Отпуск - значит отпускаю.
Над чернотой тянулась песня.
Человек, сидящий на краю ее с закрытыми глазами так, что она едва касалась ступней, мелодично и не спеша добавлял миру куплет за куплетом. Яркий луч, что располосовал негу, уверенно вырвал фигуру из цепких лап тьмы, но был бессилен далее. Серая тень, легким шорохом пробежав по краю, убедилась, что поющему ничего не угрожает, и забрала свет с собой. Сидящий открыл глаза. Ничто наполнялось серебристым мерцанием мириадов звездочек за пальцами его ног. Происходящее настолько обескураживало и манило, что незнакомец умолк и немедленно потянулся вперед, сбросив оцепенение. С каждым шагом, ноги укутывала тьма, расшитая бисеринками крохотных мирозданий. Погрузившись по плечи, человек поплыл, покидая твердь. Будучи такой же крохотной вселенной, тем не менее, он не переставал творить. Вихри пепла в его голове сплетались в тугую громадину урагана победы над самим собой. Как бы ни было грустно расставание, как бы ни была сильна еще любовь, гиперболизированная алкоголем, теплотой песка и запахом моря. Все это навсегда уже останется с ним, а сейчас, завороженный игрой маленьких серебряных бусинок планктона, он мечтал раствориться в бездне.
Человек, сидящий на краю ее с закрытыми глазами так, что она едва касалась ступней, мелодично и не спеша добавлял миру куплет за куплетом. Яркий луч, что располосовал негу, уверенно вырвал фигуру из цепких лап тьмы, но был бессилен далее. Серая тень, легким шорохом пробежав по краю, убедилась, что поющему ничего не угрожает, и забрала свет с собой. Сидящий открыл глаза. Ничто наполнялось серебристым мерцанием мириадов звездочек за пальцами его ног. Происходящее настолько обескураживало и манило, что незнакомец умолк и немедленно потянулся вперед, сбросив оцепенение. С каждым шагом, ноги укутывала тьма, расшитая бисеринками крохотных мирозданий. Погрузившись по плечи, человек поплыл, покидая твердь. Будучи такой же крохотной вселенной, тем не менее, он не переставал творить. Вихри пепла в его голове сплетались в тугую громадину урагана победы над самим собой. Как бы ни было грустно расставание, как бы ни была сильна еще любовь, гиперболизированная алкоголем, теплотой песка и запахом моря. Все это навсегда уже останется с ним, а сейчас, завороженный игрой маленьких серебряных бусинок планктона, он мечтал раствориться в бездне.