О ВОЕННО-ПОЭТИЧЕСКОМ
Это цитата из романа "1916 / Война и мир" (в итальянском переводе L'ultimo inverno di Rasputin — "Последняя зима Распутина"):
Романтик Николай Гумилёв получил офицерские погоны с началом войны. Поэт и завсегдатай "Бродячей собаки", бредивший Египтом и Абиссинией, мечтавший о карьере этнографа, — он поступил добровольцем в уланский полк. Воевал славно и в боях заслужил два Георгиевских креста. Поражался прозе жизни.
"Ранят не в грудь, не в голову, как описывают в романах, а в лицо, в руки, в ноги. Под одним нашим уланом пуля пробила седло как раз в тот миг, когда он поднимался на рыси; секунда до или после, и его бы ранило".
Даже на войне Гумилёв успевал писать стихи и пояснял: "Искусство для меня дороже и войны, и Африки".
Перейдя из улан в гусары, Николай отправился с русским экспедиционным корпусом в Грецию. В восемнадцатом году вернулся в Россию, переводил французских и английских поэтов, много и талантливо писал, хорошо издавался. Летом двадцать первого был арестован как участник офицерского заговора. Через три недели Николая Гумилёва расстреляли.
Он стоит над раскалённым горном,
Невысокий старый человек,
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.
Все товарищи его заснули,
Только он один ещё не спит,
Всё он занят отливаньем пули,
Что меня с землёю разлучит...
Пуля была отлита — чекисты всадили её поэту в затылок. Вряд ли он предполагал быть расстрелянным в подвале неподалёку от собственного дома, но на войне точно не собирался умирать и в 1915 году писал об этом:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвёртый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
У Гумилёва был сын от Анны Ахматовой. Лёвушке исполнилось три года, когда отец-гусар воевал на Волыни и писал пафосные стихи. Ахматова на войну реагировала совсем по-другому. Узнав, что муж награждён вторым Георгиевским крестом, она сочинила для сына "Колыбельную":
Далеко в лесу огромном,
Возле синих рек,
Жил с детьми в избушке тёмной
Бедный дровосек.
Младший сын был ростом с пальчик, —
Как тебя унять?
Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
Я дурная мать.
Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
Есть распространённая глупость: мол, международную дипломатию надо передать женщинам — и тогда войны прекратятся. Достаточно вспомнить историю с древних времён до наших дней или просто пожить немного в коммунальной квартире, чтобы излечиться от этой глупости. Женщина в ярости и подлости куда страшнее мужчины...
...а вот мужчина рядом с любимой женщиной и детьми сделает всё возможное и невозможное для того, чтобы не было войны и чтобы другие женщины и дети тоже жили под мирным небом.
Речь, конечно, про настоящего мужчину.
