Ника Рыжова-Аленичева об авиационной орнитологии⁠⁠

Ника Рыжова-Аленичева, известная на Пикабу как @Yoll, специалист по орнитологическому обеспечению полётов аэропорта Домодедово, о нелёгкой работе авиационного орнитолога и хищных птицах.

Стенограмма: @Bioluh

Интервьюер: Всем привет. Вы на канале SciTeam, сегодня мы приехали в аэропорт Домодедово, для того чтобы пообщаться со специалистом по орнитологическому обеспечению полетов Никой Рыжовой-Аленичевой. Ника, здравствуйте.

Ника Рыжова-Аленичева: Здравствуйте.

Интервьюер: Скажите, пожалуйста, чем занимается авиационный орнитолог?

Ника: Защитой аэродромов и самолётов от диких птиц. То есть, предотвращением столкновений, исключением мест их гнездования, массового сбора, начиная от физического отпугивания непосредственно птиц, которые присутствуют на аэродроме, и заканчивая мониторингом территории в радиусе 15 км: различных объектов, которые представляют интерес для птиц, например, фермы, различные животноводческие, угодья сельскохозназначения, либо свалки, различные очистные сооружения. Мы все их осматриваем и по факту обнаружения птиц принимаем решение, что с этим делать: либо закрывать предприятие, либо выписывать какие-то рекомендации владельцам, чтобы они что-то делали. Например, закрывали ангар с зерном, либо закрывали свалку, которую они устроили, не выбрасывали бытовые отходы. Благодаря этому количество птиц снижается естественным путем. Они прилетают в поисках пищи, если доступ к пище ограничить, то и птицы, соответственно, прилетать не будут. Также мы занимаемся расследованием случаев попадания птиц в самолёты уже по факту. Наша задача определить, что это была за птица, где и когда она попала, почему она попала, какой вид птицы: на пролёте весной-осенью одни виды попадают, летом – другие. На основе этих данных потом можно давать рекомендации, как поступать экипажам и персоналу аэродромов и аэропортов.

Интервьюер: Ника, расскажите, пожалуйста, как происходит процесс отпугивания птиц.

Ника: Это целый комплекс мероприятий, которые проводятся в течение всего года. Сложно сказать "как". Применяются различные средства отпугивания, начиная от стационарных противоприсадных устройств, например, растягивание струн, установка специальных противоприсадных ежей на зданиях или вышках освещения, заканчивая применением шумового, звукового отпугивающего оборудования, либо естественных репеллентов, таких как ловчие птицы. А где-то даже используют гепардов и других животных для отпугивания птиц. Например, в аэропорту Франкфурта специально заводят диких лис на территории, чтобы они съедали кладки птиц, которые гнездятся на земле, и уничтожали мышей, на которых охотятся хищные птицы (пустельги, канюки). Очень много есть методов и способов, они все интересные, все они работают в той или иной степени, поэтому должен быть комплекс, который дополняет друг друга. Нельзя применять какое-то одно средство, оно не будет работать, так как птицы ко всему привыкают. Кроме, разве что, хищных птиц, к ним они не привыкают, так как сложно привыкнуть к тому, что тебя собираются съесть. Это уже естественные репелленты, они очень действенны в случае тех же куропаток, например. Если врановые птицы умеют спасаться от таких хищников, то куропатки достаточно неуклюжие, им проще не прилетать на территорию, чем быть постоянно под угрозой быть пойманными хищной птицей.

Ястреб тетеревятник (Accipiter gentilis)

Интервьюер: Какие виды хищных птиц используются для отгона?

Ника: В принципе, все ловчие: начиная от некрупных ястребов, заканчивая соколами и орлами – классические птицы, которые используются в соколиной охоте. У нас, в аэропорту Домодедово, это ястреб-тетеревятник. Если раньше мы использовали также и соколов, то сейчас из-за интенсивного потока бортов, то есть, прилётов и посадок, мы не можем позволить себе использовать сокола, так как его методы охоты сильно разнятся с ястребиными. Соколы атакуют сверху, сначала поднимаясь на большую высоту, от 50 до 150-200 метров, и уже сверху атакуют добычу. А тетеревятник атакует с руки, мы ему показали: «Вон ворона сидит», клобучок сняли, и он полетел за этой вороной в угон. Если через 200 метров её не догнал – бросил, вернулся и сел. Сокол может гнать несколько километров, десятки километров, где-нибудь поймать, а потом надо ещё и сокола найти. Поскольку у нас здесь больше нет окон для закрытия полос, например, в дневное время, мы не можем использовать сокола, так как он сам может попасть в самолет. С тетеревятниками такой проблемы нет, они при атаке летят очень низко, пытаясь слиться землёй, маскируясь. Это очень помогает: они не рискуют вообще как-то подлететь и помешать самолёту или технике.

Интервьюер: Расскажите немного про вашего напарника – Сильву.

Ника: Сильва – ястреб-тетеревятник, знакомьтесь :)

Интервьюер: Сразу ли вы нашли с ней общий язык? Как потом складывались ваши отношения?

Ника: С хищными птицами сразу общий язык найти невозможно, если это не совсем маленький птенец, который воспринимает тебя родителем. Сильва попала ко мне в возрасте примерно шести месяцев, она была дикой и была травмирована: у неё была разбита морда. Я не планировала с ней охотиться, мы её собирались выпустить. У неё начался сухой некроз восковицы, залепило коркой все ноздри, пошло на глаза. Её оставили, решили вылечить, потом выпустить. Но пока её лечили, естественно, её надо было приручить, чтобы она не сопротивлялась при обработке ран. Её научили вести себя как ловчая птица. В процессе выяснилось, что она очень хороший охотник и вообще ей здесь комфортно, поскольку, предположительно, она родилась здесь где-то за территорией аэропорта, то есть, это её зона обитания. И мы просто оставили её у себя для успешной работы: она знает территорию, умеет охотиться, не хочет отсюда улетать, потому что это как бы её Родина, её естественная среда обитания. И она осталась. Когда её выпускают, её ничего не держит, она летает свободно, может при желании полететь на другой конец аэродрома, всё посмотреть, это очень удобно. Она с нами уже шесть лет. Учитывая, что родилась она в мае, ей шесть с половиной лет. У неё есть свои странности и особенности, конечно, но положительные странности и особенности перевешивают отрицательные.

Интервьюер: Шесть с половиной – это много или мало?

Ника: Для ловчей птицы это много, потому что у сокольников с очень многими именно ловчими птицами в первый год-два случаются различные несчастные случаи, либо отлёты. Птица улетает, либо попадает под машину, сгорает на проводах, её кто-нибудь из добрых прохожих бьёт лопатой, кусает собака, она куда-нибудь врезается. В природе у хищных птиц вообще очень большая смертность: из пяти птенцов в гнезде выживают, если повезёт, один-два. Точно так же и у летающих птиц у сокольников. Если птицу выпускают где-нибудь в условиях города, у неё больше шансов повредиться и погибнуть. Сокольник не контролируют её полёт. А птица не боится людей. Поймает она ворону где-нибудь в парке или в поле, куча собак, которые без поводка ходят, куча людей, которые пойдут спасать ворону. Бывали случаи: сокол летал зимой, летал-летал, увидел на участке собачку около будки, а поскольку он к собакам приучен своим хозяином, с ними вместе охотится, просто слетел посмотреть на собаку, попить из миски или посмотреть, что в ней. Собака его не тронула, но подошла бабушка и лопатой... Сокола... Вот. Лопатой сокола, в общем. Потому что цыплят ворует. Зимой. В снегу. Вообще очень много хищных птиц погибает от рук голубеводов. Хотя сейчас незаконно любое причинение вреда любой хищной птице: все они сейчас находятся под охраной, хоть они и не в Красной книге, но у них особый статус. Однако голубеводы убивают их пачками, они соревнуются на сайтах, пишут списки, хвастаются головами ястребов. Причём осенью идёт пролёт ястребов, они не оседлые, а кочующие: летом в одном месте, на зиму улетают в другое. Не на юг, а кочуют по стране туда-сюда. Потому, летят молодые птицы осенью или весной мимо голубятни, птица села отдохнуть, ей даже голуби не нужны, а в неё стреляют. Не знают, что это такое, и просто так их кладут.

Интервьюер: Что с этим делать, как-то регулировать?

Ника: Людям просто всё равно, но на самом деле жаловаться в полицию, писать заявление в прокуратуру, всё это работает.

Интервьюер: Давайте тогда ещё обсудим вопрос взаимодействия людей и птиц. Предположим, человек находит птенца хищной птицы или раненую птицу. Что в таком случае лучше делать, конкретно с хищными птицами?

Ника: Ситуации разные. Когда человек находит птенца совы, если он целый, то есть, у него явно не сломано крыло, нога, он не умирает, не сидит в грязи, это значит, что птенец просто живёт тут. Как только совятки учатся ходить, а это начинается очень рано, буквально в первые недели жизни (первой или второй, в зависимости от вида совы), они выходят из гнезда и больше в него не возвращаются. Сидят на ветках рядом, расползаются по территории и пищат. Родители находят их по писку, запихивают в них мышек, улетают снова. Они могут сидеть на тропинках и вообще везде, где угодно. Это совершенно здоровые совята, у которых есть родители. Если вы родителя не видите, это не значит, что его нет. Они просто прячутся от вас. Забирать таких совят нельзя. Ничего страшного, если его взять в руки – запахи птицы не чуют, это миф – посадить в безопасное место повыше, на крышу какого-нибудь гаража, например, в зависимости от того где он сидит, чтобы просто никто не наступил. И уйти. Вы можете навредить своим вниманием. Если это мелкие слётки певчих птиц, а вы будете умиляться и фотографировать, за вами будут следить вороны или сороки, и когда вы уйдете, вороны их подберут и съедят. Это ещё один из важных аспектов: не навредить природе, ваше любопытство может привлечь хищников, даже если вы птенца не возьмёте, не будете трогать. Поэтому увидели, посмотрели в другую сторону, сделали вид и ушли.

Подросший птенец ушастой совы (Asio otus juv.)

Если же вам попадается явно травмированная птица, например, птенцы дневных хищных птиц могут выпасть из гнезда и не могут залезть обратно. Вообще в интернете можно всё это посмотреть, есть памятки специальные, мы писали и выкладывали: можно связаться со специалистом, опять же, через интернет и просто договориться птенца передать. Реабилитационные центры могут его взять, выкормить, потом выпустить, или посмотреть по состоянию. Всё это делается.

Незаконное изъятие любой птицы, любого животного из природы для себя (мол, пусть дома поживёт) – это незаконно! Это браконьерство. То есть, на изъятие даже воробья из природы необходимо разрешение Департамента природопользования, а если это краснокнижник – разрешение Росприроднадзора. То есть, захотели вы себе ястреба, вы либо его покупаете в питомнике с документами, либо вы идёте в Департамент природопользования по своему месту жительства, говорите: «Я хочу ястреба, для полувольного содержания, охотиться, заниматься. Дайте мне разрешение на изъятие». И по этому разрешению вы можете по закону изъять молодую не размножающуюся птицу (не взрослую самку, а молодое поколение, первый год). Вам, скорее всего, откажут, конечно, не дадут бумагу. Но если у вас есть аргументы, например, для работы, или вы состоите в клубе сокольников, то могут выдать. Всё зависит ещё от места, территории. Потом вы идёте, грубо говоря, изымаете эту птицу: либо специально отлавливаете, есть для этого техники, либо вам помогает егерь. Достали себе птицу, возвращаетесь в Департамент природопользования, вам ее помечают, вписывают в охотбилет (если вы берёте птицу для охоты, у вас должен быть охотбилет). На основании этого вам выдают разрешение на содержание, отбирая разрешение на отлов, на изъятие. Так же можно сделать, если у вас появилась сова, у которой сломано крыло, и у вас есть справки из ветеринарки, что она не может летать, можно прийти, поговорить, взять разрешение на изъятие, а затем на содержание. В принципе, у кого-то получается это сделать, у кого-то нет. Здесь человеческий фактор, нюансы, и, опять же, законы у нас чётко не проработаны. С этим могут быть проблемы, но делается это именно так.

Никаких покупок на Авито! Все эти фото канюка как сокола. Или фото моей сплюшки, которую мы в итоге выпустили, а фото всё так и ходят по Авито. Продают моих сплюшек по моим фоточкам. Это незаконно, это браконьерские совы. Питомники не продают через интернет своих птиц. На них стоят очереди, все про них знают, питомники не будут продавать через какие-то платформы птиц, которых они и так могут продать совершенно спокойно, не афишируя. Продажа и покупка (в интернете) запрещены.

Сплюшка (Otus scops) по имени Ыть за поеданием гусеницы. Ыть попала к Нике с проблемами со здоровьем из рук людей, купивших её у браконьеров.

Интервьюер: Насколько вообще возможно человеку, который не является орнитологом, не имеет каких-то специальных знаний, содержать хищную птицу дома?

Ника: Про законные основания я уже сказала, а с точки зрения именно морали и этики – на фига вам хищная птица дома? Вот ястреб [Сильва]: я ее очень редко приношу домой. Не потому что я не люблю птичек, мне очень нравятся ястребы. Но, во-первых, ястребы – канюк, перепелятник, тетеревятник – гадят на полтора метра струей параллельно земле. То есть, если птица будет у вас сидеть, стена за ней и везде всё будет белое. Во-вторых, им нужно движение, они разнесут вам всё. Либо вы держите ее на присаде специально привязанную, либо в большом вольере, либо она разносит вам квартиру, втыкаясь в стёкла и стены.

Маленьких соколов, типа пустельг, в принципе достаточно удобно содержать дома. Но, опять же, разрешение на изъятие: у нас их не разводят, они никому не нужны. Мелких соколов, да, удобно. Но надо быть готовым к тому, что они едят мышей. Им надо есть мышей каждый день, хороших, свежих. Не каждый может покупать себе мышей в каком-нибудь виварии по знакомству. В Москве есть места, где можно найти мышей по 50 рублей. Пустельге надо в день две мыши – сто рублей в день, и сто на 365. В принципе, это немного, но если вы несовершеннолетний, у которого нет своего заработка и у которого ещё родители – вас выгонят в итоге с этой пустельгой. Потому что она орёт, она срёт и она жрёт достаточно не бюджетно. Плюс нельзя держать в клетке. Никаких хищных птиц нельзя держать в клетках: ни сов, ни пустельг, ни ястребов, никого. Если она будет в клетке, она будет как драный веник, сразу же обламывается хвост, обламываются все эти [маховые] перья, она будет ходить пешком, пока в один прекрасный день не засунет лапу или крыло между прутьев клетки и не сломает их нафиг. У меня был совёнок, которого мне отдали уже с ампутированной лапкой. Его здоровым забрали из природы играть детям, посадили в клетку, он засунул лапу и сломал. В итоге пошел некроз, потому что его сразу не отнесли ветеринарку, и в итоге ему по самую попу эту ножку отрезали. Вот. Ужасно.

Некомпетентность людей, которые кормят неправильно: «Курица, пойдёт, нормально». Не пойдёт. Мыши. Для перепелятников и каких-нибудь воробьиных сычиков необходимы маленькие дикие птички типа воробьев, синичек, заменить нечем. Тетеревятникам голубей, либо перепёлок, причём перепёлок спортивных, нежирных. От плохого мяса птица очень быстро заболеет и умрёт, и всем будет очень грустно.

Это хорошо, когда люди хотят завести себе хищных птиц, но оценивайте свои возможности. Сначала, действительно, можно записаться в соколиный клуб, он у нас есть – Ассоциация охотников с ловчими птицами. Там любят, когда приходят новые серьёзные люди, которые хотят именно заниматься. И уже на основе этого оценивайте свои силы. Конечно, птица круто выглядит. Я начинала с врановых, у меня был ворон. Прокляла всё, когда он у меня был, но у меня это всё благополучно завершилось, без жертв. Если у вас есть свой участок, это можно рассмотреть гораздо проще, а если нет, то содержать в квартире – это мазохизм для себя и садизм для птицы.

Обыкновенная пустельга (Falco tinnunculus) – маленький сокол

Интервьюер: Как бы вы ещё посоветовали продолжить тему изучения хищных птиц? Вы сказали про клуб, что можно пойти, пообщаться. Может быть, какие-то книги, ресурсы?

Ника: Основная книга у нас в России – это «Сокол на перчатке», Флинт, Сорокин. Ещё есть Ник Фокс, который написал «Понимание хищной птицы», там описывается психология, описывается начало выноски, какие-то нюансы. Это для тех, кто хочет заниматься, достаточно грамотная. Плюс у европейцев много снято роликов, огромные форумы. У них очень развита соколиная охота. Если в Москве сокольников десятки, причём не более пяти десятков, то там тысячи и сотни тысяч. Там целая развитая инфраструктура: магазины, заводы по производству амуниции, законодательство – четко прописано, кто, как, когда может заводить, где должен состоять, где брать птицу, как содержать. У них это целая культура. Примерно как у нас собаководы. Есть собачники, есть кошатники, а у них ещё есть сокольники. Это очень круто.

У нас этому пока препятствует законодательство и потребительское отношение людей к животным. Нашим людям, с нашим менталитетом, надо либо чтобы оно было миленькое и его можно было бы гладить, либо чтобы оно в постель тебе добычу приносило: вылетел в окно, поймал гуся и принёс его. Они думают, что ловчие птицы будут так делать. На самом деле нет, соколиная охота больше для зрелища, чем для добычи. Хочешь есть – купи в магазине курицу. У профессионального сокольника из 15 напусков птицы на добычу, она поймает, хорошо, если пять, и это будет очень круто, он будет в интернете постить: «Смотрите, вот мой пятый слёток куропатки!» Тут больше именно взаимодействие с птицей: ты выпускаешь дикую птицу, а она к тебе возвращается, ей круто, она хочет вернуться. Это уже немножечко другое мировоззрение, другой взгляд на природу. Наверное, поймут люди, которые держат легавых гончих собак, которые выходят и гоняют зайцев. Им не нужен этот заяц, им нужно посмотреть, как классно бегает, какой классный голос у собаки. Именно воспитать животное-охотника, скорее для этого. Опять же, ястребы более результативно ловят, чем соколы, но зато соколы красивее летают. Сокол для души, а ястреб для желудка, можно так сказать. У нас сейчас особо не поохотишься, потому что надо получать охотбилет, лицензию на охоту. Поэтому это серьёзные птицы для серьёзной работы. Если бы я не работала в аэропорту, я бы тетеревятника не держала.

Интервьюер: Почему вы стали именно авиационным орнитологом

Ника: Меня позвали :) Я не собиралась, не планировала, у меня просто было хобби – я занималась соколиной охотой. Мне это очень нравилось, но я даже не думала о том, что я смогу это в жизни как-то применить. Это было именно для души: «О, классно, птицы». Буквально на второй год моей работы с птицами, с тетеревятниками, меня позвали работать в аэропорт. Просто на соревнованиях я познакомилась с сотрудниками аэропорта, с сокольниками, которые работали здесь. Освободилось место, и меня позвали. И здесь я уже, получается, 12 лет. Очень трудно найти человека именно на место сокольника. Большинство сокольников – это взрослые люди, у которых есть своя работа, семья, которые живут в городах и птиц держат для души, но чтобы всё бросить и идти работать с птицами сюда – таких немного.

Интервьюер: Хищные птицы в аэропорту – это нечто необычное для человека, который в этом не разбирается. Часто люди интересуются, почему не переходят на какие-то технологические средства, а пользуются птицами?

Ника: Переходят. У нас используется огромное количество технологических средств. Это и акустические установки, которые транслируют сигналы тревоги птиц, сигнал опасности. Это пропановые пушки, которые имитируют выстрелы, пугающие птиц, на которых охотятся – уток, куропаток, ворон. Это различные ловушки для живоотлова. Но дело в том, что птицы довольно умные, быстро понимают, что эти крики – бутафория. И все птицы, которые живут или жили раньше здесь, посмотрели – ничего не происходит, и ладно. Они действуют на птиц, которые пролетают мимо, осенью-весной, когда идёт пролёт с севера на юг или с юга на север, на них работает очень хорошо. А местные сидят: музыку включили – хорошо. А вот если включили музыку, и на тебя летит тетеревятник, то уже никак ты его не проигнорируешь: либо тебя съедят, либо ты быстро улетишь.

Я слышала, что запускают всяких дронов где-то, пытаются тестировать. Но у нас дроны запрещены, их использование сейчас запретили даже в городах. Это небезопасно, открыть небо для наших дронов, значит, открыть и для не наших. Если в траве сидит куропатка, а дрон будет над ней летать, она так и будет сидеть в траве. Её надо поймать, а дрон её не поймает. Возможно, в каких-то случаях они будут работать, это будет интересно и удобно, но мы всё равно не можем отказаться от таких проверенных способов как хищные птицы или ружья. Когда весной открывается сезон охоты, и прямо за забором начинаются охотугодья, там стреляют уток, утки перелетают через забор и к нам, в какие-нибудь дренажные канавы. В аэропорту охотники тоже работают, специальная внештатная группа с сотрудником полиции, и точно так же мы выгоняем их обратно [уток за забор]. Выгоняли раньше, сейчас такое не практикуется. Есть такие средства, их комплекс, которые не устаревают, то, что работает, и работает хорошо. Птицы пока не эволюционировали, хотя... вороны эволюционируют хорошо. Конечно, если придумают какие-то частоты, которые будут отпугивать птиц, на ультразвуке или что-то такое, это будет очень хорошо, потому что птиц, которые попадают под самолёт, жалко. Причём очень много попадает не в самолёт, а под струю самолёта, то есть, их сдувает сзади и всё, это насмерть.

Интервьюер: Вы имеете в виду ловчих хищных птиц?

Ника: Нет, я имею в виду диких птиц. Они же не виноваты, что у нас тут самолеты. Мы их любим и тоже жалеем, но сам факт столкновения не предотвратить, если не принимать таких мер. Поэтому мы стараемся не только защитить технику, мы стараемся и птиц защитить тоже. Эта работа не в одну сторону. Мы зимой снимаем гнёзда, весной не даём гнездится птицам, просто чтобы они улетели, сделали гнездо в другом месте, а здесь не выводили птенцов, которые, скорее всего, погибнут. Погибнут под колесами техники, если выведутся, ещё где-то. Поэтому все эти меры они также и природоохранные.

Интервьюер: А ловчая птица может попасть под самолёт?

Ника: Мы не пускаем их под самолёты. Мы можем работать и на полосе, если она закрыта для взлётов и посадок судов, и работает аэродромный отдел на полосе. Либо мы работаем не на полосах, а в местах скопления диких птиц, например, серых куропаток – это грунтовые поверхности, где есть трава, есть кусты, есть какие-то естественные участки растительности, там самолётов нет. Да, мы постоянно смотрим, где садится самолет и когда, у нас есть рация, по которой идёт передача, и слышно переговоры: мы знаем, когда кто сядет или взлетит. И, опять же, тетеревятники очень низко летают, они просто не полетят по курсу самолёта там, где мы ходим, в торцах полос. Там самолёты пролетают уже на большой высоте, которой тетеревятники не достигают. Всё учитывается, у нас всё под контролем, исключено попадание птиц. Я уже говорила, поэтому мы исключили из работы соколов.

Интервьюер: Спасибо большое за интересную беседу.

===================

Благодарим за помощь в съёмках Сергея Зотова, аэропорт Домодедово и ястреба-тетеревятника Сильву.

Источники:

SciTeam

Наука | SciTeam