Неформал. Глава шестнадцатая. Эпилог.
Глава шестнадцатая. Полгода спустя. Эпилог.
I'd give my heart, I'd give my soul.
I'd turn it back, it's my fault.
Your destiny is forlorn,
Have to live till it's undone.
Within Temptation «Jillian (I'd Give My Heart)».
Спустя полгода, мы стояли у могилки Толика и грустно смотрели на его фотографию. И плевать, что фотография была на черном и холодном камне. Ветерок ласково перебирал листья на старых деревьях, что росли по периметру, а свинцовые тучи на небе мрачно нависали над головами. Каждый из нас думал о чем-то своем. И каждый из нас думал о друге, которого не было рядом. О том, кто лежал под толщей тяжелой земли. Все изменилось.
Андрей все также стягивал волосы в густой хвост, а руки были покрыты татуировками. Правда, добавилось еще два рисунка. Один он сделал на небольшом свободном участке плеча. Скромные цифры и имя брата. А на груди, с левой стороны была вторая. Солнце, выглядывающее из-за туч и имена. Вадим, Михаил и Ксения. Имена его друзей.
Киса срезала дреды и теперь ее голову украшали короткие, каштановые волосы. Совсем исчезли кольца и пирсинг. Только аккуратные серьги висели в ушах. Она сменила яркий и вызывающий стиль одежды на утонченный и элегантный. Животик девушки приятно округлился, и она то и дело проводила по нему ладонью.
Мишка подстригся, и на его голове теперь покоилась кипа, еврейская шапочка. Парень хмурил густые брови и изредка косился на всех нас. Его рука лежала на моем плече, а тонкие пальцы иногда впивались в кожу, если Мишка о чем-то задумывался.
Рядом со мной стояла Валя. За полгода девушка постройнела, а взгляд стал более взрослым. Ее зеленые глаза были сейчас цвета бутылочного стекла, а в уголках поблескивали слезы. Она держала за руку меня, плечом прижавшись к плечу.
Я не изменился. Почти. Лишь нос сильнее искривился. Темные волосы развевались на осеннем ветру и отдельные пряди так и норовили попасть мне в глаза. Я хотел их состричь, но было невероятно жалко потерять то, что бережно растил все эти годы.
Мы стояли молча и смотрели на черный камень. Ранним утром посетителей еще не было и можно было спокойно дать волю чувствам и не скрывать слез.
- Представляешь, Толь, - хрипло усмехнулся я. – Андрюха скоро станет папой. У них с Кисой будет маленький.
- Да, мы сами удивились, когда они нам сообщили, - улыбнулась Валя, включаясь в разговор. – Это мальчик.
- Они решили назвать его Анатолием, - глухо произнес Мишка, вытирая мокрые глаза. – Маленький Толик. Дядя Миша будет его учить ругаться, а дядя Вадим расскажет о том, какую музыку нужно слушать. Тетя Валя вместе с мамой и папой расскажут ему о настоящем дяде, который был их другом. О тебе, дружище.
Мишка заплакал, а Андрей, подойдя к нему, принялся утешать чувствительного парня.
- Все нормально, - улыбнулся Мойша. – Характер мягкий.
- Мы все помним о тебе, братишка, - сказал Андрей, опускаясь на корточки и касаясь холодного мрамора дрожащими пальцами. – И мы отомстили за тебя.
- Крест был осужден месяц назад и отправлен топтать места не столь отдаленные. Ему впаяли пятнадцать лет, хоть адвокат и дал на лапу кому-то, - продолжил я. – Гансу тоже не повезло. Примерный сыночек и спортсмен уехал в Сибирь. Ему дали меньший срок за помощь следствию и пообещали оградить от мести своего бывшего босса.
- Если он и вернется, то хорошенько, блядь, подумает, прежде чем совершать новые ошибки, - буркнул Мишка, поправляя шапочку.
- В городе все по-старому. Только наркотиков стало меньше. Вслед за Крестом взялись и за других отморозков. Даже Хромую кобылу закрыли, представляешь? Разрушили мы эти ебучие гнезда. Достаточно одной искры, чтобы возник пожар, - ухмыльнулся Андрей, прижимая к себе Кису. Девушка извернулась и чмокнула парня в шею.
- Володя выкупил «Металлург» за бесценок. После ареста Креста, все его имущество пустили с молотка, и байкер был готов. Я даже не удивлюсь, если в его крови есть и еврейская, - хохотнул Мишка, закуривая сигарету.
- Теперь в клубе ведут ремонтные работы и вычищают все говно, что там было. Скоро он откроется и все косматые вновь ломанутся туда пропивать свои кровные, - хихикнула Киса.
- Макар сейчас проходит лечение от наркотической зависимости и собирается после этого заняться помощью детским домам, - тихо добавила Валя. – Ребята его простили, но он себя так и не смог простить.
Я нежно притянул ее к себе и вытер платочком слезы. Девушка улыбнулась.
- Андрюха открыл свое дело и теперь клепает мебель. Нихуя не поменялось, Толь, - усмехнулся Мишка. – Только теперь ему кажется, что он работает на себя.
- Допиздишься ты, жид, - добродушно засмеялся Андрей. – Ты же сам у меня подрабатываешь. Бухгалтером.
- Вынудил, блядюга. Вадим учится и в свободное время помогает Андрюхе с производством мебели. Эдакий семейный кружок онанистов. Они с Валькой собираются снимать отдельную квартиру. Первый месяц мы не будем к ним приходить. Боимся испачкаться в сперме.
- Иди на хуй, Мойша! – рявкнули мы с Валей в унисон и захохотали.
- Вот, представляешь, что мне терпеть приходится? – Мишка взгрустнул. – Не хватает тебя, дружище. Мы же с детства были вместе. Дружили, шутили, ругались, мирились. Но всегда были вместе.
- Мы и будем вместе, Миш, - ласково ответила ему Киса. – Хоть ты и ебанутый порой, но ты наш друг.
- Да. Пока в Израиль не уехал.
- Никуда ты не уедешь, ебанашка! – взвился Андрей. – Мы тебя не пустим.
Мойша ждал этого ответа и расплылся в улыбке, как кисель.
- Спасибо.
Мы постояли еще немного. Просто молча, вдыхая запах влажной земли, прелых листьев и холодного воздуха. Тучи немного разошлись, и всего на несколько минут выглянуло солнце. Мы щурились и подставляли свои лица еле теплым, ласковым лучам. Такое прикосновение бывает у тех, кого ты любишь.
Каждый из нас подошел к камню и прикоснулся пальцами к фотографии улыбающегося Толика.
- Мы будем тебя навещать, дружище, - тяжело сглотнул Мишка и отвернулся в сторону, чтобы скрыть свою грусть.
В кармане зажужжал телефон. Я достал мобильник и открыл сообщение с неизвестного номера. Текст был кратким: «Торпеда запущена». Тяжело вздохнув, я робко улыбнулся и двинулся следом за друзьями. Солнце уже скрылось за тучами, а с небес принялся накрапывать мелкий дождик. Влага, смывающее все плохое, вновь вернулась. И сейчас небо плакало за нас.
Эпилог.
Красноярск. Исправительная колония общего режима-17. Осень.
- Кристовский, на выход! – двери открылись, впуская тесную будку воронка яркий свет. Когда долгое время просидишь в темноте, глаза отвыкают от такой роскоши и первые несколько минут, ты буквально слепнешь.
Из нутра автозака выбрался помятый мужчина, держа в руках пакет с вещами. Он спрыгнул с подножки и потрусил к остальным осужденным, которые стояли в ряд под дулами автоматов. Две овчарки, удерживаемые крепкими руками конвойных, захлебывались лаем и мечтали лишь о том, чтобы вцепиться в странно пахнущие тела зеков.
Крест хмуро посмотрел в небо и, получив легкий тычок в спину, опустил голову, уставившись себе под ноги. Простые ботинки без шнурков, темные брюки, темный тулуп, в котором было жарко. Не к этому готовился некогда известный бизнесмен Кристовский Игорь Васильевич. Но сейчас в его голове не было мыслей. Он, словно зомби, беспрекословно выполнял отрывистые приказы конвоиров. И лишь после того, как он очутился в бараке, националист Крест вернул себе способность трезво думать.
Его внимательно осматривали будущие соседи, чьи любопытные и порой наглые глаза буквально буравили душу. Кристовский осмотрелся и брезгливо поморщился, когда к нему подскочил плешивый паренек в белой майке-алкоголичке.
- Кажи масть, гость, - осклабился он, щупая телогрейку жадными руками. Крест отодвинулся на шаг назад.
- Без масти. Сам по себе.
- Фраер, значит, - вставил какой-то мужик с большим пузом. Видимо смотрящий за бараком. – Канай сюда, бродяга, потолкуем.
Кристовский с неизменным выражением брезгливости на лице прошел внутрь и присел на указанное ему место.
- За тебя малява пришла, Крест. Мол, ты уважаемый человек и все дела, - начал смотрящий. Остальные зеки внимательно слушали стоя рядом. – Что мы с этого поимеем?
- У меня есть деньги, - обрадованно закивал Кристовский. – Можно купить, что угодно.
- Это хорошо. Есть связи с теми, кто может переправить то, что тебе нужно сюда. Ты за наркоту попал?
- Да. Наркотики и покушение.
- Плохо. Барыг мы не любим, но ханка нужна. Достанешь?
- Не вопрос. Обеспечьте мне нормальные условия и все будет. Герыч, кокс, трава. Что угодно.
- Хм, - смотрящий ехидно посмотрел на Креста и повернулся в сторону одного из зеков. Степенного мужичка с окладистой бородой.
- Фуфло фраер гонит, - поморщился он. – В маляве чиркнули, что он ментов кормил и с ними из одной чашки кушал.
- Не горячись, Мига,- улыбнулся главный. – Там воля, а тут неволя. Что скажешь за это, Крест?
- Покупал тех, кто мне был нужен. С ментами не ел, косяков не заводил.
- Ты меня лжецом назвал, гнида? – вскинулся Мига, доставая из ботинка заточку. Кристовский побледнел и понял, что тут его деньги не помогут.
- Нет, нет. Извини. Ты не так понял. В маляве порожняк прогнали.
- Значит фуфло гонят те, кто маляву прислал? – недобро сверкнул глазами смотрящий.
- Я не говорил этого, - горячо зашептал Крест, вытирая трясущейся рукой лоб. – Я понятия не имею, кто прислал маляву.
- Надежные люди, не ссы, - хохотнул Мига, убирая заточку обратно.
- Ладно, вали пока, - махнул рукой главный и закурил папироску, крякнув от удовольствия. Крест с ужасом понял, как он был близок к смерти, если бы не извинился за свои слова. Он лег на свободную койку и затрясся от страха. Здесь не было верных бойцов, денег и власти. Он был никем.
На завтраке в столовой было много зеков, которые тихо переговаривались друг с другом, когда охрана уходила в противоположный конец. На новеньких смотрели с интересом, а внимательнее всех наблюдали за Кристовским. Тот медленно подошел к окошку и получил свою порцию геркулесовой каши, кусок серого хлеба и чай в жестяной кружке. Затем, заняв свободное место за полупустым столом, принялся аккуратно есть.
Еда была обычной, но для Креста, привыкшего к изысканным кушаньям и французским винам, завтрак показался просто омерзительным на вкус. Он немного поковырялся в каше и съел половину куска хлеба, запивая его чаем. После этого, как прозвенел звонок, направился в сторону окна выдачи, куда зеки сдавали посуду.
На пути его внезапно возник неизвестный худощавый зек в потрепанной одежде и, как бы извиняясь, пропустил вперед себя. Крест довольно ухмыльнулся. Видимо, слухи о нем уже дошли сюда, а значит, отвратная еда скоро останется в прошлом.
- «Вам меня не сломить, ебанные уроды», - подумал он, мстительно сжав губы и ахнул, когда перед его лицом вновь появился тот же самый худой зек. Дальнейшее заняло секунду и что-то мокрое коснулось губ бандита. Широко открыв глаза, он понял, что его поцеловали. И сделал это странный заключенный, который прильнул к уху Креста.
- Привет от Вадима, - шепнул он и растворился в одинаковой толпе зеков, сжав напоследок руку бандита. Некоторые заключенные недовольно роптали, глядя на посеревшего новичка, вокруг которого образовалось пустое пространство.
- Мне нужны кое-какие вещи, - громко сказал Крест, войдя в барак. За столом сидел смотрящий, который в этот момент играл в нарды с Мигой.
- Мне кажется или дырявые раскудахтались? – спросил у своего друга смотрящий, проигнорировав удивленного бандита, а Мига картинно вытаращил глаза.
- Идите отсюда. Вам в петушиный барак теперь. Изволили целоваться на виду у уважаемых каторжан? Ступайте к своим, милая.
- Но, я же…
- Пшел вон, шпидагуз. Зайдешь сюда еще раз без спросу или клюв свой гнилой раззявишь, захлебнешься водой с параши, - рявкнул смотрящий и дал знак другим зекам. Крест поднял руки и вышел на улицу, когда к нему двинулись несколько человек со злыми лицами. Как же все произошло? Почему судьба сыграла с ним злую шутку?
Дверь в барак вновь открылась, и показалось лицо Миги, который сурово смотрел на опущенного.
- Ступай к порченым, Крест. Наверх дорога закрыта.
В голове бывшего бандита проносились лица, тысячи лиц. Те, кого он убил, подставил, искалечил. Тех, кого он не считал за людей. Тех, над кем он измывался. Это были люди, а он теперь опущенный. Не человек. Гнилая куча человеческих отходов, недостойная зваться человеком. А впереди еще долгих пятнадцать лет. Пятнадцать лет унижений, боли и самого настоящего страха, который затягивал на шее Креста свою призрачную петлю.
Ангарск, исправительная колония общего режима – 272/2. Осень.
Большая душевая была отделана бледно-голубой плиткой. На старых кранах и вентилях не было и намека на ржавчину. Неторопливо шумела вода, орошая теплыми каплями грязные тела заключенных. Сегодня был особенный день.
В углу, под отдельным душем мылся молодой парень. Он, вжав голову в плечи и неестественно изогнув спину, яростно тер себя жесткой мочалкой. Раскрасневшаяся кожа зудела от хозяйственного мыла, но это не останавливало странного парня. Казалось, что вместе с грязью он смывает что-то еще. Липкое и противное. Когда зек немного повернулся, то на спине стала заметна татуировка. Маленькая свастика в когтях немецкого орла. На шее застыли цифры «14/88», а сбоку были набиты две маленькие молнии. Однако ниже, на ягодицах, была еще одна татуировка. Серая и невзрачная. Два глаза с густыми ресницами.
Парень закончил надраивать свое тело и, ополоснувшись напоследок, робко потрусил к выходу, где застыл охранник, держащий в руках черную дубинку. Заключенный быстро оделся в поношенную робу и поправил на голове серую шапочку.
- Закутский, ты закончил?
- Так точно, гражданин начальник, - тихо ответил парень, не поднимая на охранника глаз.
- Тогда вперед, в барак.
- Есть.
Закутский Алексей, известный в среде скинхедов по кличке Ганс, а среди заключенных носящий женское имя Олеся, быстро вышел из бани и почти бегом помчался к бараку, где ему предстояло провести еще семь лет. Он на секунду остановился и, вздохнув, посмотрел на небо, укрытое тяжелыми и мрачными тучами. Где-то в вышине летали птицы, черными точками кружась над зоной. Они были свободными, а ему еще предстояло заслужить свободу.
Красноярск, детский дом №3. Зима.
- Дядь Слав, - кричал маленький мальчик, стоя возле черного хода. Он кричал парню с длинными волосами, который возился с большими досками в дальнем углу двора. Парень был одет в простую телогрейку, ватные штаны и большие нелепые ботинки. Он работал ножовкой, засыпая снег опилками, вылетавшими из-под острых зубцов. Пар от его дыхания поднимался вверх и исчезал, не достигнув неба. Парень усмехнулся и, положив ножовку на старенький стол, направился к мальчику.
- Что такое, Вась? – спросил он, склоняясь над мальцом. Тот улыбнулся в ответ.
- Обедать пойдем?
- Конечно, - парень смахнул со лба крупные капли пота и вытер руки небольшим платком, который достал из кармана. – Беги, я сейчас приду.
- Хорошо, - крикнул мальчик и умчался в помещение. Там тепло и мороз не щиплет нос.
Парень выглядел уставшим. Его лицо было все в маленьких дырочках от колец, что он носил когда-то давно. Поломанный нос смотрел чуть в сторону, а в зеленых глазах застыла давняя боль. Закурив сигарету, парень присел на ступеньку и посмотрел в небо. Начал сыпать редкий снежок, который скоро превратится в самый настоящий снегопад. Детишки выбегут на улицу, чтобы играть в снежки, лепить снежную бабу и радостно прыгать в сугробы.
- Дядь Слав, - мальчик вновь появился на пороге. – Только тебя ждут.
- Пошли Васька. А то простудишься, не дай Бог, - парень снял с себя тулуп и накинул его на мальчонку. Тот сразу заулыбался и прижался к тому, кто подарил ему тепло.
- Дядь Слав, а почему ты такой грустный? – спросил он.
- Тебе кажется. Просто устал немного, - ответил парень, ласково потрепав мальчишку по голове.
- Не кажется.
- О друзьях думаю, Вась.
- А почему они не приходят к тебе? – парень вытер слезящиеся глаза и встал со ступеней.
- Надеюсь, что когда-нибудь, они придут. Ладно. Пошли, а то все остынет.
Макар пропустил вперед мальчика, а сам, тяжело вздохнув, пошел за ним следом. Друзья его давно простили, но вот себя он так и не смог простить. Рана была слишком свежей, и она будет свежей еще очень долгое время.
Город, где все и произошло. Зима.
Крепкий парень с длинными светлыми волосами радостно улыбался, держа на руках маленький пищащий сверток. Рядом с ним стояла миловидная девушка, держась за его крепкую руку. За их спинами была старая дверь с неприметной табличкой «Родильный дом №5».
- И что вы встали, как мумии? – покачал головой кудрявый паренек, держа в руках фотоаппарат. На его голове покоилась маленькая еврейская шапочка, кипа, а густые брови поднялись вверх от удивления. – Вы ребенку потом эти фото покажете? Где папа с выпученными глазами натужно пытается пернуть, а мама сейчас грохнется в обморок?
- Я тебе сейчас лицо обглодаю, - с улыбкой прошипел светловолосый здоровяк. – Фотографируй! Мы замерзли уже, Мойша!
- Ладно, - буркнул кудрявый в ответ, щелкнув несколько раз фотоаппаратом. – Бегите в машину. Вадик ее должен был прогреть.
- Сейчас, - кивнула девушка и ласково посмотрела на ребенка, аккуратно поправляя одеяло. – Андрюш, пошли?
- Ага. Беги, Ксень. Я сейчас подойду, - кивнул парень и медленно двинулся по снегу к стоящему у ворот автомобилю. Из машины вышла стройная девушка с изумрудными глазами и улыбающийся длинноволосый парень в черном пальто.
- Закончили? – спросил он, принимая на руки ребенка. Отец малыша вздохнул и хмыкнул, подкуривая сигарету.
- Ты же знаешь Мишу. Не успокоится, пока не сделает все по-своему.
- Знаю, - коротко ответил парень и засюсюкал, прижав малыша к себе. – Привет, Толик. Мы тебя так ждали. Дядя Вадим тебе потом много чего расскажет, а папка подтвердит.
- Ага, только про то, как папа косячил не рассказывай, - ухмыльнулся Андрей, выкинув сигарету и взяв ребенка обратно на руки. – И ты, Валь тоже.
- Наоборот, я с удовольствием послушаю, - засмеялась Валя. – Да и Киса должна это услышать.
- Вот ей об этом знать вообще необязательно, - серьезно проговорил Андрей, погрозив всем пальцем. Вон, она уже ругается.
- Ребят, - девушка высунулась из машины и капризно надула губки. – Поехали, маленький замерзнет же.
- Поехали Толя? – спросил Андрей и вытер сбежавшую по щеке слезу. – Поехали домой.
Машина тихо тронулась с места и поехала вдоль аллеи, обрамленной сказочными деревьями. С неба сыпался редкий снежок, осыпая землю маленькими хлопьями. И на мгновение, из-за тяжелых и плотных туч, появился тонкий лучик солнца. Яркий, нежный и теплый. Как маленькая искорка жизни, которая недавно появилась на свет. И эту искорку будут хранить и беречь пятеро верных друзей. Вадим, Андрей, Мойша, Киса и Валя.
От автора.
Спасибо вам, мои читатели. Спасибо за то, что читали и вставляли свои ценные комментарии. История закончена. Возможно, она покажется кому-то короткой, кому-то длинной. Кто-то будет спорить о ее наивности, и ругать за лишний пафос. Сколько людей, столько и мнений.
Но я уверен, что найдутся и те, кому история не только понравилась, но и заставила задуматься о многом. А может, просто помогла вспомнить свои, особенные моменты из славного неформального прошлого.
Эта история не о пропаганде расизма или бандитизма. Она не призывает читателей лезть в самое пекло. Это дань памяти тем временам, когда неформалы были чем-то большим, чем обычной субкультурой. Это история о дружбе, взаимовыручке и прощении. История о том, как важно ценить свою жизнь и жизнь своих близких. История о том, что в любых моментах, в первую очередь, нужно оставаться человеком и верить в счастливый исход.
Я не зря взялся за эту историю. Многие привыкли к тому, что я пишу исключительно добрые и светлые истории. «Неформал» стал экспериментом в остросоциальной прозе. Именно поэтому здесь много мата, который вполне уместен, ибо ребята того времени говорили только так. Именно поэтому здесь много шокирующих событий, которые могли случиться в то далекое время.
Многое, что вошло в эту историю, я видел сам. Как многие из вас подметили, описания были очень яркими. Я был на метал-концертах, участвовал в драках между скинхедами и металистами, резвился в слэме и мотал головой под забойную музыку. И мне захотелось поделиться этим с вами.
Вадим, как и каждый из неформальной компании, обычный паренек, который учится, работает, ходит на концерты и совершенно не чужд веселью. Да, вы можете назвать его наивным, только сначала посмотрите на себя. Разве вам не хотелось сделать что-то великое, доброе или просто помочь ближнему? Уверен, что хотелось. Это сейчас все стали суровыми калачами, а в то время многие были наивными и верили в справедливость.
Вадим без сомнений, как и все ребята, соглашается помочь хозяину клуба. Они не знали, куда идут и что делают. Да и Володя не поверил, что ребята начнут ставить ультиматумы бандитам. Тем более таким бандитам, как Крест. Однако послал за ними своих друзей. На всякий случай. Взрослый человек более разумен, чем подростки с наивным и глупым видением мира.
Когда Вадима подставляют, Володя, не колеблясь, отдает свой клуб Кресту, чтобы помочь парню. Он частично чувствует свою вину за то, что произошло.
Вадим, освободившись, получает эмоциональную встряску, когда погибает Толик. Слепая жажда мести берет над ним верх и тогда зарождается план. Он понимает, что простыми наездами бандита не одолеть и решает начать игру. Жестокую, наивную и опасную. Когда ты молод, то чаще всего думаешь сердцем, а не холодным разумом. Сидя дома и попивая горячий чай легко осуждать героев, которые теряют голову от произошедших с ними событий. Но все складывается успешно, и ребята выходят победителями в этой игре, поймав Креста на собственной неосторожности и чувстве вседозволенности, чем грешат сильные мира сего.
Изначально было несколько концовок и небольшое количество поворотов, но я не захотел ухудшать жизнь героев. Куда уж хуже. Поэтому для них все закончилось хорошо, а Зло было справедливо наказано.
Я сознательно не вымучиваю и не обременяю читателя ненужной информацией. История должна держать внимание читателя и желать его ждать продолжения. К чему описания ненужных вещей, сделанные на нескольких страницах? Они здесь лишние. Только постоянное напряжение и сопереживание. И я надеюсь, что мне удалось захватить ваше внимание и не отпускать его до финала.
Спасибо вам. Ваш грубиян, Гектор Шульц.
