О вечных истинах
До десяти лет я жила в деревне. Не в такой деревне, где спутниковые тарелки на домах, три овцы на сотню домов и на маршрутке до города ехать всего час-полтора, а в самой настоящей: во дворе скотины полон двор, в каждой семье по два огорода, ближний с овощами и ягодами и дальний с картошкой. Тот, что с картошкой, не меньше четырех соток, ведь ей не только люди кормятся, но и свиньи с птицей.
На пастуха у нас не скидывались, больно дорого, поэтому пасли скот по очереди: новый день — новая семья. За лето мы два раза ходили пасти.
Телевизор в доме был, но показывал всего два канала, да и смотреть некогда было, только если зимой, когда уже все уроки сделаны, посуда перемыта и папка уснул, не досмотрев новости.
В деревне всё как-то проще, без лишних заморочек. Мы сызмальства видели, как наш дворовый Федька лезет на соседскую Жучку, и даже у самых мелких не возникал вопрос, а что это они делают. Петух топчет кур, собаки устраивают массовые забеги за мелкой шавкой, на которую в другое время и глядеть не хотят, мамка тщательно выбирает быка, которого подпустит к своей обожаемой Зорьке, парни в клубе украдкой лезут под юбку к девкам. Все привычно и обыденно.
А потом мы переехали в город. Сначала меня удивляло буквально всё. Например, в городе никто друг с другом не здоровается. У нас, если не поздороваешься с кем-нибудь, тебя обязательно отчитают, а потом еще и родителям пожалуются, мол, вырастили ребенка, никого не уважает, даже «здрасте» не скажет. Тут даже соседей по подъезду не всегда приветствуют, а если ты скажешь им то самое «здрасте», тебя еще долго будут провожать взглядом, пытаясь вспомнить, кто ты.
И одноклассники все какие-то... не то, чтобы глупые, но очень маленькие по уму, детские. И все им вокруг почему-то что-то должны. В десять лет они все еще не могли приготовить еду, помыть за собой посуду, заправить кровать, а некоторых до сих пор в школе встречали мамы и помогали переобуться. Учителя им должны все объяснять и разжевывать, родители должны покупать им ненужные вещи, например, вторые джинсы или третью куртку на осень, готовить еду, убирать за ними вещи, возить на море каждое лето.
Может быть, поэтому меня сразу назначили старостой класса. Потому что я умела думать за себя сама, а не прятаться за решениями взрослых.
Без скотины и огородов у всех оказалось много свободного времени. Мамка вечерами смотрела длинные и скучные сериалы, папка во дворе с мужиками играл в домино и громко обсуждал политику и футбол, а мы гуляли.
И однажды новые подружки притащили на улицу какую-то книжку и позвали меня с собой, не переставая странно хихикать.
- Смотри, что Катька нашла у брата под кроватью. Только аккуратно, а то если узнают, что она брала, ее выпорют.
Сначала я и правда верила, что их за любой проступок бьют ремнем: за четверку, за замечание в дневнике или за порванную юбку, но потом поняла, что городские всегда всё преувеличивают. В данном случае эта фраза означала, что Катьку немного отругают и, возможно, на один день запретят гулять.
Катька торжественно развернула книгу и сразу прыснула, прикрывая рот ладошкой. Я заглянула и увидела черно-белую картинку на всю страницу, на которой голый мужик прижимается к голой бабе.
- И что? - спросила я, не понимая, что в этой книге такого особенного.
- Как, ты не понимаешь? Знаешь, что они делают?
- Да, трахаются. От этого у них может ребенок появится. И что?
Девчонки посмотрели на меня с уважением, видимо, до этого они не знали таких слов либо не подозревали, что их знаю я.
- Может, ну эту книгу? Айда лучше в резинки прыгать. Чур, я первая!
