Не теряйтесь. Не бойтесь.
(Написал рассказ по дороге из Минска, читайте.)
Мы тогда жили в тесной квартире с гордым названием трёхкомнатная. Наша семья заполнялась стаканом виски. Но только льда было чрезмерно, чайный оттенок капал на белый стол. И вот старая и побитая жизнью Мария собрала всех своих детей с их отпрысками. По отпрыску на грех. Но Мария сделала всё для своей гордости и единственным грехом была бедность помноженная на два. В каждом ребенке слышалось время упущенных возможностей. Первая стала самостоятельна раньше старшей сестры, получив хлыстом шрам от смерти отца. Другую дочь посадили на пластинку старого винила, она убегала от иглы поднимаясь на гору взбухшей пластиковой тарелки, но спотыкалась о мелкие трещины.
Если окружение давило своей теснотой, то стены начинали дарить небывалый орнамент украшенный бесстыдством жизни, что все боялись. Каждый смотрел из под бровей боясь стать костями и черепом на флаге завоевателей далёких богатых морей. Если бы не музыка бегущая по радиоволнам и электричество в розетках, я может наскальный портрет принес бы к кровати. Но у меня была тетрадь с приклеенными картинками игр доступных для скачивания по смс, я их вырезал из кроссвордов Марии. Мечтая стать обладателем всех их, не приложив ни капли стараний. Это качество и сейчас меня не покинуло, прекрасно.
Мы экономили на жизни и старались в то время закупаться продуктами на самом большом рынке ,что я видел в своей жизни. Дорога занимала 2 часа, мы проезжали спальные районы, миновали офисные здания пустующие со времён их постройки. Но время останавливалось только в районе , где когда-то шла промышленная жизнь. Старые обшарпанные здания, с выбитыми стеклами и ржавыми воротами. Гигантские, пустующие места, где по обе стороны дороги жизнь умерла и успела предаться покою в песках. Ветер рвал временные шторы, сдувая бывалый размер в мелкую пыль. Деревья косились в разные стороны, напоминая собой тени чудищ вылетающих из мрака. Потом мы проезжали огромные хранилища с топливом. Вздымаясь на мост видели вдалеке ярко горящий воздух выходивший из металлической трубы. Он создавал вокруг себя планету наполненную синим и красным пламенем. Дорога вела вверх, мы видели огромную территорию, будто усыпанную костями мамонтов, люди их сложили в огромный скелет башни. Башня смотрела из-за горизонта лёжа на брюхе, плоским проектом великой задумки. Бывало вдоль дорог встречались люди, они несли огромные сумки с рисунком в клеточку, на головах у них были повязаны старые платки.
Наш автобус никогда не заглушал двигатель, рыча дизельным выхлопом. А остановился на дороге резко уходящей вниз, по одной стороне от которой стояли старые советские пятиэтажки, а по другой парк вымученный фантазией тротуарчиков. За нашей спиной стояла гора, помню её как наяву. Её делили на полосы зеленые зоны, засаженные хвойными деревьями. Меж этих полос были дороги, заполненные людьми с большими клетчатыми сумками, у них у всех были повязаны головы, как у тех, что мы встречали раньше. Мы входили в толпу, будто в реку бегущую по своим собственным законам. Само собой люди вокруг менялись, но также сменялись сумки заполненные всякой всячиной. Каждый отбитый шаг стрелки сопровождался переменой вокруг и порядка у этого не было никогда. Мы проходи всех этих людей, кричащих о своём товаре и ценах, вдоль всего рынка. На второй половине рынка находился крытый павильон, где продавали всё что можно съесть. Национальность и язык под павильоном не имели смысла, главное было понимать, что цену на картонке можно и нужно сбавлять. Продавцы стояли вдоль бесконечного стола, похожего на туннель в лабиринте. На стенах лабиринта красовались цены, каждая со своим размером нуля в конце. Земля под ногами была большой кашей из грязи, пахло протухшими продуктами и луком. У аккуратного ряда с пожилыми женщинами запах лука пропадал и появлялся аромат болгарского перца. Меня вдруг окружила неуместная тишина и я посмотрел в спину свой матери. Мои глаза ждали, что она обернется, я протянул свою руку.
В следующую минуту меня опрокинули на спину, ударился головой, закрыл глаза. Следующий удар последовал в ногу, а потом кто-то наступил мне на ладонь. От боли закричал, открыв глаза я увидел сметающую всё на своём пути толпу. Интуитивно прижался к столу с товарами, боковую сторону которого прикрыли фанерным листом. Скребя ногтями по всему листу я нашёл щель для пальцев. Отодвинув лист я запрыгнул внутрь не думая ни о чем. Стол казавшийся мне идеальной защитой стал комнатой, которую заполнили крики людей. По правой стороне летели в стену продукты и куски металла от крыши. Мне начало казаться, что в глазах темнеет, будто небо надо мной закрыли плотными серыми тучами. Придя в состояние смирения с обстоятельствами я стал искать маму, заглядывая в щели между фанерой и стол. В проходе не было видно никого, только овощи и цветные пакеты были притоптаны в грязь. Влез в узкое отверстие между листами металла и мешками. Никого вокруг и смысла кричать нет.
Конец.
Часть первая.