Ошибка, перфекционизм, прокрастинация⁠⁠

Пикабу портит форматирование при копипасте, и я задолбался исправлять в каждой статье нерадивость дизайнеров. Если кто-то хочет почитать нормально оформленную статью - внизу ссылка на источник.

Вначале я собирался написать статью об одной из разновидностей перфекционизма, но понял, что изложение будет невнятным, если относительно подробно не разобрать психологические механизмы обработки ошибок. Я старался сократить изложение, чтобы не делать из статьи книгу, поэтому пожертвовал анекдотами "к случаю", лирическими отступлениями и литературными реминисценциями. Тем не менее, статья получилась не только сухой, но и длинной, и порекомендую ее только коллегам-психологам, ибо она более информативна, чем увлекательна.

Время от времени ко мне обращаются клиенты, страдающие перфекционизмом. А надо вам сказать, что перфекционизм — это собирательное название для нескольких вариантов отклонений работы механизма принятия решения, и для того, чтобы что-то с этим сделать, следует прежде всего понять, на какой стадии случилась закавыка. Классификация и диагностика — это отдельный и большой вопрос, а нам сейчас интересен только один вариант, достаточно, впрочем, частый — ситуация, когда человеку страшно что-то делать из-за боязни ошибки. Прокрастинирующий перфекционизм.

Ошибка — это принятие неоптимального решения, обычно имеющая последствиями какие-то заметные потери, причем в том случае, когда имелась возможность этого избежать.

Чуть подробнее: имеется несколько вариантов действия, наличие выбора, и выбор оказывается неправильным. Бывают оплошности мелкие, незаметные: хотел купить два пирожка с мясом и три с капустой, а купил три с мясом и два с капустой. Ну и фиг с ним. Хотя, если честно, тоже чуть-чуть досадно. А бывают настолько неоптимальные действия, что от них серьезно страдает и сам человек, и окружающие. Даже в Уголовном Кодексе есть формулировка "... предвидел или мог предвидеть последствия...". Вы понимаете, какая штука? Человек может оказаться преступником, если он был в состоянии, по уровню информированности и уровню интеллекта, предвидеть дурные последствия, но ОШИБСЯ. И допустил эти последствия.

Понятно, что природа мудро позаботилась о том, чтобы человек на своих ошибках учился, совершенствовал поведение, а не наступал постоянно на одни и те же грабли с ущербом для выживания. И не только человек. Уже не впервые в моих статьях вспоминаю афоризм: "Кошка, один раз севшая на горячую плиту, больше никогда не сядет на горячую плиту. И на холодную тоже". Это означает, что осознание причинной связи между какой-то неприятностью и действиями, которые к ней привели, понижает приоритет выбора подобных действий в будущем. Понижает вплоть до блокировки. Иногда. И чем серьезнее последствия, тем больший класс действий оказывается скорректированным.

А вот тут очень интересно: если имеется количественная зависимость, то должна быть и вариабельность. То есть разные люди в разной степени переживают свои ошибки, и с разной интенсивностью на них учатся. Один человек много раз ошибается, и все равно не в состоянии начать делать правильно. Второму надо несколько раз наступить на грабли, чтобы понять, что он что-то делает не так. Третий понимает с первого раза. Нельзя сказать, что мучительное переживание ошибки — единственный фактор, влияющий на модифицирование поведения, бывают и просто понятливые люди. И не только люди. Вот кошка у меня сейчас очень понятливая, невзирая на молодость и на то, что ее не наказывают болезненными способами, а, скорее, выразительно осуждают.

Собственно, варианты обработки ошибки описываются квадратом Декарта:

Не переживает, не исправляется Переживает, не исправляется

Не переживает, исправляется Переживает, исправляется

Моя кошка относится к левому нижнему квадранту, а люди, о которых я написал в первом абзаце — как правило к правому верхнему. Впрочем, об этом позже.

Сейчас вернемся к афоризму про кошку и плиту, и поймем, что кошка модифицировала свое поведение избыточным образом: запрет садиться на холодную плиту излишен. Но кошка, сами понимаете, не настолько умна и наблюдательна, чтобы отличить включенную плиту от выключенной. Поэтому она модифицирует поведение доступным ей образом. Если бы она не могла отличить плиту от других предметов, то при достаточно болезненных последствиях ошибки она могла бы запретить себе сидеть и на других предметах, хотя бы отчасти похожих на плиту. То есть, изменение поведения, обучение, зависит во многом от способности отследить причинно-следственные связи. Если же эта способность дефектна, то обучение может оказаться неэффективным, то есть модифицировать поведение не тем образом, который предохраняет от подобных ошибок.

Например, купил некто просроченную, тухлую селедку. Он может принять несколько вариантов коррекции поведения: никогда не покупать селедку, никогда не покупать селедку этого производителя, никогда не покупать селедку в этом магазине, никогда не покупать ничего в этом магазине, никогда не покупать селедку у этой продавщицы и так далее. Тем временем как решение, близкое к разумному выглядит как "не покупать продуктов с истекшим сроком хранения".

Второй пример. В старых школах недостаток переживания ошибки исправляли розгой, стремясь перенести поведение из левого верхнего квадранта (см. Выше) в правый нижний. Но ошибка обобщения при недостаточном объяснении могла привести к решениям класса: "Не поднимать руки", "Не ходить в школу" и так далее.

Эти решения, как и в случае собак Павлова, не происходят на уровне сознания, а следуют из эмоциональных механизмов, самый популярный из которых — лень, но есть и другие подсознательные структуры, незаметно уводящие от травмирующей деятельности.

Понятно, что если причинные связи не очевидны, то логично (с точки зрения природных механизмов обучения) увеличить объем обобщения. Как в случае с кошкой и плитой. Да, она лишила себя удовольствия посидеть на холодной плите, но все же гарантированно избежала неприятности от сидения на горячей. Чем меньше понимания связей между событиями, и чем неприятнее ошибка, тем больше объем обобщения, независимо от того, входит ли истинная причинная связь в этот объем. Скажем, если от некоей дамы болезненно ушел мужчина, то она может поклясться себе никогда больше не иметь дела с мужиками вообще. В то время как достаточно было бы не жрать столько рулетиков.

Обойду вниманием вопрос появления суеверий и эксперимент Крейга с голубями, чтобы не раздувать объем статьи, отмечу лишь, что механизм образования суеверий построен как раз на произвольном построении каузальных связей, но формально является разновидностью обучения, пусть и порочной.

А вот собак Павлова обходить никак нельзя. В эксперименте собаку то наказывали, то поощряли за одно и то же, а то и (в другом эксперименте) без причины. У собаки надежно развивался экспериментальный невроз. Вы понимаете, какая интересная штука? Перенапряжение механизма обучения, когда невозможно понять, какое поведение ведет к успеху, а какое является ошибкой, имеет своим последствием невроз. В этой ситуации любое действие является потенциально опасным, а потому постоянно приходится ожидать неприятностей. Боязнь ошибки, которая неизвестно где, неизвестно как случится, что бы ты ни делал, блокирует инициативу. На всякий случай.

А тут в порядке защитной реакции подоспевает и один из аспектов переживания ошибки: самоуничижение, то есть снижение иерархической позиции. При этом снижается уровень притязаний, соответственно снижается мотивация к добыче ресурсов, происходит болезненная коррекция самооценки в сторону снижения, "я плохой", направленная в сторону признания себя плохим именно для маркирования определенных типов поведения как ошибочных, и вот — готов невротичный перфекционист, который либо согласен сделать идеально, либо вообще отказывается от деятельности, чтобы не быть наказанным (даже и самим собой). Здесь рукой подать до депрессивного состояния, в том числе и реактивной природы, но не буду уходить от темы.

Делаем интересный вывод: этот тип перфекционизма основан на субъективной слабости когнитивных процессов, когда аналитическое исследование каузальных связей не дает применимого результата.

То есть, нахождение в правом верхнем квадранте ("Переживает, не исправляет") обусловлено неспособностью исправить поведение удобоваримым образом, за аналитической невозможностью.

Однако интрапунитивность этой невозможности, на которой строится самообвинение, сама по себе ошибочна. Не все последствия какого-то действия можно предусмотреть даже чисто математически. И встает вопрос: а какое количество ошибок допустимо для того, чтобы не винить себя в бестолковости? Какую часть неудач можно отнести на собственный счет? Когда формулировка "мог предвидеть последствия" не относится к ситуации? Ведь невозможно вообще никогда не ошибаться, даже и не только потому, что некоторые аналитические исследования причинных связей чрезмерно сложны, но и потому, что их, может вообще не быть, так как некоторые события попросту случайны, и предвидеть их нельзя.

Умозрительно считается, что соотношение интрапунитивной, экстрапунитивной и импунитивной реакций должно в среднем составлять 1:1:1.

То есть, определенные неудачи вполне можно классифицировать как невезение, а другие отнести на счет окружающих. Это понимание тоже формально относится к аналитической структуре картины мира. Я коснулся этого вопроса в статье "Об ответственности".

Насколько можно избежать остального?

Ошибки случаются главным образом по четырем причинам:

1. Невнимательность.

Это когда вместо гвоздя ударяешь молотком по пальцу, потому что отвлекся. Или когда оказываешься не в курсе какого-то требования, потому что опять же отвлекся. Или когда приходишь на вокзал на следующий день после отхода поезда, потому что не сообразил, что 0:10 — это уже следующее число. Или просто перепутал. Некоторые последствия невнимательности некоторые люди склонны ошибочно классифицировать как невезение.

2. Непредусмотрительность.

Родная дочка невнимательности. Мог спланировать точнее и подробнее, но не удержал дерево вариантов в зоне внимания. Разрабатывал план, но по невнимательности проскочил вариант развития событий. Строил прогноз, но по невнимательности недооценил влияние фактора.

3. Неосведомленность.

"А я не знал!" А кто мешал поинтересоваться? Увы, не все, не все способны при возникшем вопросе тут же полезть в интернет посмотреть ответ. Некоторые (особенно религиозные) вместо "Я не в курсе" даже попросту пишут: "Ученые не могут объяснить". Не говоря уже о случаях, когда информация недоступна принципиально или технически. И вместо планирования на основании информации возникает планирование наугад или на основании произвольных предположений, "на авось". Собственно, этот вариант недалеко ушел от непредусмотрительности, разница только в том, что неосведомленность случается зачастую от недоступности не только ответа на вопрос, но и самой возможность вопрос поставить.

4. Эмоции.

Знаешь, что так нельзя, но удержаться невозможно. Это, кстати, используется в порядке манипуляции. Если человека вывести из равновесия, он начинает ошибаться. Очень любят злить задержанных нерадивые полицейские: вывел человека из себя, он наделал глупостей, и сразу есть, что ему предъявить, даже если до этого не было.

Все эти причины не фатальны, над всеми недостатками можно работать. Да, не все способны к систематической и последовательной работе над собой, но в случае, когда прискорбное отсутствие какой-то способности делает жизнь невыносимой до образования невроза, даже не очень волевой человек в состоянии осознать необходимость предпринять определенные усилия к своему развитию. Ну, если ему грамотно указать на причины неустроенности жизни и пути к исправлению ситуации.

Есть, правда, минимум два случая, когда даже при достаточных внимательности, предусмотрительности, осведомленности и выдержке количество ошибок в жизни превышает субъективно допустимое.

Во-первых, это чрезмерная нагрузка, когда количество принимаемых решений или их сложность слишком велики. Это случается у напряженно работающих руководителей.

Где-то я слышал, что количество мотивированных решений у обычного человека равно примерно двадцати, если решений приходится принимать больше, то они могут быть слабо обоснованы. Косвенное подтверждение этой мысли я слышал от одного топ-менеджера мобильного оператора. Он сказал, что по его наблюдениям на уровне менеджмента выше определенного решения принимаются наугад. С другой стороны очевидно, что вероятность ошибки растет при увеличении сложности задачи, так что корректность счетного критерия и его значимость не бесспорны.

Во-вторых, это дефектная картина мира. Если прогнозы и планы строятся на основании ложных закономерностей, то ошибки, само собой, неизбежны. Скажем, если человек имеет обыкновение вместо того, чтобы проверить тормоза автомобиля, возносить молитву о том, чтобы они не сломались, можно ждать неприятностей.

Впрочем, это уже не о том.

Возвращаясь к теме: обсуждаемый тип перфекционизма имеет место, когда требования к минимизации ошибок превышают возможности личности, что приводит к неврозу с описанными симптомами.

Понятно, что ситуация имеет две возможных точки приложения сил, первая: повышение возможностей личности (по указанным четырем векторам, в зависимости от того, какие из них определены как слабые), а также исправление внешней или внутренней ситуации по двум дополнительным (количество принимаемых решений и картина мира), и вторая: увеличение субъективного лимита ошибок.

Доступность первого вектора невелика, так как, мы помним, мотивация невротизированного субъекта низка, а мы требуем от него активной деятельности по работе над собой. Поэтому, не исключая дальнейшего движения по первому вектору, вначале нам следует сформировать разрешение ошибаться. Одновременно с этим необходимо снизить эмоциональную напряженность обработки ошибок.

Для этого необходимо ознакомиться (ознакомить клиента) с азами теории ошибок, из которых следует математическая неизбежность ошибок. То есть ошибка — это не оплошность, а закономерное статистическое отклонение от оптимума. Собственно, даже попытка избежать ошибок путем бездеятельности тоже является стратегической ошибкой.

Вторым важным моментом является вывод из азов другой математической теории — теории игр. Затраты на избегание ошибки могут оказаться больше, чем потери от самой ошибки. Из этого следует, что мелкие и несущественные решения имеет смысл принимать наугад, если остальные варианты затратны. Кстати можно вспомнить революционную (на момент создания) маркетинговую стратегию Microsoft Corporation, которая основывалась на том, что программный продукт не доводится до идеального состояния, а выпускается на рынок в сыром виде, ошибки же исправляются постепенно после этого. Таким образом, пока конкуренты занимались бета-тестированием и отладкой, Microsoft Corporation уже выходила на рынок с востребованным продуктом, недоделки которого прощались потребителем за новизну и уникальность.

Одновременно клиенту предлагается применять эти положения на практике, то есть почти специально ошибаться и при этом фиксировать, насколько велики оказались потери. Обычно выходит, что чрезмерно заботиться об алгоритмической идеальности невыгодно.

Авантюрист — это тот, кто точно рассчитывает момент, когда можно быть нерасчетливым.

В порядке оптимизации можно предложить при поиске правильного решения ограничивать время (силы, деньги, другие ресурсы) на эту задачу. То есть, если мы хотим купить холодильник с наилучшим соотношением цены и качества, то мы отпускаем себе на это (например) пять часов чистого времени, и вариант, который будет наилучшим найденным по истечении этого времени, станет окончательным.

Это ограничение помогает также в саморазвитии для того, чтобы избежать смещения цели на средство. Целевое ограничение формулируется не как удовлетворенность результатом, и даже не как какой-то конкретный результат, а как время, потраченное на эту деятельность, что мешает застрять на "вылавливании блох".

С точки зрения переживания ошибок могу порекомендовать методику Н.И.Козлова "Ошибочка". Она проста, доступна всем, но цитировать не стану, а дам ссылку. Надо сказать, что методист Н.И.Козлов отменный, и несмотря на кажущийся примитивизм методики, она работает вполне надежно.

Теоретически при следовании этим рекомендациям есть опасность снижения субъективной значимости ошибки до безответственности и разгильдяйства, практически же эти свойства также приносят дискомфорт, и по достижении оптимального отношения к ошибке, когда механизм обучения активен достаточно, но не чрезмерно, этот оптимум стремится к самоподдержанию, быть может, после которых колебаний.

Цель терапии можно считать достигнутой, когда клиент относится к ошибкам внимательно, но не тягостно; в планировании учитывает возможность ошибки, но не эта возможность не препятствует планированию, а относится клиентом к предусмотренным рискам, что, конечно, требует определенной работы с рисками и составляет отдельную тему, хорошо, впрочем, разработанную в литературе по менеджменту.

Источник