Неизвестный герой неизвестного коронавируса — Карло Урбани⁠⁠

Сегодня, когда в карантинных зонах раздаются аплодисменты в честь врачей/докторов/медиков и волонтеров, а из всех возможных и невозможных мест несется поток информации про единственную проблему, кроме которой на планете больше ничего не осталось, особенно грустно писать про забытую историю. Историю самопожертвования, преданности своему делу и подлинный героизм, оставшийся в тени.

Это история Карло Урбани - человека. спасшего весь этот мир ценой своей жизни. История про его коллег, про ученых и медиков, которые находятся на передовой не сегодня, а каждый день. И в эти солнечные, ничем не примечательные будни, когда вам тепло, сыто и уютно, а СМИ не разрывает от новых смертей и случаев заболеваний, эти люди и их жизни - причина этого уюта. А вот если происходит что-то противоположное, и мир захлестывает эпидемия паники или пандемия ставит вас на колени перед последней пачкой гречки, это прямое следствие того, что таких как Урбани на пути патогена не осталось. А были лишь супер-носители, разбежавшийся медперсонал и миллионеры, скупающие дорогое медоборудование.

Первый среди равных.

Он родился в небольшой итальянской деревне Кастель-Планио, что чуть возвышается над портовой Анконой восточного побережья Италии, в католической семье среднего класса. Его мать была директором начальной школы, затем стала мэром. Карло по ее примеру избирался городским советником с 1980 по 1985 год. Отец преподавал в Институте коммерческого флота г. Анконы.

Карло окончил факультет медицины в городском Университете в 1981 году, а три года спустя получил степень по инфекционным заболеваниям, продолжил работу в итальянском аналоге аспирантуры, а с 1990 года перевелся в госпиталь Мачераты.

Его всегда привлекала проблема международного здравоохранения. В конце 1980-х годов он несколько раз посещал Мавританию с группой добровольцев для поддержки министерства здравоохранения в борьбе с паразитарными болезнями.

Находясь в Мачерате, Карло связался с ВОЗ и с 1993 года начал работать на временных должностях на Мальдивах, в Мавритании и Гвинее. В 1995 году отправился на Мальдивы в составе группы по борьбе с паразитарными болезнями и их переносчиками. В 2003 году его коллеги написали в некрологах, что это было время, когда они работали плечом к плечу от рассвета до заката, совершенно игнорируя пляжи и посвящая всё имеющееся время эпидемиологии анкилостом. Анкилостомы — род паразитических круглых червей подотряда стронгилид. Ими инфицировано более 50% населения тропиков. Карло с коллегами, обучая лаборантов для тестирования на паразитов, за простыми ужинами из риса и рыбы часто шутили: «Никто в штабе не поверит, что мы провели столько времени на Мальдивах, изучая только образцы фекалий». В Мавритании Карло был первым, кто задокументировал процесс заражения Schistosoma mansoni. Даже сегодня, по самым скромным оценкам, во всем мире ими инфицировано более 207 миллионов человек, с группой риска при сельхозработах и купаниях в местных водоемах более 700 миллионов человек, и ежегодной смертностью от шистосомоза до 200 тысяч человек (в начале 2000-х).

В 1997 году организация MSF (Врачи без границ) связалась с ВОЗ - они разыскивали специалиста по инфекционным заболеваниям с полевым опытом работы в паразитологии. Карло согласился присоединиться к MSF и уехал в новый очаг работ в Камбоджу. Его труд привел к инновационным подходам в борьбе с Schistosoma mekongi, паразитическим плоским червям, вызывающим кишечный шистосомоз, эндемичный реке Меконг. При отсутствии лечения заболевание наносит необратимые повреждения печени, вызывая фиброз и смерть пациента. Карло удалось найти в дельте Меконга скалы, которые были естественной средой обитания крошечных улиток, выступающих в качестве промежуточных хозяев плоского червя. Найдя природный резервуар заболевания, он разработал простую анкетку для школьников, где нужно было ответить на вопросы о купании, камнях, которые дети видели, и местах, где они плавали. Простое решение оказалось самым эффективным и позволило избежать дорогостоящей диагностики всего населения, сузив круг потенциальных пациентов. Благодаря ему один из этапов борьбы Камбоджи с шистосомозом был выигран, а узкий круг детей, попавших под подозрение, стал получать направление на выборочную диагностику и лечение, позволявшее дожить до зрелого возраста.

По возвращении в Италию Карло продолжил работу с MSF, и в 1999 году он был назначен президентом итальянского подразделения. В том же году его пригласили в Осло, чтобы получить Нобелевскую премию мира от имени MSF. Тогда Карло сказал, «...здоровье и достоинство неразделимы в людях и он обязан быть рядом с пациентами...».

Затем, какое-то время Карло работал с Фондом Иво де Карнери, борясь с “забытыми тропическими болезнями” в странах третьего мира, был членом его научного комитета. Пока в 2000 году не вернулся в ВОЗ на должность эксперта по инфекционным болезням для Лаоса, Камбоджи и Вьетнама, с местом базирования в Ханое. Там он разработал новые подходы для внедрения глобального контроля над гельминтными заболеваниями в районах, где пищевые трематоды, такие как Clonorchis sinensis, вызывающая клонорхоз, являются эндемичными. Он выступал за регулярное лечение детей празиквантелом для предотвращения холангиокарциномы печени - тяжелой формы рака, которая является поздним осложнением клонорхоза.

Его жена Джулиана часто беспокоилась о том, что он работает со смертельно больными пациентами, многие из которых представляли опасность. На что он однажды ответил ей: «Если я не могу работать в таких ситуациях, зачем я здесь - отвечать на электронные письма, ходить на коктейльные вечеринки и заполнять бумаги?». А ещё он был страстным фотографом, опытным пилотом самолета и играл на органе. После смерти у него остались жена, сыновья Томмазо и Лука, и дочь Маддалена.

Завязка апокалипсиса

Тяжёлый острый респираторный синдром, оно же SARS или «пурпурная смерть», вероятнее всего, вам известный как атипичная пневмония. Сегодня, при всех проблемах с Covid19, одним из главных аргументов, что всё не так плохо, часто выступает утверждение - он не такой опасный как его брат SARS. Так вот, это и есть «Сарс» — заболевание, нулевой пациент которого возник почти 20 лет назад, в 2002 году, и, как ни странно, в китайской провинции Гуандун. Коронавирус SARS, как и его младший брат, в процессе размножения поражал клетки лёгочных альвеол, с одним нюансом - он был гораздо быстрее. Вместе с прочими особенностями распространения и иммунного ответа это означало и ещё один нюанс - SARS был гораздо смертоносней. В ныне далеком 2003 году около 9% всех заболевших умерли. А смертность у пациентов старше 50 лет неизменно составляла более 50%.

Безымянный выходец из сельской местности в Фошане, скорее всего, заболел в ноябре 2002 года. Далее, предположительно, он был госпитализирован в первую Народную больницу Фошаня. И умер вскоре после госпитализации. Причина его смерти не была определена. Дальше Китай сыграл в темную: не проинформировал ВОЗ, сдерживал СМИ и пытался разобраться с заболеванием на месте. Это продолжалось до тех пор, пока в феврале 2003 года не стало понятно, что Китай имеет дело с чем-то более важным, чем его личные дела. Винни пух его знает с чем, но с чем-то важным.

Первым этапом признания эпидемии стало 27 ноября 2002 года, когда Китай запалила организация Global Public Health Intelligence Network - активное развед управление общественного здравоохранения. Это такая часть ВОЗ, о которой никто не знает и никто не говорит, но она стоит на страже эпидемий в тех странах, где свобода слова подчиняется Палпатину. Когда результаты расследования всплыли хладным трупом среди мутной воды, Всемирная организация здравоохранения официально запросила информацию об эпидемии, которой нет у китайских властей. Было это 5 и 11 декабря 2002 года. Китай тянул Иа за хвост и не спешил с ответом.

До тех пор пока 26 февраля 2003 года не заболел американский бизнесмен Джонни Чен после посещения Китая. Симптомы болезни он почувствовал наиболее остро во время рейса из Китая в Сингапур. Состояние пассажира было настолько пугающим, что самолёт срочно приземлили в Ханое. Его немедленно госпитализировали с рейса в больницу Бах Май. В раскладе с коронавирусом SARS человечество получило козырь - больница была основана ещё в начале 20-го века, во времена французского колониального правления. Один из трех высокоспециализированных медицинских центров готовил научные кадры и был способен переварить почти любую инфекцию. Ключевое слово - почти.

Через двое суток после госпитализации Чена руководство одного из ведущих медицинских центров страны всё ещё не понимает, с чем имеет дело, но очень хочет понять. Иностранный гражданин умирает от неизвестной и не диагностируемой болезни.

28 февраля 2003 года они отправляют запрос в ВОЗ с просьбой о консультации насчет неизвестного гриппоподобного заболевания, предварительно диагностированного как птичий грипп (Avian influenza).

Доктор Карло Урбани, представитель ВОЗ по инфекционным болезням в Ханое, отзывается сразу же. Прибыв в трехэтажный медицинский центр на 56 коек, управляемый экспатриантами, со множеством иностранных врачей широкого профиля, он застает умершего пациента и множественные симптомы схожего заболевания среди персонала клиники.

3 и 4 марта Урбани настоял на полной изоляции всех больных и всего персонала со схожими симптомами. Из-за его горячих уверений, кроме этого, снаружи была выставлена охрана, прекращен прием пациентов и закрыт любой доступ в клинику. Персонал, работавший внутри, обязали использовать защитную одежду.

«Когда в больнице люди стали беспокоиться, он стал находиться там каждый день, собирая образцы, беседуя с персоналом и усиливая процедуры инфекционного контроля», - рассказывал Паскаль Брюдон, глава регионального отделения ВОЗ в Ханое. «В среду 5 марта он сказал, что это было что-то очень странное. Мы знали о (птичьем) гриппе, но это было что-то другое», - сказал Брюдон.

В течение 2-х недель заболевший персонал и пациенты клиники со схожими симптомами подвергаются лечению в стенах своего же заведения. Но количество свободных мест и работоспособного персонала начинает сокращаться. Карло Урбани через своего руководителя просит предупредить штаб-квартиру ВОЗ в Женеве и немедленно запросить поддержку вьетнамских властей. 7 марта Вьетнам обратился к ВОЗ с просьбой о помощи и отправке международных экспертов. В тот же день ВОЗ распространяет глобальное предупреждение о новом заболевании в Ханое. Региональный советник ВОЗ по инфекционным болезням прибывает из Манилы, Филиппины, 9 марта.

Тогда же Карло встречается с чиновниками в министерстве здравоохранения: он объясняет необходимость изолировать пациентов, начать мониторинг всех въезжающих и выезжающих из страны. Он умаляет власти Вьетнама наплевать на экономику, туризм и имидж государства, и действовать во благо всего человечества. Признать глобальную угрозу, ввести максимальные меры изоляции, до выяснения причин. И ему дается убедить власти в необходимости таких мер.

12 марта больница закрывается на карантин, исключение составляют только те люди, которые уже в ней работает. Мест в больнице больше нет. В этот же день в соседнюю шестиэтажную государственную больницу Ханоя, с общим числом мест на 120 коек, начинают поступать пациенты с подозрением на ОРВИ. Всего 33 человека.

В течение следующих нескольких дней в Ханой наконец начинают прибывать ведущие эпидемиологи мира, чтобы помочь локализовать и изучить вспышку. 15 марта, хотя число случаев заболевания и смертность по-прежнему выглядят несущественными в глобальном масштабе, ВОЗ публично объявляет SARS «глобальной угрозой». Никогда ВОЗ не реагировала с такой скоростью на вспышку. Во многом это было благодаря Урбани и его коллегам в Ханое. Сегодня мы знаем, что это спасло, по меньшей мере, 600 миллионов жизней.

Когда международные эксперты сменили его в Ханое, Урбани должен был отправиться на встречу в Бангкок. С момента прибытия он работал без выходных, своим примером вдохновляя персонал, готовый разбежаться от неизвестности и растущего индекса смертности. Вокруг постоянно заболевали и умирали люди. Но он неизменно приходил в госпиталь, даже если в этом не было прямой необходимости.

Бессмертие или безызвестность

Именно на рейсе в Бангкок 11 марта Урбани впервые почувствовал себя плохо. Он был в ежедневном контакте с больными людьми в течение почти двух недель. По прибытии он не дал коллегам из CDC, которые встречали его в аэропорту, приблизиться к нему. Вместо этого, сев на значительном отдалении, он попросил вызвать скорую помощь, укомплектованную средствами индивидуальной защиты, и терпеливо ждал, пока необходимые меры будут приняты. Он был доставлен в одну из больниц Бангкока и боролся за свою жизнь следующие 18 дней в инфекционном боксе. Доктор Карло Урбани умер 29 марта 2003. И ему никто не хлопал.

Ваш SV (ссылки на источники там)