О непреемственности.⁠⁠

...заехала пара литовцев. Так сразу, по нынешней молодёжи и не поймёшь. Огромные все. Лет по двадцать, я думаю. Ну, там, стесняшки по-началу. Как обычно, в первый день. А я и стеснение разминулись где-то в детстве, поэтому сразу, чётко, по форме: - Где и когда вы родились? Где вы были с восьми до одиннадцати? Часы, ключи, документы. А кто не пьёт?

В общем, после первого допроса, выяснилось, что он служит в литовской армии и приехал подзаработать. Я посмотрел на его ручищи и сразу понял что мы подружимся. Там ещё, по ходу пьесы, оказалось что шесть лет бокса. На хорошего друга тянет. Местами на лучшего. Конечно, они понимали по-русски, девушка хуже, он лучше, но общаемся на английском, так удобнее и для нас и для окружающих. Всё складывалось как обычно, тишина, внимательные слушатели, река бесконечных историй. Заслушаться можно было. Ну я так считаю. Может они из вежливости сидели три часа молча, но я так не думаю. Ну и я подошёл к беспроигрышной истории, после которой даже глухонемые и безногие аплодируют стоя. История про то, как я похудел на 25 килограммов, с картинками и подробным описанием процесса. И тут этот смельчак, скорее всего устал слушать просто и говорит, мол, а давай завтра я с тобой побегу. Ну, а мне то что? Выдержит ли? - вот вопрос.

Всё, на следующий день, после зарядки и водных процедур позавтракали и договорились о времени забега. Поймал себя на мысли, что переживаю за него. Мол, молодой, да, но 5 км дистанция таки, полчаса бега, плюс я не так-то и медленно бегу. А на самом деле, подкорка думает - как бы не обтрухаться бы перед молодым то. Я так разминался, как перед укладыванием меня в гроб. Приседал глубоко, дышал ещё глубже, всё с яркой озвучкой. Ну как эти мужики странные на балконах раньше с гантельками, носовым платком на голове с четырьмя узелками по углам головы и перегаром на два квартала. Так размялся, что аж устал на нервах. Врубил музыку на полную, программу считающую километры и скорость, и как рванул...

Бежим. Первый километр пронеслись ураганом. Та ситуация, когда: "чо, я молодого не уделаю, что-ли?", а у него "Ну уж деда то я всяко уделать должен". На втором километре угомонились встали в нормальный темп. Я на правах старослужащего, большим пальцем и вопросительными бровями ему показываю, мол, жив? Он, тем же пальцем и всем лицом: "обижаааешь".

И вот осталось последних метров 500, я снимаю наушник, ибо просто большим пальцем мой финишный спурт ему не объяснить, и так снисходительно, мол, если ты устал, то не убивай себя, береги, ну и рванул так, что аж кишки в кулак сжались. Чувствую боковым зрением - я не один несусь. Хуже того, я бегу на максимуме, а он меня обошёл так, как будто я бежал в другую сторону.

Ну, поблагодарили друг друга, хвалили один другого страшно. Я такой лести в жизни не слыхивал, хоть и всегда заслуживал.

Ну и сразу после церемонии награждения, я сгинул в душе, с мыслями, мол, молодой, спортсмен, военный, но я в два раза старше, а значит ровно настолько же круче. Сам себя не похвалишь...

А у нас в холле картина висит. Ну "Ночной дозор" Ребрандта нашего. Не оригинал, но тоже вполне себе. Не успел я варежку разинуть, на предмет своих уникальных познаний в живописи, как литовец этот, как дал мне информацией в морду по золотому периоду Веермеера, Рембрандта и его великих учеников. Мне аж захотелось громко хлопнуть дверью и постоять у себя в комнате в тишине одному. Долго.

Но я сдюжил. Выслушал до конца. Кстати, интересно было. Откуда ты, мил человек, всё это знаешь? - спросил я, хотя внутри себя слова были совсем другие. А он, оказывается закончил художественную академию и очень прилично рисует. По сравнению со мной, так гениально, просто. Если в первый день я по статусу ещё как-то лидировал по возрастному показателю, то тут в сухую, в одни ворота. Счастье, что он по-английски хоть не так шикарен как я, а то я бы не нашёл в себе сил жить дальше. Поболтали с ним, за зарождение импрессионизма, про Шагала, Кубизм Малевича, и странности великого Сальвадора. Всё это на фоне пространных размышлений о безухости Ван Гога.

Ну и сижу, вечерком, в наушниках, навываю Лед Зепеллин. В Ютьюбе фоном играет. Подходит литовец, и я заранее напрягся уже. Ты - говорит - любишь классический рок семидесятых? Я оборачиваюсь, с ухмылочкой и робкой надеждой говорю: - Вот только не рассказывай мне что ты ещё и музыкант. Он так заулыбался застенчиво и говорит, что у них своя банда и они играют в гаражах. Он на электрогитаре и на басу. Так в этот момент забесило что мы с ним лучшие друзья. Ещё и ручищи эти.

Так вот живёшь, тебе уже за сорок, думаешь что ты, худо бедно, в чём-то разбираешься, чего-то повидал, что-то умеешь, какой-никакой кругозор, знания, способности и по-привычке уже думаешь что молодое поколение пропащее. А жизнь бьёт ключом, не останавливается ни на минуту и вырос целый пласт новых людей, которые не то что не глупее нас, а во многом быстрее, динамичнее, свежее, плюс они комфортно себя чувствуют в нашем бэкграунде и порой понимают нашу жизнь правильнее, чем мы её себе представляем своим поношенным мозгом из далёких семидесятых.

Он перечитал всего Достоевского, и моё лицо уже не схватывало привычным параличом, от удивления. У него дед букинист и у него огромная библиотека мировой классики. Он передал внуку любовь к литературе, умение проживать историю с героями, способность видеть подстрочные смыслы, видеть метафоры.

Так чёрт побери обидно стало, что мне уже не двадцать. А особенно зло брало, что когда мне было двадцать, я не загружал себя чем-то нужным, полезным и мне часто было нечего делать. Как-то фраза "Потерянное поколение" заиграла новыми красками у меня в сознании в последние два дня. И чо-то красочки траурные.

Подходит утром: - Ну чо, кроссик сегодня побежим?! А какой у меня выбор?! Надо хоть в чём-то соответствовать. Пробежали. Устал как собака и нажраться хочется. И что-то мне подсказывает, что и перепить он меня тоже сможет. Завтра проверим. И пусть мне будет очень херово!