Ошибка. Отрывок из романа
Такси плавно ехало по ночным улицам. Анна полулежала на заднем сидении и равнодушно смотрела в окно. В голове гудело, а внизу живота неприятно ныло и тянуло. Когда машина подъехала к её дому, девушка с трудом выбралась наружу и в полусогнутом положении медленно побрела к своей двери. Войдя в квартиру, она не стала включать свет, а в темноте прошла по коридору и прямо в одежде упала на кровать. Плакать сил не было. Анна закрыла глаза и вскоре уснула.
Через два дня девушка отправилась к привычному времени на очередную репетицию.
- Беляева, где ты пропадала? Пропустить две репетиции в нашем случае смерти подобно! Чего такая бледная, заболела? - начал строго расспрашивать её худрук.
- Обыкновенная я. Всё хорошо.
- Тогда вставай к станку! Не явись ты сегодня – на твоём месте уже была бы другая. Времени остаётся мало! Сейчас мы должны работать на износ. Напоминаю всем – до конкурса меньше недели!
Анна подошла к металлическому станку, установленному возле высокого зеркала. Она заняла своё место между танцоров и уложила руку на исходную позицию.
- И-и-и, раз! - скомандовал худрук.
Девушка приосанилась.
- И-и-и, два!
Голос руководителя вдруг перестал долетать до Анны. В ушах её отчего-то послышался звон, а перед глазами всплыло множество белых точек. Она попыталась сделать необходимое па, но тело её совершенно не слушалось. Очнулась танцовщица, лёжа на полу, от того, что кто-то бьёт её по щекам.
- Беляева! Ты что коньки тут отбросить удумала?! - кричал худрук, - Коптева, Симонов, отведите её в медпункт и бегом возвращайтесь назад.
Когда Анну подвели к двери медицинского пункта, Никита Симонов шепнул ей на ухо:
- Расскажешь кому-нибудь о враче, до конкурса не доживёшь. И я вместе с тобой. За старикашкой стоят очень серьёзные дяди. Лучше помалкивай.
Через несколько часов Анна лежала в больничной палате, вся опутанная прозрачными системами от капельниц.
- Ох, девонька, кто ж это с тобой дело такое поганое сотворил? - худенькая, невысокого роста седая санитарка стояла над Анной и сокрушённо покачивала головой, молитвенно сложив ладони на груди.
- Я сама, - слабо ответила девушка.
- Да где ж сама-то? Врачи, что идиоты по-твоему? Ясно, как божий день – не сама ты грех состряпала.
- Говорю сама! Оставьте меня! - Анна заплакала и отвернулась от санитарки.
- Поплачь, милая, легче станет.
В палату вошёл врач. Мужчина лет сорока, сорока пяти, он сел на край постели Анны и спросил:
- Как чувствуете себя? Лягте на спину, я должен ощупать ваш живот.
Девушка послушно выпрямилась.
- Всё хорошо, - сказала она.
- Да уж вижу, как хорошо. И кто же это вас надоумил с такой запущенной анемией прерывать беременность? Да ещё и столь варварским способом? Почему не обратились к специалистам?
- Никто. Сама. Сама я всё сделала. Дома. В ванной. Времени не было раздумывать. Не до специалистов. На кону карьера.
- Ну, дело ваше. В душу лезть не буду. И сообщать тоже никуда не стану. Хотя, почерк коновала мне знаком. Странно, вы не похожи на девиц Лебедева. Новенькая, что ли?
Анна напряглась, она вспомнила слова Никиты возле медпункта, тогда они напугали её, но только сейчас до неё дошёл их истинный смысл.
- Нет. Я танцовщица. Артистка.
- Артистка, - усмехнулся он, - так из вашего народу чаще всего и попадают в сети гнилых, однако очень влиятельных людей! Манит их ваша красота с молодостью. Как вампиры до последней капли силы высосут, а потом в канаву выбросят. И никто вас, бедолаг, найти не сможет.
- Что? - девушка заволновалась, ей были неприятны речи врача, но ещё больше её ужаснуло причастие Никиты к страшным делам. Иначе откуда у него такие связи?
- Сейчас главное – поставить вас на ноги, - твёрдо сказал врач, - как вы довели себя до такого состояния? У вас гемоглобин на критически низкой отметке! Этот безрассудный поступок мог стоить вам жизни!
- Я выступать должна! К конкурсу важному готовлюсь. Последние пол года на диетах сидела, худела.
- Что же это за конкурсы такие, ради которых себя истязать нужно? Ну, ничего пару неделек полежите у нас, оклемаетесь, всё наладится.
- Пару недель?! Нет! Я не могу, у меня через шесть дней важное выступление! Я обязана быть на нём, иначе подведу всю группу!
- Об этом и речи быть не может! Я не имею права выписывать вас с вашими показателями. Значит, выступит вместо вас кто-то другой. Незаменимых нет. Будут ещё в вашей жизни конкурсы. И не один. А сейчас важно эту самую жизнь сохранить! И первым делом остановить кровотечение. Поэтому лежите, отдыхайте столько, сколько я скажу. Я несу за вас ответственность и в тюрьму не хочу. Вы итак должны мне быть благодарны, за то, что я умолчал про подпольный аборт.
- Да как же вы не поймёте – я и решилась ведь пойти на это только ради конкурса! Нельзя было мне беременной ехать, вдруг на сцене в обморок упала бы, или ещё что случилось, - Анна была в отчаянии от вердикта врача.
- Замечательное решение вы приняли, нечего сказать. То есть беременной на конкурс она поехать не могла, а угробить себя в неизвестной подворотне – это запросто. Девушка, да у вас проблемы с расстановкой приоритетов.
Он поднялся с постели и направился к выходу.
- Вы режете меня без ножа! Я напишу расписку, вы обязаны меня отпустить! - Анна вскочила на ноги, но тут же рухнула обратно.
- Лежи! - засуетилась санитарка, - нельзя тебе сейчас вставать. Еле откачали её, еле кровотечение замедлили, а она скакать принялась. Лежи, если помереть не хочешь!
Сопротивляться было бессмысленно. Анна послушно накрылась одеялом и тут же залилась слезами.
- Дайте мне, хотя бы телефон, - попросила, всхлипывая, девушка.
- Матвеевна, принесите телефон, он в приёмной, с вещами её лежит, - распорядился врач.
Санитарка спешно отправилась в приёмную, а когда вернулась обратно с телефоном, врача в палате уже не было. Анна нашла в списке контактов номер Никиты и нажала на зелёную кнопку.
- Алло, - раздался в трубке мужской голос.
- Никита, привет, меня отпускать не хотят. Но я напишу расписку и завтра же выйду на репетицию! Слышишь? Я никому ничего не сказала, клянусь!
- Не нужно. Лежи, поправляйся. Некуда теперь спешить. Коптеву поставили вместо тебя. Она и на конкурс поедет.
Мобильник выскользнул из рук девушки, а через секунду из него послышался звук завершения вызова. Слова Никиты прозвучали как самый страшный приговор, от чего внизу живота её будто бы упал тяжеленный камень.
- Что же я наделала? - упавшим голосом произнесла Анна, - я не только дитя убила, я себя уничтожила.