Настоящая история рыцарей и огнестрельного оружия⁠⁠

Перевод статьи Тобиаса Кэпвелла, куратора отдела истории оружия музея Уоллеса, Англия  "A Cursed Abominable Device? The True, Shared History of Knights and Firearms".

История раннего огнестрельного оружия и его долгое сосуществование с полными латными доспехами является увлекательной иллюстрацией проблем, с которыми сталкиваются все, кто интересуется реальной военной историей. Мы начнем с широко распространенного и общепринятого представления о том, что рыцарь в полном доспехе, представитель низкотехнологичной традиционной культуры воинов, практикуемой в течение тысячелетий, был фундаментальным противником, почти элементарной противоположностью высокотехнологичного огнестрельного оружия, возникшего на стадии становления Нового времени.

Соответствующие пользователи двух противостоящих технологий были непримиримыми противниками - аристократический рыцарь с его конем и доспехами против обычного человека с его оружием. История гласит, что появление последних привело к немедленному упадку и быстрому устареванию первых.

Начать следует с современных донкихотских взглядов на самого рыцаря. Именно Сервантес в своем романе «Дон Кихот» (опубликованном в двух томах в 1605 и 1615 годах) впервые развил идею о том, что изображение воина в доспехах можно использовать, что бы показать дворянское сословие, которое не смогло измениться со временем, не могло видеть мир таким, каким он стал на самом деле, которое потеряло связь с реальностью, устарело и перестало развиваться. Создавая персонажа Дон Кихота, Сервантес дал миру разрешение высмеивать рыцаря, превращать его в карикатуру, и с тех пор образ рыцаря стал постоянным обитателем мира сатирических фильмов.

После того, как образ рыцаря был принят в качестве отрицательного или комичного персонажа, история позднесредневековых и ренессансных войн задним числом приобрела социально-политическую повестку дня, которая в корне исказила нашу способность объективно взглянуть на историю как на реальные события, переживаемые реальными людьми. Мы можем увидеть это явление в действии, проследив заблуждения, касающиеся доспехов и огнестрельного оружия, вплоть до средневековья, в частности, до битвы при Азенкуре, как один из очевидных примеров.

Азенкур, пожалуй, самая известная средневековая битва, воплощенная Шекспиром в его пьесе «Генрих V». Её постоянная популярность опять же сводится к тому, что она показывает "хорошую" историю. Отважные английские простые солдаты, несмотря ни на что, выходят победителями над своими надменными, гордыми, могущественными рыцарскими врагами благодаря своему мастерству владения длинным луком. Битва характеризуется как классовая война, простолюдин свергает аристократа с помощью морального превосходства и технического преимущества. Это не то, что было на самом деле, а, опять же, то, что мы хотели, чтобы произошло. Это рассказ об истории, которая морально и эмоционально всех удовлетворяет.

Без сомнения, в попытке вызвать восторженную реакцию, современные телевизионные документальные фильмы обычно описывают английский длинный лук как «средневековый пулемет». Конечно же, ничего подобного в действительности не было, но это показывает, как наше понимание (или его отсутствие) примитивного оружия дальнего боя связано с огнестрельным оружием. Это может быть корнем мифа, или, по крайней мере, одной из причин, почему мы считаем огнестрельное оружие и доспехи принципиально противоположными. Лучника (неверно) изображали как классового воина, свергающего гордого, но неэффективного вооруженного рыцаря, и эти отношения были переданы преемникам лучника, стрелку и артиллеристу - новым персонажам, которые, как и их предшественники лучники, были охарактеризованы как простые люди вооруженные технологией, отвергнутой их начальством.

Достаточно сказать, что истина была несколько иной. На самом деле рыцари и тяжеловооруженные воины активно использовали огнестрельное оружие, и не имели никаких возражений против него. На протяжении всей ранней истории применения огнестрельного оружия в Европе, рыцарский класс был поборником этого нового вида оружия, оснащая им армии и нанимая технических специалистов для контроля за их использованием. Многие были заядлыми энтузиастами; Например, король Англии Генрих V любил лично руководить бомбардировками, особенно при осаде Арфлера перед битвой при Азенкуре в 1415 году. Желание военной элиты использовать личное огнестрельное оружие во время боевых действий, по-видимому, было самой важной движущей силой на раннем этапе разработки этого оружия.

Самым ранним европейским изображением огнестрельного оружия, является стреляющий "кувшин" из трактата Вальтера де Милимета, капеллана молодого короля Англии Эдварда III (РИС.1). Это, очевидно, артиллерийское орудие и явно не подходит для использования на коне. Хотя оно было достаточно небольшим, чтобы его можно было носить и держать в руках, самое раннее европейское ручное огнестрельное оружие все еще было большим и тяжелым, и лучше всего подходило для осады и применения на судах. Ручное огнестрельное оружие конца четырнадцатого и начала пятнадцатого веков, как правило, состояло из короткого железного или латунного ствола, установленного на примитивном ложе или даже просто на деревянном посохе. У них часто были настенные крюки, чтобы облегчить отдачу, которую стрелок испытывал при стрельбе. Обычно, это было оружие, приблизительно 75-го калибра. Покажется, что это совершенно непрактично для применения в кавалерии, однако, желание использовать это оружие верхом, стало уже заметным к началу XV века.

РИС.1. De nobilitatibus, sapientiis, et prudentiis regum by Walter de Milemete, English, 1326-1327.

Концепции для рыцарской кавалерии, оснащенной огнестрельным оружием, появляются в трактатах по военной технике еще в 1420-х годах, из которых наиболее важными для нас является трактат "De Ingeneis" (Трактат о двигателях), сиенского инженера Мариано Таккола (РИС.2). Подход Taккола к этой проблеме интересен, поскольку он демонстрирует понимание потенциальной ценности кавалерии, вооруженной оружием, и в то же время показывает, что технология просто еще недостаточно развита, чтобы воплотить идею в жизнь. Таккола попытался приспособить существующее пехотное оружие для использования верхом на лошади, не меняя его принципиально и не изменив конструкцию, с неубедительными результатами. Пистолет раннего пятнадцатого века не имел даже элементарного замка, поэтому горящий фитиль нужно было прикладывать вручную к запальному отверстию, а само оружие держалось в другой руке. Даже идеи Таккола о том, как выполнить эту задачу, управляя конем в полном доспехе, оставляют желать лучшего. Технология еще не достигла желаемого использования.

РИС.2. De Ingeneis by Mariano Taccola, Siena, c. 1427-1441.

К началу пятнадцатого века огнестрельное оружие быстро становится неотъемлемым аспектом осадной и военно-морской войны. Полевые сражения, однако, ставили другие задачи. Заряжание этого оружия было медленным процессом, поэтому скорострельность была низкой, и очень неточной. Однако в условиях медленного темпа, например, осады или морского сражения, это были ограничения, которые можно было терпеть, и с ними можно было мириться, учитывая огромную мощь даже самых грубых ранних примеров - огнестрельное оружие было на порядок мощнее, чем любое другое оружие дальнего боя, доступное в позднем средневековье. Огромный потенциал огнестрельного оружия был виден каждому, и усилия по устранению основных недостатков стали наращиваться к концу пятнадцатого века.

Одним из способов справиться с медленной скорострельностью, стало решение ставить стрелков между рядами пикинеров, где они были защищены от нападения, пока перезаряжаются. Существует наглядное доказательство этой тактики (РИС.3), которая к началу шестнадцатого века дала впечатляющие результаты, наиболее известным из которых является битва при Павии в 1525 году, когда тяжелая кавалерия французского короля Франциска I была решительно уничтожена вооруженной огнестрельным оружием пехотой на службе у императора Карла V.

РИС.3. version of the Cyropaedia of Xenophon, Bruges, c. 1470-1483.

Однако предстояло решить ряд технических задач, чтобы огнестрельное оружие стало жизнеспособной частью рыцарского арсенала. Рыцари сражались как пешими, так и конными, но когда они бились пешими, их преимущество заключалось в использовании полэкса, меча и кинжала в рукопашном ближнем бою. Таким образом, у них не было непосредственной мотивации для применения огнестрельного оружия в пешем бою.

Тем не менее, обученные стрелки были хорошо оплачиваемыми и хорошо экипированными воинами, их снаряжение часто включало в себя качественные доспехи. С середины пятнадцатого века изображения стрелков, одетых в полные латные доспехи, становятся все более распространенными (РИС.4). Эти люди были, как правило, специализированной пехотой, а не рыцарями.

РИС.4. Jan Joest, The Resurrection (detail) c. 1508. Nicolai Kirche, Kalkar, Germany.

В конечном счете, рыцари были конными воинами - конный бой был их смыслом существования. Чтобы они осмысленно применили новую технологию вооружения, снаряжение должно было быть разработано в соответствии с их потребностями. Создание огнестрельного оружия, которое было бы практичным для использования на лошади, было главным техническим препятствием, которое не преодолели до шестнадцатого века. Первый фитильный замок, появился в середине пятнадцатого века, но, хотя это был важный шаг вперед для пехоты, для рыцарской кавалерии использовать фитильное оружие все еще оставалось трудновыполнимой задачей.

Огнестрельному оружию для кавалерии все же пришлось ждать дальнейшего прогресса в технологии воспламенения пороха в оружии. Оно также должно было стать легче и меньше.

Уменьшение в размерах всегда является одной из главных задач в развитии технологий, и его достижение обычно является признаком значительного прогресса. Одна замечательная иллюстрация из немецкого трактата о взрывчатых веществах конца пятнадцатого столетия, демонстрирует наличие четкого понимания того, что требовалось (РИС.5). На ней изображен бой между двумя вооруженными всадниками, один из которых, вооруженный длинным мечом, попал под огонь противника, владеющего интригующим комбинированным оружием - шестопером, который также является огнестрельным оружием. Вероятно, художник предполагал, что шестопер будет цельнометаллическим, с полой рукоятью, которая и будет стволом оружия. Однако конструкция оружия не ясна. Возможно, художник понадеялся, что кто-нибудь решит эту конкретную проблему.

РИС.5. Combat between Armoured Horsemen, German, c. 1475.

Этим кто-нибудь, мог быть не кто иной, как Леонардо да Винчи, который, как утверждал Клод Блэр, впервые придумал механизм колесцового замка, по-видимому, в самом конце XV века.

С ок.1520 года в Европе появляются колесцовые пистолеты, открывая эпоху кавалерии, вооруженной огнестрельным оружием (РИС.6). Теперь, небольшое, но мощное огнестрельное оружие можно было зарядить, изготовить к стрельбе, а затем убрать для последующего использования по мере необходимости. Это значительный шаг стимулировал распространение огнестрельного оружия среди вооруженных всадников. Введение кавалерийского огнестрельного оружия также совпало с более широкими тенденциями в развитии тяжеловооруженной кавалерии - с пятнадцатого века достоинства легкой и средней конницы все чаще признавались не как замена тяжелой кавалерии, а как дополнение к ней, позволяя всадникам быть лучше приспособленным к конкретной ситуации.

РИС.6. Wheellock Pistol, North Italian, possibly Pontebba, c. 1520. The Royal Armouries, Leeds

Тяжелая кавалерия оставалась рыцарской, на больших, более сильных защищенных конях, вооруженная копьем в качестве основного оружия первого удара, с мечом и кинжалом в качестве дополнительного оружия. Она лучше всего подходила для массированной фронтальной атаки. Тем временем легкая кавалерия носила лишь частичный доспех - более легкий, более открытый шлем, базовую защиту тела, легкую защиту для рук и плеч и, как правило, без защиты ног. Вместо тяжелого кавалерийского копья легкий всадник имел короткое копье, а также меч. Это более легкое снаряжение позволяло воинам использовать для езды более мелких и быстрых коней, что делало их идеальными для разведки, перестрелок, и внезапной атаки. С конца пятнадцатого столетия мы также находим средних кавалеристов или «деми-лансеров», которые носили больше доспехов, чем легкая кавалерия, но меньше, чем тяжелая кавалерия.

Практичное небольшое огнестрельное оружие позволило еще более конкретно специализировать эти различные кавалерийские силы - ко второй четверти шестнадцатого века всадники были вооружены таким количеством огнестрельного оружия, которое они могли нести, - карабином с колесным замком и, по крайней мере, одной парой пистолетов, если не больше (РИС.7).

РИС.7. Schützenpferd in Trabharnisch, c. 1540.

Великая победа императора Карла V над Шмалькальденской лигой в битве при Мюльберге в 1547 году стала триумфом легкой кавалерии. Битва была увековечена на одном из самых известных портретов в истории искусства: конный портрет Императора работы Тициана (РИС.8). Эта картина - памятник исторической победы, но она также является точным свидетельством того, как Император был вооружен в день битвы. Интересно, что картина имеет историю неправильного толкования историками искусства, незнакомых с оружием и доспехами. Картина часто характеризовалась как попытка смоделировать изображение Императора со знаменитого конного памятника Марка Аврелия в Риме, или изобразить его как Святого Георгия, или как идеализированного "miles Christianus" (воина Христа).

РИС.8. Titian, Emperor Charles V at the Battle of Mühlberg, 1548.

Без базового понимания экипировки, которая составляет основную иконографию этой картины, довольно легко увидеть присутствие латного доспеха в искусстве как ссылку на рыцарские идеалы. Однако в этом случае, когда мы знакомимся с реальными историческими обстоятельствами битвы и принимаем во внимание свидетельства очевидцев о личной роли Императора в этом сражении, становится очевидным, что основной задачей художника было создание точного визуального отчета того, что произошло на самом деле. Император не одет в традиционные тяжелые рыцарские доспехи. У него нет латной защиты ног, только лишь частичная защита рук, легкий шлем без забрала, и он вооружен легким кавалерийским копьем, а не тяжелым рыцарским; в этом контексте это оружие присутствует не потому, что оно связано со Святым Георгием или императорами Рима, как было ошибочно предложено, а скорее потому, что оно было стандартным легким кавалерийским оружием середины шестнадцатого века. Легкие всадники также были вооружены мечами; золоченное навершие меча можно увидеть, между нагрудником и поводом. Важно отметить, что Император также вооружен колесцовым пистолетом, прикрепленным к его седлу. Примечательно, что его доспех создан так, что облегчает обращение с пистолетом - все пальцы на руке защищены стальными пластинками, кроме указательного, который кольчужный.

Карл V был большим сторонником высокотехнологичной концепции, которую теперь называют гарнитуром - доспехом, снабженным рядом взаимозаменяющих или «сменных частей». Теперь, рыцарь эпохи Ренессанса был готов сражаться не только как тяжелый кавалерист, но и множеством других способов, каждый из которых требовал разных деталей доспехов. Мюльбергский гарнитур, пожалуй, величайшее военное творение, из когда-либо созданных. Первоначально он состоял из около 150 частей, 125 из которых сохранились. Это записано в иллюстрированной описи арсенала Карла V ("Inventario illuminado"), составленной между 1544 и 1558 годами. Рукопись, также содержит иллюстрации большого количества пистолетов и длинноствольного оружия, демонстрируя острый интерес Императора к этому оружию. Как любимый доспех Императора, который он носил в день своей величайшей победы на поле боя, и который, наиболее тесно связан с его личностью, Мюльбергский гарнитур изображен на различных портретах Карла V.

Тяжеловооруженные воины стреляли намного чаще, чем мы обычно представляем сегодня, но они также и сами часто подвергались обстрелу. Серьезным вызовом для оружейников и важной проблемой при разработке гарнитуров во второй половине шестнадцатого века стал вопрос о том, как обеспечить некоторую защиту от огнестрельного оружия при одновременном поддержании приемлемого уровня мобильности и комфорта в доспехах. Любая попытка удовлетворить эту потребность регулировалась двумя основными законами проектирования доспехов.

С 1550-х годов лучшие немецкие, итальянские и английские доспешные гарнитуры включали в себя чрезвычайно эффективную защиту от выстрела. Самым важным элементом гарнитура с середины шестнадцатого века стало дополнительное усиление нагрудника. Это был цельный кусок стали толщиной 3-5 мм, предназначенный для ношения поверх основного нагрудника. Это один из многих примеров детального понимания оружейниками другого фундаментального принципа конструирования доспехов: многослойность. Два слоя и более, обеспечивают лучшую защиту, чем один слой, имеющий одинаковую общую толщину. Эта система вдобавок была чрезвычайно практичной, так как при необходимости, тяжелое усиление нагрудника всегда можно было снять.

РИС.10. Steven van der Meulen (attributed), Thomas Butler, 10th Earl of Ormonde, c. 1560-70.

Таким образом, доспехи и огнестрельное оружие продолжали развиваться вместе и действительно служили своим владельцам. Этот союз доспеха и пистолета широко представлен в портретной живописи, показывая нам, как огнестрельное оружие стало неотъемлемой частью самосознания рыцаря эпохи Ренессанса. Портрет Томаса Батлера, 10-го графа Ормонда (1532-1614), приписываемый Стевену ван дер Мейлену - лишь один из многочисленных сохранившихся примеров, когда воин, облаченный в прекрасно позолоченный доспех, держит в руке столь же богато украшенный пистолет (РИС.10).

Вместо того, чтобы идеологически и физически противостоять огнестрельному оружию, рыцари приняли новую технологию оружия, как они всегда это делали. В действительности это был класс людей, которые постоянно совершенствовались, год за годом, десятилетие за десятилетием, начиная с раннего средневековья. Определенные классы бойцов всегда развиваются, чтобы лучше использовать новое оружие и тактику. Если они этого не сделают, они погибнут.

Между тем сама концепция рыцарства стала изменяться - рыцари шестнадцатого века, особенно во Франции, все чаще стали брать на себя придворную и политическую роль в обществах, где господство монархов было абсолютным. Следовательно, армии больше не могли основываться на виртуозном мастерстве элиты, потому что дворянству в социальном и политическом отношении стало все менее приемлемо обладать такой личной властью.

Причины упадка рыцарской кавалерии были разнообразны и сложны. Постоянно увеличивающаяся точность, надежность и распространение огнестрельного оружия были, возможно самым очевидным фактором, но, конечно, не единственным. Огнестрельное оружие и тяжеловооруженные рыцари в конце концов сосуществовали на полях сражений Европы триста лет. Устаревание последних точно не было внезапным явлением.

Более того, в действительности тяжеловооруженные воины никогда не исчезали полностью. В девятнадцатом веке во многих европейских армиях по-прежнему служили кирасиры, и эти потомки средневековых рыцарей все еще могли играть решающую роль на конях, в доспехах, сражаясь копьем и мечом. Во время Первой мировой войны все основные участники экспериментировали с пуленепробиваемой латной броней, хотя теперь они столкнулись с фундаментальным технологическим барьером - мощь оружия дальнего боя значительно превосходила защитные свойства доступных материалов, которые можно было бы использовать в качестве брони.