставляет попыток упасть на меня.

Никто не замечает джипа, который за несколько секунд вылетает из-за поворота и несётся прямо на нас.

— Осторожно! — крикнул я, но было уже поздно.

Джип на огромной скорости таранит газель со стороны Томас.

Я вжался в сиденье, машину затрясло.

Послышались звуки разбитого стекла и глухие удары.

***

Я очнулся только тогда, когда чьи-то руки вытаскивали меня из перевёрнутой газели. В голове гудело. Отдалённо были слышны сирены. Бесконечный трёп людей в форме. Какие-то вопросы, на которые я не мог ответить. Я дотронулся пальцами до виска, с которого капала кровь.

— Не трогайте ничего, — сказал человек, ведший меня под руки, — вам сейчас помогут.

Меня посадили в машину скорой помощи. Посветили фонариком в глаза. Врачи начали перебинтовывать мне голову. В метрах от нас стояла перевёрнутая газель, рядом с которой стоял джип с разбитым бампером.

Я увидел, как Диму вытащили из машины и повели к скорой.

— Где Томас? — крикнул он, схватившись за окровавленную голову.

— Успокойтесь, — сказал ему человек, — вам помогут.

Его посадили рядом со мной.

— Ты знаешь, где Томас? — спросил он меня.

Я лишь покачал головой. Её не было в машине, когда я очнулся. Её не было ни в скорой, ни где-либо поблизости.

— Твою мать, что случилось с моей девушкой?! — он вскочил на ноги, но врачи посадили его обратно. — Где она?!

К нам подошёл человек в полицейской форме и встал рядом, вооружившись ручкой и блокнотом.

— Я задам всего пару вопросов, — сказал он врачам, увидев их недовольные лица.

Те промолчали.

— Вы работаете в министерстве просвещения? — спросил он, уже, видимо, пробив номера государственной газели.

Мы синхронно покачали головами. Врачи суетились вокруг с бинтами и лекарствами.

— Вы ехали вдвоём?

— Втроём! — вскипел Дима. — С нами была моя девушка. Тамара. Тамара Белицина.

Полицейский записал что-то в своём блокноте.

— В машине мы нашли лишь вас, — медленно сказал он, — в вашу газель въехал джип, водитель которого был пьян. Мы уточним информацию по поводу девушки, но пока не имеем ни малейшего понятия, куда она могла пропасть.

Мы переглянулись с Димой, тот проглотил ком в горле и в его взгляде виден был лишь страх.

— Ещё в кабине было зеркало, — полицейский отошёл на несколько метров и принёс зеркало нам, — не знаю, кто додумался перевозить его в кабине, и не представляю, как оно могло уцелеть, но….

Я посмотрел на наши отражения. Жалкое зрелище. Не успел я ничего ответить, как Дима испуганно отшатнулся и показал пальцем на зеркало. Несколько секунд он, казалось, подбирал слова, но они отказывались выходить наружу.

— Она… она… она там! — крикнул он, чем перепугал и врачей, и меня, и полицейского.

— Кто? — спросили мы одновременно с человеком из полиции.

— Тамара! — Дима начал плакать и не прекращал смотреть на зеркало, в котором, кажется, действительно видел девушку. — Она там!

Мы с полицейским испуганно переглянулись.

— У него просто шок, — сказал я, не желая, чтобы его отвозили в психушку, — просто отправьте нас домой.

***

Не знаю, выжила ли Томас, убежала ли после аварии и пропала, решив, что это отличный повод, или действительно застряла по ту сторону зеркала, как утверждал Дима, с каждым днём всё больше слетающий с катушек. Но в том, что случилось, я винил себя. Это я решил поехать с ними, это я сел на место Томас, где работал ремень безопасности. Это я предложил той женщине поставить зеркало в кабину. Идиот. Я чувствовал вину за то, что Дима сошёл с ума и всё больше саморазрушался. Каждый день он травил себя алкоголем и таблетками, видя в отражениях Томас. Как говорил он сам, она зовёт его за собой, она стучится кулаками по зеркалу и хочет выйти, но не может. Сколько бы он ни разбивал у себя дома зеркала, она всегда отражалась в осколках, в воде, в заблокированном экране смартфона. И так как в случившемся виноват был я, я не мог дать ему умереть или окончательно лишиться рассудка.

***

В квартире у него творился настоящий бардак. Всё было в пыли, завалено каким-то хламом, пустыми бутылками, баночками, обёртками от шприцов и препаратов. Вокруг него кружила муха, по полу наверняка уже ползали тараканы.

— Ты не понимаешь, ты не понимаешь, — сказал он, схватившись за голову, — я больше не протяну. Я как был неудачником, так и остался.

— Послушай меня, — сказал я, сев рядом с ним на диван, — ты не неудачник.

— А кто я по-твоему? Лучше бы я сдох от наркотиков несколько лет назад, чем превратился вот в это вот.

Я не раз слышал историю от Димы про то, что раньше он баловался наркотиками, но уже давно завязал и начал работать на государство. Я боялся, что он опять начнёт глушить сознание героином, лишь бы не встречаться с Томас.

— Прекрати, — сказал я, — может она жива? Я обязательно найду её.

Муха начала ползать по его футболке, но ему не было до этого дела.

— Ты сам-то в это веришь? — перебил он меня. — Ты ищешь её уже несколько недель и хоть что-то узнал?

Я промолчал.

О ней действительно не было никакой информации. Словно после аварии она превратилась в фантом, призрак. В массовую галлюцинацию, которую мы с ним видели в машине.

— Она теперь как та назойливая муха, которая летала тогда в кабине, — сказал он, посмотрев на кружащее вокруг его головы насекомое, — я не могу от неё избавиться.

— Сходи ещё раз к своему врачу. Попроси выписать новые препараты.

— Они не помогут, — сказал Дима, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

— Обещай мне, что не попытаешься умереть снова, — сказал я, — я не могу постоянно следить за тобой. Мне нужно идти.

Дима не ответил. Я посмотрел на него, но он уже спал.

Вероятно, сказались недосып, усталость и таблетки. Чёрт знает, чем он ещё пытался убить в себе Томас. Главное, чтобы он, как Томас, не разлетелся на осколки. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Я проверил, чтобы все зеркала в его доме были зашторены, выкинул все осколки, потушил свет и покинул квартиру.

Пожалуйста, продержись хотя бы до завтра.

***

На следующее утро я проснулся в совершенно убитом состоянии. Еле дойдя до кухни, я заварил себе кофе и включил телевизор. По телеканалам показывали какой-то бред, я щёлкал пультом и остановился на сводке новостей. Увидев Димину машину по телевизору, я замер. Сердце забилось в бешеном ритме. Его минивэн с разбитым в хлам бампером стоял возле бетонной стены.

«Серый разбившийся минивэн увидели сегодня жители города возле одной из бетонной стен торгового центра» — говорил диктор новостей, — «сбежавшись на шум, молодые люди, работники одного из магазинов торгового центра, никого не обнаружили в кабине. По их словам, только большое зеркало небрежно валялось на водительском месте, чудом не разбившись в аварии».

Твою мать. Я проглотил комок в горле и залпом выпил половину кофе.

Не сумев умереть, Дима решил отправиться к Томас точно таким же способом. И, по всей видимости, ему это удалось. Теперь и он всего лишь отражение.

Я прошёл в ванную и посмотрел на своё отражение в зеркале. Кто стоит по ту сторону зеркала? Что если всё это правда и зеркала могут отражать душу, могут забирать к себе людей? Что если с их помощью можно телепортироваться? Моё отражение истерически ухмыльнулось.

«Какой же бред» — подумал я и пошёл обратно к кровати, — «лучше бы я тогда поехал с начальницей в маршрутке»