Небольшая зарисовка-развлечение
На вторую неделю после катастрофы у меня опустились руки. В метро было слишком много людей, нуждавшихся в помощи – врачей спаслось немного, зато больных была целая куча. На фоне пережитого стресса у людей обострялись все болячки – особенно много было гипертоников и язвенников, и у меня к концу первой недели сложилось ощущение, будто в Москве изначально не было здоровых людей. К тому же, любой чих мог стать причиной эпидемии, и, потому, было необходимо задавить его в зародыше.
Запасы медикаментов таяли на глазах, но начальник станции каждый раз безропотно заполнял мой чемоданчик новыми упаковками и шприцами, даже не требуя отчитываться об их применении.
Счет времени был потерян – на третьи сутки без сна я перестал осознавать происходящее, и действовал автоматически. Вскрыть упаковку с одноразовым шприцем, чиркнуть пилочкой по горлышку ампулы, отломать верхушку, набрать лекарство, всадить его в чью-нибудь задницу или вену, и топать дальше, к очередному больному. Лишь изредка мне удавалось прерваться на сон и еду – максимум час в сутки.
Так вот, на вторую неделю у меня опустились руки. Я сделал очередной укол успокоительного, и понял, что хочу уже не спать, а застрелиться – так велико было нервное напряжение. Я прямо увидел, как подхожу к одному из ментов – сержанту Лёхе, как прошу у него посмотреть пистолет, а потом резким движением вставляю ствол себе в рот (чтобы рука не дрогнула и я точно не промазал) и вышибаю себе мозги. Эта фантазия была настолько желанной, что мне стало страшно.
К счастью, ко мне подошел тот самый Леха, снявший китель, весь взмокший из-за жары и духоты, и передал приказ начальника станции – отсыпаться шесть часов.
Я не мог поверить своему счастью.
- Но сперва… - сержант не дал моим мечтам взять разгон, - Последнее задание. У нас там, кажется, еще один «поплыл». Сделай и ему укол, окей?
Ответив: «Никаких проблем, Лёх», я, в сопровождении полицейского, потащился к месту, где сидел наш новоявленный псих.
Ракеты рухнули на Москву где-то в девять утра, и, потому, народу на ВДНХ было очень много. На платформе было буквально негде ступить – люди сидели и лежали везде, занимая своими телами все свободное пространство. Спасенных было слишком много – настолько, что многие из них обосновались в туннелях. Жара, духота и вонь царили на станции и, в конце концов, просто перестали замечаться, стали чем-то обыденным, хотя поначалу многие теряли сознание от недостатка воздуха.
«Поплывшие» пациенты, к сожалению, не были редкостью. Шутка ли – мы пережили ядерный удар, стерший Москву в радиоактивную пыль. От этого у кого хочешь крыша поедет. Круглые сутки люди рыдали, оплакивая погибших родных и близких – от одной только постоянной скорби можно было свихнуться. Однако, намного ужаснее был стук снаружи, с другой стороны гермоворот.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Каждый день, каждый час, каждую минуту.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Этот стук сводил с ума. Заставлял спокойных, вроде бы, людей вскакивать со своих мест и требовать, чтобы стучащих немедленно впустили. К счастью, наши полицейские оказались стойкими ребятами, и пресекали подобные истерики на корню. Кому-то хватало дубинок, кому-то требовалась принудительная инъекция снотворного.
Я был даже рад, когда этот стук постепенно затих, а потом и вовсе прекратился. Каждому своё.
Мы с Лёхой спустились на пути и вошли в туннель. Спертый воздух станции уступил место приятному сквозняку. Я вдыхал его с непередаваемым наслаждением, ковыляя по путям в сторону моего последнего на сегодня пациента.
- Вон он. – указал Леха на сидящего возле стены молодого мужчину, - Я буду тут, если что, кричи. Подходить не буду, не хочу пугать
- Ага. – кивнул я, и отправился выполнять свой долг.
- Привет. – я попытался улыбнуться, но получилось, наверняка, фальшиво. Слишком уж устал.
- Как вы? С вами все хорошо?...
Пациент как-то дергано кивнул, глядя то на меня, то куда-то вниз, на рельсы. Одет в черное пальто, костюм с галстуком. Вообще, одежда на вид довольно дорогая, хотя и грязноватая. Присмотревшись, я увидел, что он прижимает к себе какую-то книгу в мягкой обложке.
- Как тебя зовут?
- Никак! – испуганно вскрикнул мой собеседник. Я чуть не отшатнулся.
Ну точно. Истерика. Дело дрянь, уговорить его на инъекцию будет непросто.
- Да ладно тебе, у каждого человека есть имя. Ты документы с собой брал какие-нибудь?... – я старался говорить мягко и доброжелательно, но это не помогало, кажется, от этого "поплывший" дергался еще сильнее.
- Нет! Нет документов!...
Я вздохнул. Кажется, без Лёхиной помощи не обойтись.
- А что это за книга?... – спросил я.
Пациент вскрикнул и прижал ее к себе, и почувствовал, что теряю контроль над собой. Чертов псих жрал мое время. Бесценное время сна. Я не собирался потакать ему в этом, и незаметным жестом подозвал Лёху, на которого пациент воззрился с откровенным страхом.
- Он не говорит, кто такой. И документов, мол, нет. Сотрудничать не хочет. – наябедничал я полицейскому. Тот грозно сдвинул брови и спросил:
- Что, нет документов?
«Поехавший» отрицательно покачал головой.
- А это что у тебя там? – Лёха потянулся к книге. Я хотел, было, его остановить, но не успел: пациент завыл, и, вцепившись в книгу, упал на живот, заслоняя ее своим телом.
- А ну отдай! – рявкнул Лёха, - А то… - он снял с пояса дубинку, и это помогло – пациент затих и медленно отполз в сторону. Я подобрал книгу и провел рукой по обложке, стряхивая с нее серую бетонную пыль.
«Метро 2033». Ага, очень смешно. Когда-то я ее читал. Кто же знал, что так оно всё повернется... Я перевернул книгу и прочел аннотацию. Взгляд зацепился за фото автора. Немного полное лицо, темные волосы… Я перевел взгляд на моего пациента и остолбенел.
- Ни хрена себе… - только и смог я выдавить.
- Это я во всем виноват. – всхлипнул мой пациент, - Это все моя вина… - по его пухлым щекам катились крупные слезы, - Я не хотел… Простите!.. Простите, пожалуйста!.. Я же не знал, что так получится! Я… Я же думал, что это фантастика, понимаете???
Я дал команду и Лёха скрутил психа, позволяя мне в тысячный раз провести необходимые манипуляции.
После укола писатель свернулся калачиком прямо на бетоне, и незамедлительно захрапел. Окружающие люди смотрели на всю эту сцену с живым интересом. Ну конечно, это вам не стены туннеля рассматривать.
«Наконец-то»: подумал я. Обратно мы с Лёхой шли в молчании - слишком устали для трёпа.
Мои глаза закрылись сразу же после того, как я рухнул на полосатый матрас – роскошь по нынешним меркам. И, хотя, мой сон должен был быть тяжелым и беспробудным, в моих ушах бился последний крик свихнувшегося писателя.
Полный боли, отчаяния и безграничного чувства вины за произошедшее.
- Я же думал, что это фантастика, понимаете??? Я не хотел писать этот мир!...
Запасы медикаментов таяли на глазах, но начальник станции каждый раз безропотно заполнял мой чемоданчик новыми упаковками и шприцами, даже не требуя отчитываться об их применении.
Счет времени был потерян – на третьи сутки без сна я перестал осознавать происходящее, и действовал автоматически. Вскрыть упаковку с одноразовым шприцем, чиркнуть пилочкой по горлышку ампулы, отломать верхушку, набрать лекарство, всадить его в чью-нибудь задницу или вену, и топать дальше, к очередному больному. Лишь изредка мне удавалось прерваться на сон и еду – максимум час в сутки.
Так вот, на вторую неделю у меня опустились руки. Я сделал очередной укол успокоительного, и понял, что хочу уже не спать, а застрелиться – так велико было нервное напряжение. Я прямо увидел, как подхожу к одному из ментов – сержанту Лёхе, как прошу у него посмотреть пистолет, а потом резким движением вставляю ствол себе в рот (чтобы рука не дрогнула и я точно не промазал) и вышибаю себе мозги. Эта фантазия была настолько желанной, что мне стало страшно.
К счастью, ко мне подошел тот самый Леха, снявший китель, весь взмокший из-за жары и духоты, и передал приказ начальника станции – отсыпаться шесть часов.
Я не мог поверить своему счастью.
- Но сперва… - сержант не дал моим мечтам взять разгон, - Последнее задание. У нас там, кажется, еще один «поплыл». Сделай и ему укол, окей?
Ответив: «Никаких проблем, Лёх», я, в сопровождении полицейского, потащился к месту, где сидел наш новоявленный псих.
Ракеты рухнули на Москву где-то в девять утра, и, потому, народу на ВДНХ было очень много. На платформе было буквально негде ступить – люди сидели и лежали везде, занимая своими телами все свободное пространство. Спасенных было слишком много – настолько, что многие из них обосновались в туннелях. Жара, духота и вонь царили на станции и, в конце концов, просто перестали замечаться, стали чем-то обыденным, хотя поначалу многие теряли сознание от недостатка воздуха.
«Поплывшие» пациенты, к сожалению, не были редкостью. Шутка ли – мы пережили ядерный удар, стерший Москву в радиоактивную пыль. От этого у кого хочешь крыша поедет. Круглые сутки люди рыдали, оплакивая погибших родных и близких – от одной только постоянной скорби можно было свихнуться. Однако, намного ужаснее был стук снаружи, с другой стороны гермоворот.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Каждый день, каждый час, каждую минуту.
Три коротких. Три длинных. Три коротких.
Этот стук сводил с ума. Заставлял спокойных, вроде бы, людей вскакивать со своих мест и требовать, чтобы стучащих немедленно впустили. К счастью, наши полицейские оказались стойкими ребятами, и пресекали подобные истерики на корню. Кому-то хватало дубинок, кому-то требовалась принудительная инъекция снотворного.
Я был даже рад, когда этот стук постепенно затих, а потом и вовсе прекратился. Каждому своё.
Мы с Лёхой спустились на пути и вошли в туннель. Спертый воздух станции уступил место приятному сквозняку. Я вдыхал его с непередаваемым наслаждением, ковыляя по путям в сторону моего последнего на сегодня пациента.
- Вон он. – указал Леха на сидящего возле стены молодого мужчину, - Я буду тут, если что, кричи. Подходить не буду, не хочу пугать
- Ага. – кивнул я, и отправился выполнять свой долг.
- Привет. – я попытался улыбнуться, но получилось, наверняка, фальшиво. Слишком уж устал.
- Как вы? С вами все хорошо?...
Пациент как-то дергано кивнул, глядя то на меня, то куда-то вниз, на рельсы. Одет в черное пальто, костюм с галстуком. Вообще, одежда на вид довольно дорогая, хотя и грязноватая. Присмотревшись, я увидел, что он прижимает к себе какую-то книгу в мягкой обложке.
- Как тебя зовут?
- Никак! – испуганно вскрикнул мой собеседник. Я чуть не отшатнулся.
Ну точно. Истерика. Дело дрянь, уговорить его на инъекцию будет непросто.
- Да ладно тебе, у каждого человека есть имя. Ты документы с собой брал какие-нибудь?... – я старался говорить мягко и доброжелательно, но это не помогало, кажется, от этого "поплывший" дергался еще сильнее.
- Нет! Нет документов!...
Я вздохнул. Кажется, без Лёхиной помощи не обойтись.
- А что это за книга?... – спросил я.
Пациент вскрикнул и прижал ее к себе, и почувствовал, что теряю контроль над собой. Чертов псих жрал мое время. Бесценное время сна. Я не собирался потакать ему в этом, и незаметным жестом подозвал Лёху, на которого пациент воззрился с откровенным страхом.
- Он не говорит, кто такой. И документов, мол, нет. Сотрудничать не хочет. – наябедничал я полицейскому. Тот грозно сдвинул брови и спросил:
- Что, нет документов?
«Поехавший» отрицательно покачал головой.
- А это что у тебя там? – Лёха потянулся к книге. Я хотел, было, его остановить, но не успел: пациент завыл, и, вцепившись в книгу, упал на живот, заслоняя ее своим телом.
- А ну отдай! – рявкнул Лёха, - А то… - он снял с пояса дубинку, и это помогло – пациент затих и медленно отполз в сторону. Я подобрал книгу и провел рукой по обложке, стряхивая с нее серую бетонную пыль.
«Метро 2033». Ага, очень смешно. Когда-то я ее читал. Кто же знал, что так оно всё повернется... Я перевернул книгу и прочел аннотацию. Взгляд зацепился за фото автора. Немного полное лицо, темные волосы… Я перевел взгляд на моего пациента и остолбенел.
- Ни хрена себе… - только и смог я выдавить.
- Это я во всем виноват. – всхлипнул мой пациент, - Это все моя вина… - по его пухлым щекам катились крупные слезы, - Я не хотел… Простите!.. Простите, пожалуйста!.. Я же не знал, что так получится! Я… Я же думал, что это фантастика, понимаете???
Я дал команду и Лёха скрутил психа, позволяя мне в тысячный раз провести необходимые манипуляции.
После укола писатель свернулся калачиком прямо на бетоне, и незамедлительно захрапел. Окружающие люди смотрели на всю эту сцену с живым интересом. Ну конечно, это вам не стены туннеля рассматривать.
«Наконец-то»: подумал я. Обратно мы с Лёхой шли в молчании - слишком устали для трёпа.
Мои глаза закрылись сразу же после того, как я рухнул на полосатый матрас – роскошь по нынешним меркам. И, хотя, мой сон должен был быть тяжелым и беспробудным, в моих ушах бился последний крик свихнувшегося писателя.
Полный боли, отчаяния и безграничного чувства вины за произошедшее.
- Я же думал, что это фантастика, понимаете??? Я не хотел писать этот мир!...