Незамеченные Кошмары ( часть первая)⁠⁠

Ссылки на предыдущие части. Читать рекомендуется в представленном ниже порядке.

+++ATTENTION !!!

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Ссылки на предыдущие части находятся ниже. Читать рекомендуется в представленном порядке.

Мать Кошмаров - https://pikabu.ru/story/torgovoe_predlozhenie_2__chast_sedma...

Отцы Кошмаров - https://pikabu.ru/story/torgovoe_predlozhenie_1__chast_odinn...

Никаких Кошмаров - https://pikabu.ru/story/nikakikh_koshmarov_chast_sedmaya__po...

Детские Кошмары - https://pikabu.ru/story/detskie_koshmaryi__chast_tretya_posl...

Обитель Кошмаров -https://pikabu.ru/story/koshmarnoe_mesto__chast_vtoraya_5900...

Кошмарное Зрелище - https://pikabu.ru/story/koshmarnoe_zrelishche_chast_vtoraya_...

Глоссарий по Вселенной Кошмаров - https://pikabu.ru/story/glossariy_koshmarov__budet_popolnyat...

Продолжение Глоссария - https://pikabu.ru/story/glossariy_koshmarov_prodolzhenie_592...

+++

Стефан не очень любил ходить через Банхоф – все эти столики, выталкивающие пешехода почти на проезжую часть, крикливые торговцы фруктами, не вызывающие ничего, кроме омерзения, дешевые стриптиз-бары. Здесь, на вокзале, город терял свое лицо, превращаясь в омерзительную пародию на грязные трущобы Стамбула или Багдада. Впрочем, наверное, такой «вокзальный» район есть в каждом городе. И в каждом подобном районе, разумеется были попрошайки. Их состав здесь не менялся – женщина с изогнутой коленом назад ногой, цыганка с великовозрастным сыном с синдромом Дауна, модельной внешности бородатый трансвестит, отдаленно напоминающий Кончиту Вурст, и старый грек с безымянной дворнягой.

Не сказать, чтобы Стефан испытывал к ним большое сочувствие – в конце концов, это был личный выбор каждого – социальные службы предоставляли достаточно возможностей, чтобы вернуться к нормальной жизни – но для некоторых, видимо, был какой-то свой смысл в том, чтобы спать под навесами магазинов и в нишах церквей, а днем выходить на вокзал и трясти пластиковыми стаканчиками. До сих пор со смехом и смущением Стефан вспоминал свою встречу со странным трансвеститом – тот ухватил длинными тонкими пальцами с безупречным маникюром Земмлера за плечо и вкрадчиво прошептал, почти касаясь антрацитово-черной бородой его уха: «Молодой человек, не угостите даму обедом? Я, конечно, ничего не обещаю, но как я сосу – это просто песня!»

Тогда он брезгливо вывернулся из цепкой хватки попрошайки и почти побежал к метро, а трансвестит неподвижно возвышался над толпой на своих стриптизерских платформах, обиженно глядя Стефану вслед. С тех пор, Земмлер со странной смесью ужаса и стыда обходил нишу, в которой обычно обретался бездомный – между двумя банкоматами, на внешнем подоконнике какого-то отеля он раскинул свой небогатый скарб – косметичку, спальный мешок и, абсолютно диссонирующий с неприглядным обликом привокзальных улиц, мольберт с холстом и тюбики с краской – не какие попало, а от «Шахингер». Впрочем, все это Стефан после той встречи старался не замечать. До определенного момента.

Как-то, в четверг, поздно вечером, Стефан, как обычно, возвращался с «вечера настольных игр» с Ландверштрассе. Проходя через безлюдные в это время арки Дойчес Театра, он услышал звуки, заставившие его положить рюкзак с картами и обменниками у стеклянной двери закрытого на ночь фойе, и осторожно выглянул из-за угла. Чутье его не обмануло – во внутреннем дворике театра двое мужиков, явно пьяных, притапливали в фонтане девушку в короткой юбке, а на все это взирал с неприкрытым удивлением каменный фавн, венчавший фонтан. Стефан никогда не ладил со славянскими языками, поэтому не смог определить национальную принадлежность «ази» в спортивных костюмах. Длинные ноги в колготках бессмысленно сучили по брусчатке тонкими шпильками, но сильные руки безжалостно вжимали плечи девушки в каменный парапет.

Как хорошо, что Стефан не пошел в полицию! Железный стул, стоявший у накрытой брезентом барной стойки, совершил любопытный кульбит и врезался в спину одному из нападавших – того, кого Стефан счел наиболее опасным. Тот упал на колени, выгнул спину от боли, и Малыш в два прыжка сократил дистанцию, быстрым движением, не без отвращения, сунул два пальца в широкие ноздри корчащегося от боли гопника и потянул на себя.

Грузная туша распласталась на брусчатке, припечатанная кроссовком в горло. Второй – мелкий, крысоватый – уже выпустил жертву из рук и, играя в руке ножом-бабочкой шел на Стефана. Один резкий удар пальцами в горло – и тот, задыхаясь, повалился на землю, держась обеими руками за кадык. Нож Стефан отбросил ногой куда-то в сторону. Все-таки, подготовка, которую дают в Спецотделе сильно отличается от той, что была в полицейской академии. Никаких «гуманных методов» - только эффективность и скорость. И сейчас Стефан лицезрел эту «эффективность» в действии.

Полиция приехала быстро – все-таки Главный Вокзал – не самое спокойное место по ночам и в патруле по Ландвер, Гете и Шиллерштрассе всегда было по меньшей мере четыре машины – это Стефан узнал еще во время практики в академии, и просто позвонил напрямую на номер диспетчера участка по Хауптбанхофу.

Пока рослые «почти коллеги» в зеленой форме затягивали пластиковые хомутики на руках злоумышленников, грозно брехавших что-то на своем восточноевропейском, Стефан отошел проверить, как дела у девушки, что уже сидела на каменном парапете фонтана и дрожала от ночного холода, пытаясь прийти в себя. Вопросов «герою», разумеется никто не задавал – пластиковая карточка с фотографией, разрешающая некие «особые полномочия» была выдана Малышу на третий день стажировки в Спецотделе.

Каково же было удивление молодого человека, когда в шикарно одетой брюнетке с длинным хвостом черных волос, которые та усердно выжимала, он узнал бездомного трансвестита. Чувство неловкости и брезгливости почти сковали Стефана по рукам и ногам, ему захотелось провалиться сквозь землю. Ядовито улыбнувшись, явно узнав в своем благодеятеле неудавшегося ценителя «песни», транс промурлыкал:

-О, мой герой! Как же мне тебя отблагодарить? Проси все, что хочешь, сладкий. Хочешь, нарисую твой портрет?

-За что они тебя так? – спросил Стефан, пытаясь съехать с смущающей его темы.

-С чувством юмора у них плохо. Как у тебя, - совсем по-мужски и горько усмехнулся бездомный в густые, закрученные усы, - Когда ты свободный художник, иногда вопрос питания становится ребром.

-Так ты не…

-Проститутка? – договорил за Стефана транс и расхохотался, - Тогда, милый, уверяю тебя, я бы уже давно рассекала на Порше. Нет уж, извини, сосу я только по любви, - Ярко-накрашенные губы расползлись в кокетливой улыбке.

Щеки Стефана пошли красными пятнами. Не хватало еще теперь узнать, что он понравился этому фрику. Чтобы перевести тему, он зацепился за слово «художник».

-Ты пишешь картины?

-Если это можно так назвать. Если хочешь – покажу.

Не дожидаясь ответа, транс залез в карман и вынул видавший виды смартфон с трещиной через экран. Недолго полистав фотографии – Земмлер старался не глядеть на экран – мало ли, что за картинки могли запасть ему в голову и еще неделю мучать его разнообразными «копфкино».

-Вот, например. Это из последнего, - на экране появилось изображение акварельного рисунка обычной рыжей мюнхенской белки. Зверек оказался нарисован на удивление живо – кисть отлично передала живость и настороженность зверька. Казалось, стоит Стефану неосторожно пошевелиться, и рыжая проказница ускачет прочь с экрана, оставив после себя лишь арахисовую скорлупу и хвойную ветвь.

-Это…Отлично, - было в этой картинке что-то, затронувшее какие-то глубинные струны в душе Стефана. Забрав рюкзак из-под арки, Земмлер залез в кошелек и спросил:

-Сколько ты хочешь за этот рисунок? Он же еще не продан?

-Нет. Я тебе его подарю. Должна же я как-то тебя отблагодарить за спасение моей упругой задницы, - кокетливо улыбнулась «художница», - Ты ведь в этом районе частенько бываешь? Я храню свои картины в ячейке на вокзале – сам видишь, иногда я попадаю в ситуацию, когда мои работы могли бы пострадать, - почти виновато развел руками трансвестит, демонстрируя испачканный джинсовый пиджак и мокрые черные волосы.

-Ты, вроде, ночуешь у Таргобанка? – спросил Стефан, прекрасно припоминая, где он привык прятать глаза и обходить по крутой дуге темную нишу.

-Ага. У отеля «Хельветика». Ночной портье, работающий там, обычно совсем не против, - Когда трансвестит сказал это, на щеках у Стефана выступил румянец.

За картиной Стефан и в самом деле вернулся на следующий день – ему все равно нужно было забрать заказ из одного из магазинов на Шиллерштрассе, поэтому «лежбище» Милены, как представился транс, находилось как раз по пути.

Поздоровавшись с Миленой за руку – рукопожатие у бездомного было крепким, словно руку оплетали не пальцы, а корни дерева – Стефан сразу предложил отправиться к вокзалу. Весь недолгий путь Земмлер дрожал от самой мысли, что его может кто-то увидеть – неважно, кто – коллеги по Спецотделу, сокурсники из полицейской академии, друзья по настольным играм, или что еще хуже – какие-нибудь знакомые родителей. Те итак временами подшучивали, что их мальчику давно пора устроить «камингаут» и познакомить их с его парнем. Стефан прекрасно ощущал, что за добродушным юмором скрывался червячок беспокойства – в конце концов, ни с какой девушкой он родителей тоже не знакомил. И никаких новых поводов для подозрений он им давать не собирался. Уже давно он успел пожалеть, что вступился за манерного педераста, удивительным образом нашедшим тот самый ключ к сердцу Стефана в виде нарисованной белочки, и теперь он, пристально вглядываясь в лица знакомых, одновременно пряча свое лицо под воротником, послушно шел за виляющими бедрами Милены к вокзальным ячейкам.

Когда ячейка была открыта, Стефан все же убедился, что не зря не позволил утопить художника. Его картины и правда были уникальны. Не только своей реалистичностью, но и еще удивляли ракурсами и наблюдательностью. Той самой наблюдательностью человека, спящего в парке на лавочке или на голой земле, когда приходится по-настоящему вступать в борьбу за территорию с ежами и лисами, когда над головой беспрестанно шныряют белки, а просыпаешься ты от стука дятла у тебя над головой. Когда лежа зимой на холодном асфальте, кутаясь в спальные мешки, видишь безразличные, безликие ноги шагающих мимо прохожих. Когда в поисках тепла и спасаясь от ветра залезаешь в такие места, в которые никогда не попадет человек, незнакомый с тяготами уличной жизни.

Стефан купил у него в тот день еще три работы, помимо «Белочки», подаренной ему Миленой в знак благодарности. Вернее, хотел купить, но трансвестит затребовал в качестве оплаты лишь три больших пиццы с ананасами из находившейся неподалеку "Пицца-Хат".

С тех пор Стефан время от времени, проходя по Байерштрассе, здоровался с бездомным, каждый раз немного кривясь, когда узловатые, совсем неженские пальцы сжимали его ладонь до хруста. Иногда перебрасывались ничего не значащими фразами. Всегда безупречно накрашенный и причесанный бездомный, одетый временами лучше стриптизерш из баров напротив, не забывал кокетливо извиваться и хихикать во время разговора. Милена хвастался перед Стефаном новыми картинами. Некоторые Стефан даже покупал – правда, трансвестит отказывался напрочь брать деньги со «своего спасителя» и принимал оплату исключительно едой, косметикой и художественными принадлежностями.

И вот, после нескольких месяцев, когда стажировка сжирала у Стефана почти все свободное время и силы, он все же выбрался на вечер настольных игр. После всей информации, полученной в Спецотделе голова гудела, переваривая новые парадигмы и концепции, поэтому никакой стратегии или тактики у стажера почти не было – он бездумно кидал кубики и выкладывал карточки на стол наугад, разумеется, достаточно быстро выбыв из партии.

Ландверштрассе гремела и кричала на разные лады, турецкие слова мешались с сербскими и албанскими. Выходя из Сабвея, Стефан с наслаждением вдохнул дымок, курившийся из кальянной напротив – почему, когда куришь кальян сам, никогда ничего подобного не чувствуешь – никакой дыни, яблока или мяты. Только слегка сладковатый дым. Почему так?

Стефан оглянулся, прежде чем покинуть узкую нишу, в которой расположилась стеклянная дверь забегаловки. Если кто-то из коллег его увидит – над его «детским» увлечением смеяться будут все. Сдержанно кривиться будет Вальтер, Карга будет ухать старым филином, беззвучно будет скалить жемчужные зубки Авицена и гиенами будут гыгыкать едоки. Может даже Боцман съязвит что-то отечески-мудрое.

Идя по оплеванным улицам, засыпанным сигаретными бычками, он обходил компании турков, занимающих весь тротуар, уворачивался от зазывных жестов стриптизерш и тер глаза от сильного запаха лука из дёнерладенов. Можно было, конечно, пойти через Карлсплатц, но – во-первых это означало бы, что Стефану придется пересесть по дороге домой, а во-вторых, что ему не удастся увидеться с Миленой. Другом бы Стефан его назвать не рискнул, но после того инцидента у Дойчес Театра он все же чувствовал странную ответственность за излишне приставучего бездомного. Картина с белочкой висела у Стефана над кроватью, остальные же он раздарил друзьям родителей на всякие дни рождения, и их восторг был неподдельным, поэтому, Земмлер не в последнюю очередь надеялся приобрести две-три акварельки авторства Милены, которые тот мог написать за то время, пока они не виделись.

Трансвестит был, как ожидалось на своем обычном месте – вот его синий спальный мешок, вот мольберт, а вот и…

Милена не походил сам на себя. Серая кожа была покрыта мелкими язвами, тушь комками скопилась на редких, сломанных ресницах. Обычно безупречная одежда была покрыта грязью и затяжками, а роскошная черная грива сейчас напоминала слежавшуюся паклю.

-Милена?

Отощавший трансвестит как будто с трудом повернул ко мне голову, но так и не смог сфокусировать взгляд.

-Стефан, - прозвучал обесцвеченный, глухой голос, лишенный интонаций. Стефан протянул руку, Милена не сразу смог ответить на рукопожатие. Вялые, словно переваренная спаржа, пальцы скользнули по руке Земмлера, и бездомный уронил руку обратно на гранитный парапет.

-Милена, ты в порядке? Может, мне вызвать врача?

Ответа не последовало. Под грязной черной футболкой в обтяжку бугрились какие-то шарики, много-много. Не совсем осознавая, что делает, Стефан оттянул край футболки и издал сдавленный вздох, когда его глазам открылась впалая грудь бродяги. Каждый миллиметр кожи был скрыт какими-то серыми шариками. Медленно, нехотя, раздавленной улиткой осознание вползало в разум стажера Спецотдела. Насмотревшись на нечеловеческие ужасы, порожденные Бездной, он почти забыл, что иногда наш мир способен на вещи пострашнее. Всмотревшись в посеревшие, лишенные какого-либо выражения глаза Милены, Стефан выругался, отшатнувшись. Весь бездомный был покрыт клещами, с головы до ног, сытыми, насосавшимися и еще активными и голодными, бегающими еле заметными точками по серой, покрытой микроскопическими язвочками коже. То же, что Земмлер принял за комки туши на ресницах, осыпалось и разбежалось по волосам, когда безвольное тело, потревоженное стажером Спецотдела снова облокотилось на гранитную стенку. Несколько серых горошин сыто отвалились и с сухим стуком покатились по брусчатке.

Желая отвести на глаза на что-то еще, не важно на что - лишь бы не видеть того, что осталось от несчастного, Стефан перевел взгляд на мольберт. Холст казался темной, измазанной грязью и ржавчиной, дырой, в глубине которой что-то раздутое, хищное и злобное поблескивало маленькими глазками из темноты.

Продолжение следует...

German Shenderov

+++ATTENTION!!!+++

Также предоставляю Вашему вниманию арты одного прекрасного художника Dr.Paski - https://vk.com/dr.paski , который нашел в себе силы представить и изобразить созданных мной персонажей:

Лугат ( Кошмарное Зрелище)

Мать Кошмаров ( Торговое_Предложение_2)

Стеклянный ( "Торговое_Предложение_1)

Витя ( Детские Кошмары)