Непокоренные. Глава XXVI. Бунтари. Часть 1.⁠⁠

Здравствуйте Пикабушники. Для тех,кто впервые видит пост о Непокоренных - небольшое вступление.

Моя жена написала книгу, и перед тем, как отправить ее на издание - она решила собрать максимально широкую выборку мнений, комментариев и оценок. Для этого я стал выкладывать ее на Пикабу. Место, где присутствуют самые разные люди, благодаря чему можно осуществить ее цель.

Сразу предупреждаю. Эта книга содержит мало событий и экшена, но много мыслей. Ее тяжело читать. Но те,кто сможет погрузиться в этот мир - получат огромное удовольствие.

Приятного чтения, друзья.

Предыдущие главы Непокоренных

Do you live, do you die, do you bleed
For the fantasy
In your mind, through your eyes, do you see
It's the fantasy

Англ. «Живешь ли ты, умираешь ли ты, истекаешь ли кровью
За свою фантазию?
Понимаешь ли ты, видишь ли,
Что это лишь вымысел?» (пер. автора)
Из песни группы 30 Seconds to Mars – “Fantasy”

- Их звали Кир и Абель. – Темные глаза Ии сверкнули странной смесью гордости и сожаления. - Тех ребят, которые напали на Всеединого. И я обещаю не забыть этих имен.

В пять часов пополудни девушки стояли во дворе детского сада номер четыре, ожидая окончания занятий у маленькой Ины и делая вид, будто встретились случайно, ведь Ия пришла обсудить со старшим воспитателем условия приема своего (разумеется, несуществующего) двоюродного брата на будущий год. Двор, пока что пустующий, был достаточно большим: напротив ворот, у дальней части забора, стояло само трехэтажное здание, имевшее, как и все прочие детские сады, форму буквы «Т», с правой стороны от него, ближе к воротам, располагался небольшой спортивный комплекс турников и лесенок, с левой же возвышалось несколько раскидистых каштановых деревьев да стояла тройка давно не крашеных скамеек. Девушки остановились поодаль от скамеек, зная, что в любую минуту их могут занять другие пришедшие за детьми мамочки (хотя едва ли их будет так уж много, ведь ребенок, занимающийся в детском саду, уже достаточно самостоятелен, чтобы запомнить номер квартиры и дойти домой), ближе к спортивной площадке, памятуя, однако, и о том, что на нее по банальным правилам техники безопасности непременно будут смотреть камеры. Девушки, конечно, понимали, что негоже им, взрослым, а тем более Ладе, носящей черное платье замужней женщины, висеть на детских лесенках, но соблазн был всё же крайне велик. Разумеется, они сдержали себя.

Едва слышным шепотом Ия кратко поведала подруге обо всем, что успела прочесть в отцовских новостях, что смогла понять из них, не одну полубессонную ночь потратив на то, чтобы сложить в своей голове известные ей фрагменты в единый рисунок, и голос ее вздрагивал и замирал порой. А Лада – Лада порою даже опережала её рассказ своими вопросами, с полуслова понимая, куда приведет следующая ее фраза.

- Это правда, да? – Лада пытливо взглянула Ие в лицо, словно пытаясь найти в нем ответ на еще не прозвучавший вопрос, терзавший её сердце столь давно и безвыходно, - это ведь правда, что диких – да что там диких, весь Низкий Сектор, - время от времени «чистят»?.. У тебя же отец должен знать. И ты знаешь, да?

Ия поджала губы, отводя глаза. Наверное, ответ даже не требовался – стоило лишь взглянуть в этот момент на выражение её помрачневшего лица, и всё становилось понятно само собой.

- Чистят, - кивнула девушка медленно, будто нерешительно, и губы её внезапно дрогнули, - намного чаще, чем я думала, - прошептала она совсем тихо, - я потому тебя и позвала, наконец, увидеться, что узнала что-то новое об этом всем…

Глаза Лады широко распахнулись, она сжала холодной ладонью пальцы Ии и почувствовала её легкую дрожь. Потом вдруг опомнилась и выдернула свою ладонь из руки девушки.

- Они так боятся… - молвила она едва слышно, - они так боятся за свою Систему?.. Неужели Низкий Сектор действительно представляет для них такую угрозу? Когда, Ия, когда? Насколько часто?

- Раз в месяц… или два... теперь. – Ответила та, не поднимая глаз, словно сама была виновна в том щемящем ужасе, о котором говорила. - И сейчас планируют участить рейды. Низких же всё еще немало, да и стоят они друг за друга стеной. Они не выдают, кое-кто в моей школе в пятнадцатом поговаривал, даже на допросах не всегда сдаются... а ведь чувствуют, понимаешь, что самое жуткое, они же чувствуют, как нам и не снилось. Даже нам с тобой. И держатся. Я не могу этого понять, - девушка говорила горячо, и глаза её мутно блестели как блестят от нездоровья и высокой температуры, – так давно думаю, и все равно не могу понять: Империя же сильнее, правда, Лада, нас в Империи – и Высоких, и Средних – чувства не смущают и не тревожат; у нас закон и спокойствие, а у них? Слушают «сердце», как это у них называется, идут вслед за эмоциями и желаниями, живут в анархии и разрухе, а в итоге все равно сильнее нас… Я не понимаю, как это возможно, хоть и сама, как ты знаешь, не из самого упертого и бесчувственного имперского десятка, но даже так Система настолько глубоко внутри меня всю жизнь, что я не могу выглянуть за её край, не могу отбросить этот образ мысли. Мне вот все детство твердили, что диких так много из-за детей, у них же секс, - добавила она, чуть смущенно понизив голос, - не клиническое зачатие как у нас… Я, правда, и того не понимаю, как они на всё это идут: вынашивать внутри себя, потом мучиться и умирать, выпуская наружу… - девушка заметно поёжилась, вспоминая жутковатые фотографии, которые им показывали на уроках асексуальности. - Но ведь не может же только в этом быть дело, правда? Ведь и это тоже должно быть как-то связано… С эмоциями, с чувствами, с жизнью и всем тем, что у нас вне закона, угрожая порядку.

- Ия, а прогнозы? У них есть прогнозы? Ну… по «чистке»?.. – Лада говорила еще тише, словно едва дыша, будто каждое новое слово давалось ей с трудом и немалым усилием воли, а голос звучал глухо и потерянно.

- Говорят, пара лет или меньше, но откуда мне знать? Их дети не успеют вырасти, даже те, кто сейчас подростки. Там голод, Лада, голод и болезни, некачественные, давным-давно просроченные лекарства… - она замялась и снова дрогнула, - промышленность давно стоит. Там ничего нет, понимаешь… только дикая свобода, безысходная, как анархия.

- Откуда ты всё это знаешь?

- Ну… всякое говорят… - чуть неуверенно повела плечом Ия.

- Всякое говорят, да не всё правда. Но власти всё равно боятся. – В голосе Лады слышалось странное удивление и подозрение. - Делают всё, чтобы лишить Низкий Сектор надежды и шансов на выживание, а сами все равно вынуждены устраивать чистки?.. Ох, Ия, не сильна я в политике – да и не хочу, грязь это всё, - но не так все здесь просто… Низкие обессилены, разве они поднимутся против двух Секторов? С чем, с лопатами? Что у них есть?..

- А за что они борются? Эй, скажи мне, за что они стоят насмерть, почему всё ещё не примкнули к Империи? – Мурашки пробежали по рукам и спине Ии, и она заговорила так жарко и эмоционально, что, казалось, почти повышала голос – с едва слышного до громкого шепота, замерев на мгновенье, провожая взглядом зашедшую на территорию садика и направившуюся к скамейке молодую женщину. - Ради чего они терпят всё, что с ними делают? И как вообще возможно жить, зная, что тебя и твою семью могут в любой день убить или забрать на опыты, или что еще они там с ними делают?.. Если имперцы хотят вбить нам в головы, что дикие - не люди, зачем они вообще их держат в этой жуткой резервации, как опасных зверей? Не легче ли выставить их за общую стену, где, говорят, ничего нет и жить невозможно, а самим занять их территорию? - Глаза девчонки блестели подступившими слезами, но голос даже не дрогнул.

- А может, они просто не хотят? – Задумчиво произнесла Лада, словно рассуждая вслух сама с собой. – Ну, не хотят показывать, что вмешиваются?.. Скажи, сколько их, много ли тех, кто знает всё это как ты и твой папа? Цель Высоких - показать нам, что дикие не выживут вне Системы, что они просто изживут самих себя без порядка...

- И что, кто-то поверит? - В голосе Ии отзвуком слышалось недоверие на грани горькой насмешки. Два мальчишки лет двенадцати в школьной форме заскочили в открытые ворота и нырнули под широкие ветви деревьев, нагибаясь к земле в поисках созревших и упавших каштанов.

- В том-то и дело... Люди не вдумываются, - качнула головой Лада, наблюдая за ними, - просто не хотят брать в голову чужие проблемы лишний раз. Верить же проще, чем думать. Мама с папой, Вея и Нина, даже Карл, который наш с тобой ровесник... Все так увязли в своем выживании, что и не задумываются, касается ли их что-то еще. Вот Нина и Вея, те обе как одна говорят: "Надоело-надоело", - а на деле? Что, скажи, мешает им что-то изменить? "Да где и кому мы нужны? - Твердят они, если речь заходит о смене работы. - Разве мы найдем условия лучше, чем здесь, где работал наш отец?" И в итоге они так ничего не делают – в итоге никто ничего не делает, просто потому что у нас нет надежды и нет даже жалкой задней мыслишки, что человек – каждый из нас – достоин чего-то большего, чем предписал ему его статус гражданина Империи. Почему так страшно что-то поменять, а? Потому что у нас нет надежды даже на надежду получить что-то большее, мы и помыслить не можем, что есть что-то за пределами нашего серого мирка, одинакового для всех. Что-то за пределами Системы. Вот он, наш «порядок». Знаешь, Ия, поднимись непокорённые на восстание – и мы, Средние, мы бы проиграли, потому что нам не за что бороться, потому что всё, что у нас есть – это порядок, данный Уставом и Системой, это стабильность и спокойствие за то, что Империя не даст тебе остаться без крыши над головой и помереть с голоду завтра, случись что с тобой или твоей семьей. И народ еще десять раз посомневается, менять ли ему эти стабильность и уверенность на преследования, неизвестность и смерть. Только вот стабильность эта – железный ящик, на который всё та же Империя повесила свой замок – и нам лишний раз не вздохнуть и, если Низкий Сектор сотрут и забудут, уже никогда не выбраться.

- Так…надежда? – Голос Ии звучал неуверенно, но очень серьезно, быть может, слишком серьезно для семнадцатилетней девушки, продирающейся через политические дебри. - Хочешь сказать, у них есть надежда, которой нет у нас? Я не знаю, Лада, я не знаю… - устало выдохнула она, - я не была в их мире, и мне их не понять.

- Ой ли?

Ия бросила на собеседницу быстрый, полный почти испуганного удивления взгляд. Из открывшейся входной двери появился мальчишка лет трех, устремившийся сразу же к сидящей на скамейке женщине, за ним – две пяти- или шестилетние девочки в беретах. Лада сощурилась, вглядываясь в детские лица.

- Хочешь сказать, мы так уж отличаемся? – Продолжила она, не глядя на собеседницу, и странные, недобрые нотки звучали в её спокойном, ровном шепоте. - Мы с тобой, сейчас, устроив свидание в неурочный час, ведя беседы на такие темы… Ия… на чьей ты стороне? – Она перевела внимательный взгляд в девушку, и Ия поежилась. Нет, едва ли она сомневалась в откровенности Лады с ней, но слишком хорошо она знала, что «подсадных», соглядатаев, можно – и нужно – ждать откуда угодно, когда живешь всю свою жизнь в одной квартире с преданным Империи комендантом.

- Вот и я на их стороне, Кира и Абеля. – Коротко шепнула Лада, не дождавшись её ответа. – И меня – нас с тобой, - поправилась она, - даже за мысли и слова такие могут просто взять и ликвидировать, кому, как ни тебе, это знать. Всё, звонок прозвенел, иди, узнавай условия приема для своего «брата».

Лада вспорхнула что маленькая птичка с дерева и спешно направилась к главной дорожке, по которой уже во всю лился поток мальчишек и девчонок, закончивших свой долгий учебный день, и Ия отчего-то вздохнула с облегчением. Беседа вымотала её, как вымотало и постоянное ощущение тревоги – а ведь еще один разговор, на сей раз бессмысленный и нелепый своей надуманностью, теперь только предстоит ей… Хотя что уж там, кто из Средних не умеет красиво и непринужденно врать?