О работе укладчиком на заводе с горстью "художественности"
Дорога на завод как будто вырезана из полотна жизни советского времени. Выходя из подъезда, попадаешь в небольшой уютный двор, с обилием зелени и тенистых мест. Люди кучкуются по небольшим группам – кто сидя на лавочках, кто стоя возле машины или подъездов, обсуждая последние новости или свои личные дела. Дети, несмотря на век технологий, также на улице и им, кажется по душе такой досуг. Они, как и их родители, разбились на группы, и периодически происходит их слияние, с удвоенной силой разнося детские крики, смех и переговоры по всей улице. Следы их активности также видны на асфальте – он весь изрисован мелками. Здесь и милые рожицы, и что-то похожее на технику, и просто цветочки, и привычные классики. Эта картина навевает приятные воспоминания о своём доме, в котором я вырос. Да и в целом, атмосферы этих двух мест похожи друг на друга. С каждым таким выходом настроение ещё немного поднимается и на лицо сползает лёгкая улыбка.
Дальше дорога ведёт через гаражи. Не те гаражи из мрачных рассказов, которые принято избегать и сторониться, отталкивающие и пугающие, а достаточно лицеприятные, стоящие на виду и не внушающие своим видом отторжения. Дорога, идущая вдоль них, изрядно потрёпана и побита, что не мешает местным машинам ездить по ним. А тянущаяся со дворов зелёная местность привлекает владельцев собак самых разных пород, ведущих своих любимцев на прогулку и утром, и днём, и вечером. Всё это видят также окна рядом стоящих девятиэтажек. Неизвестно, сколько продолжается это наблюдение за жизнью района, сколько интересных сцен и диалогов было услышано и увидено за время их существования.
Часто на встречу мне идут люди с бутылками воды, которую набирают на котельной, стоящей сразу после гаражей. Так было не всегда, а началось только в период обострение военной ситуации в регионе. Я люблю мельком смотреть на лица проходящих людей, их взгляд, походку, внешний вид. Чаще всего я вижу в лицах недоверчивость, настороженность, готовность дать отпор или сбежать. Интересно было бы узнать, насколько эти наблюдения за чертами лица и взглядами соответствуют действительности. Реже попадаются лица с претензией к кому-то или чему-то, с такими, если встретишься взглядом, сразу же возникают мысли, будто ты что-то не так сделал. Бывают лица и спокойные, и просто уставшие, озабоченные, замученные самим течением времени, бодрые и те, которые будто передают тебе свою энергию. Есть ещё много всяких, и все они несут в себе какую-то историю, цепочку событий, которая привела к такому их виду.
Когда я иду по этой дороге на работу, солнце стоит прямо напротив меня, проливая свет и заставляя щуриться. Весь мой путь сопровождается спокойствием и ясностью, внушает стабильность и легкость. Бывают такие дни, когда я прихватываю с собой несколько пряников и ем их прямо по пути.
После гаражей и котельной начинается другая дорога, уже автомобильная. В это время по ней практически никто не ездит, поэтому многие идут прямо по трассе, не опасаясь столкновения с машинами. Я перехожу на другую её сторону, и до самого завода идти остаётся всего пару минут. Иду я сразу в рабочей одежде, которая имеет характерный вид – слегка потёртые спортивные штаны и чёрная футболка, также со следами от трудовых ночей. Почему-то меня не смущает, что я хожу в таком виде по улице, хотя раньше очень стеснялся бы выйти в такой одежде в люди. Пока что не знаю, как расценивать это – то ли как увеличение небрежности к внешнему виду, то ли уменьшение зависимости от мнения незнакомых людей. Но то, что так просто удобнее – это факт.
На подходе к контрольно-пропускному пункту нужно пройти первый фейс-контроль. Небольшая группа собак, которая, видимо, живёт где-то в этой местности, тщательно следит за прохожими. Один раз я им чем-то не понравился, и меня слегка облаяли. Также на пути встречается остановка, на которой останавливаются только работники завода после смены и распивают пиво, бутылки от которого часто валяются там же, возле скамейки.
На пункте пропуска стоит турникет, правильным пользованием которого часто пренебрегают, и находится один или два охранника, смена которых меняется. Они довольно доброжелательные и открытые, один постоянно шутит, и у него живые, простые глаза, которые, кажется, даже при плохом расположении духа своего владельца, не перестаю быть такими. Я всегда обмениваюсь приветствием и направляюсь на само место работы.
Я никогда раньше не работал на заводах, поэтому не могу судить о размерах своего, но как говорят мои коллеги, он самый большой от нашей компании. Хотя мне он кажется не таким уж большим. Но это, конечно, смотря с чем сравнивать.
Я прохожу мимо поточенных временем стен, больших окон с разводами, через которые всё-таки виден рабочий процесс в цеху, который продолжается в любое время суток.. Раньше я ходил напрямую, через стоянку для грузовых машин, склад и рампу. А с недавнего времени начал ходить через сам завод, цеховые помещения. Так короче и удобнее. Цех – наверное, самое крупное помещение на заводе, в нём выпекают и формируют хлеб и выставляют этажерки для дальнейшего использования. Также, там сидит несколько кладовщиков, которые следят за поступлением и увозом продукции. Следующее помещение на пути к моего рабочему месту поменьше первого, здесь упаковывают хлеба по ящикам и контейнерам. Тут уже виды отличаются – стоят поддоны с зелёными, красными, синими ящиками, контейнеры на восемь лотков, постоянно кто-то ездит на рохлях, которые у нас почему-то называют рофлами. Здесь ещё довольно просторно, в отличии от места, где я провожу большую часть рабочего времени.
Цех черных хлебов, хотя собирают здесь также и сдобные изделия. Это помещение с наиболее ярким освещением, хотя всё равно небольшая тусклость чувствуется. Запахи выпечки, чего-то сладко-пряного сразу будоражат обоняние, пробуждая аппетит, если перед уходом из дома имел неосторожность пропустить ужин или хотя бы перекус. Помещение к моему приходу на семьдесят процентов заставлено этажерками с продукцией, львиная доля которой составляет тостовые нарезные хлеба в упаковке.
Я здороваюсь с работниками, из которых все мужчины тридцати-пятидесяти лет. И здесь, с первых дней пребывания там, я обратил внимание на некоторые детали. Во-первых, это не стало для меня открытием - рукопожатия у мужчин отличаются. У кого-то крепкие и энергичные, а другие как будто просто подают руку, чтобы её подержали. Когда я только заметил это, у меня возникло несколько предположений, почему так происходит. Первая – рукопожатие отображает внутреннее состояние, настрой по жизни. А вторая – это способ выражения отношения к человеку. Как будто если тебе толком не пожмут руку – то это такой знак, что к тебе относятся не серьёзно или неуважительно, с неприязнью. Думаю, в разных случаях актуален и тот, и тот вариант. Но что остаётся загадкой, у тех, кто с виду бодр и активен, рукопожатие может быть слабым, а кто спокоен, если даже не сказать – тих, у того – наоборот, вполне крепким и энергичным. И всё – таки большая часть рукопожатий именно такая – крепкая и уверенная, что лично мне нравится. Есть один рабочий, который прямо - таки хватает твою руку, а его рука начинает как будто вибрировать. Это сродни встречи с порывистым ветром, который проверят тебя на прочность.
Вторая деталь – не все здороваются между собой, а если и делают это, то беззвучно, простым рукопожатием. И не все отвечают словесно, если ты сам здороваешься с ними.
Приходя на рабочее место, внутреннее состояние немного меняется. С приподнятого и светлого, после прогулки через зеленые, наполненные людьми дворы, оно сменяется на слегка приглушенное, придавленное, серьёзное. Наверное, играет роль также и то, какие здесь лица. Они интересны в своей похожести и обычности, и, скорее всего, по окончании смены, меняются на другие. Но на работе по ним читается принятие обязательств, выполнение своих задач, несмотря на недовольство и усталость внутри. Для людей здесь это просто работа, не дело жизни, не то, о чем они, наверное, мечтали в детстве, не то, что приносит им удовольствие и радость, не то, что может закрыть их нужды и в реализации, и в материальном плане. Но рабочие делают всё это с неким тихим, глухим смехом над этой работой и над собой. Это витает в воздухе, но никто ни разу не затрагивал эту тему. Все знают друг друга только по работе и обсуждают преимущественно работу, добавляя большую горсть юмора в свою речь. И юмор тоже рабочий, колоритный и яркий, который своей простотой порой пробивает на искренний смех, и, несомненно, подкупает. Мат через слово, подшучивания друг над другом, обсуждение коллег и рабочего процесса – вот девяносто пять процентов того, что звучит в этих сменах на протяжении смены.
Я прихожу пораньше на пол часа, хотя большинство приходит вообще на час раньше. Это время нужно для подготовки рабочего места и для того, чтобы сделать заготовки, чтобы в будущем, с началом смены, было проще работать. Я расставляю поддоны с ящиками нужных мне цветов в нужной мне последовательности. За ночь нужно собрать восемь машин, семь из которых собирается в ящики на поддоны, и одна на этажерку. Вдобавок к этому есть ещё одна машина, так называемый «довоз», который собирается в свободное время. После чего мы со всей сменой собираем частные машины, это машины водителей, которые работают не от компании, а закупают продукцию для частной реализации.
Сам рабочий процесс весьма незамысловат. В начале смены нам раздают отвесы, или как мне до сих пор привычнее их называть – накладные. Главный в смене распределяет их между нами. За каждым закреплён определённый маршрут, на котором может меняться только водитель. На каждый маршрут стоит своё время, у меня это три машины на десять часов, одна на одиннадцать, две на пол первого, одна на пол второго и одна на три часа. Конечно, собирать нужно начиная с тех, что помечены как более ранние.
К этому времени у нас уже расставлены этажерки с продукцией в привычном порядке, поэтому мы берем по одному отвесу, четыре-шесть ящиков, и начиная с первой этажерки, идём собирать машину. В накладной указаны позиции, которые нужно собрать, поэтому мы просто ходим между рядами этажерок и собираем нужные хлеба. Навскидку, число этих позиций колеблется от двадцати пяти до тридцати. В этом и заключается вся работа - мы просто ходим между рядами и собираем машины, периодически наводя порядки, сбрасывая остатки с одной этажерки на другую, и вывозя освободившиеся в цех, где их уже забирают на другое наполнение. Также, за ночь около пяти-шести раз приезжают машины с другой продукцией, её мы тоже завозим и добрасываем по ящикам.
Ещё одна интересная деталь, которую я заметил – здесь не принято проявлять благодарность, и помощь оказывается ограниченно. Например, я очень редко слышал от кого-то «спасибо» или «пожалуйста», хотя сам и благодарил за помощь других, и также оказывал её. С чем это связано я не знаю, но заметил за собой, что такое отношение окутывает и меня тоже, как паутина, сковывает такие простые побуждения сказать спасибо за мелкую услугу, или помочь довезти ту же этажерку, если она слишком тяжелая.
Мне нравится по ходу работы представлять, как та или иная буханка хлеба или булочка прошла путь, чтобы оказаться у меня в руках, и в конце концов - в магазине, куда она и отправится, а затем у человека, который её купит и съест. Я чувствую свою сопричастность к такому важному процессу, как питание и поддержание жизни людей, снабжение их энергией и дарение радости, если речь идёт о чём-то сладком. Столько людей было задействовано для производства, и я один из них…
В середине рабочей смены я уже немного устаю и включается режим автопилота. Я стараюсь сохранять бдительность и не витать в облаках, но полный контроль над вниманием мне пока не светит, поэтому пока что привношу лишь проблески осознания своих действий. А это важно, потому что ошибки чреваты расплатой в денежном эквиваленте. Если кому-то из водителей положить больше нужного, он может решить не возвращать излишки, а оставить себе. Такие случаи уже были, но серьёзных последствий от этого я не испытал. Под конец каждой смены нам всегда чего-то не хватает, но платим мы, только если суммы достаточно крупные, тогда мы делим её на всех, кто собирал машины и платим из своего кармана. Неприятно, конечно, но, как говорится – издержки профессии. Также, ещё в начале мы расписываемся на бумаге, в которой указано, кто за что отвечает. В ней по очереди указывают тех, кто отвечает за подготовку брака и магазин. Тогда нужно будет задержаться. И либо идти распаковывать бракованную продукцию на переработку, либо ехать с рохлей и груженными ящиками на фирменный магазин рядом с пропускным пунктом. На магазин ходить любят, потому что это возможность вывезти «лишние» изделия, которые потом забирают по домам.
Работу мы заканчиваем приблизительно в пол пятого - пять часов утра, и идём отдыхать. Кто-то располагается на ящиках и погружается в царство сновидений, кто-то просто сидит и болтает о пустяках или травит анекдоты, другие идут на улицу пить чай. Каждый находит себе дело по душе, я же предпочитаю просто сидеть и слушать разговоры. Рабочая смена заканчивается в 7 часов, но уходим мы в 6. Кто – то идёт сначала в душ и переодеваться, - таких большинство – а я сразу отправляюсь на проходную и возвращаюсь домой. На улице в это время ходит совсем мало людей, и летняя жара уже уверенно занимает свои позиции. Я иду в хорошем расположении духа, похожем на то, в котором шёл вечером, только теперь к нему прибавилось ещё лёгкая, сладкая усталость от выполненной работы. Впереди меня ждёт несколько часов сна, дела по дому и немного свободного времени.