Lina's Comics #79 - а что если...
Привет из Колорадо
“Колора́дский жук, или колора́дский карто́фельный жук, или картофельный листоед (лат. Leptinotarsa decemlineata) — вид насекомых из семейства жуков-листоедов. Жуки и личинки этого вида питаются листьями растений семейства пасленовых: картофеля, сладкого перца, томата, дерезы, физалиса, баклажана, белены, что делает их опасными вредителями сельского хозяйства”.
Википедия
В массовой культуре все зомби-апокалипсисы начинаются по более-менее одинаковому сценарию. Появляется опасный вирус, способный стимулировать клеточную регенерацию посмертно, его пытаются использовать в военных целях, а потом все выходит из-под контроля.
Карантинные меры не помогают. Вирус распространяется быстрее, чем сифилис по Тортуге. В общем, все умерли, осталась горстка выживших.
Когда этот день настал на самом деле, все пошло не совсем так. Я не знаю, с чего все началось. Никто не уверен, в чем причина того, что мертвецы восстают и едят живых. ГМО, глютен, радиация, сотовые, заговор рептилоидов? Все равно никто не скажет правды. Да и к чему она мне?
После почти двух месяцев карантина стало понятно, что изоляцией распространение этой напасти не остановить. Удалось только замедлить. Я не удивлена. Когда это у нас абсолютно все граждане соблюдали предписанные меры предосторожности? Одни сгоняли на шашлыки, другие погуляли с детьми в парке, третьи смотались на турбазу — и все, больницы переполнены, ситуация перерастает из чрезвычайной в катастрофическую.
Я по жизни параноик. Мы давно запаслись всем, чем могли: лекарствами, продуктами, средствами гигиены, даже запас инструментов пополнили топором, гвоздодером и кувалдой. Сейчас, когда магазины закрывались один за другим, я была рада своей паранойе.
— Мам, я собрал сумки. Действуем по плану?
— Да, Миш. Одну минуту.
Я положила в рюкзак несколько старых ключей, разного рода шпилек и заколок. Мы долго тренировались вскрывать замки, но справляемся только с простыми. У Мишки выходит лучше, чем у меня.
Квартиру закрывать не стали. Здесь хорошая железная дверь и немного еды и питьевой воды — если кто-то попадет в беду, сможет ненадолго укрыться.
— Пойдем. Готов?
— Да, мам. Отдай мне рюкзак, тяжелый же.
Миша на вид хлипковат, но впечатление обманчивое. Массы в нем не много, а вот сил предостаточно. Он в отца такой. Тот тоже казался тощим, кожа да кости. “Казался” здесь ключевое слово.
Идти пришлось почти час. Крупных магазинов мы сознательно избегали, их наверняка разграбили первыми. Прошли мимо витрины сетевого спортивного гипермаркета: та была разбита, а внутри виднелись пустые вешалки и полки с бесполезными теннисными мячами и пластиковыми фрисби диких расцветок.
— Мам, не смотри, — предупредил меня сын.
Поздно. Я увидела их, двух мужчин на лестнице. Один был пегим от синяков и ран. Следы укусов уже не кровоточили. У второго рот покрывали темно-багровые засохшие подтеки, голова вывернута под неестественным углом.
— Второй скоро встанет, — напомнил Миша. — Идем быстрее!
— Может, добьем его, пока не восстал? — предложила я. — Меньше мертвяков за спиной.
Миша вздохнул, поставил на землю ящик с инструментами, достал толстые перчатки и молоток. Подошел к телу, перевернул его лицом вниз, поставил ногу на спину. Размахнулся и ударил по затылку острым бойком.
Продезинфицировав боек, Миша убрал молоток и перчатки обратно. Лицо у него было серым.
В полном молчании мы дошли до здания, где располагался склад интернет-магазина спортивных и туристических товаров. Мы закупались здесь пару раз, оформляли самовывоз, потому и знали о нем. Я боялась, что хозяева все успели распродать или забрать отсюда, или что склад тоже разграбили. Но двери были закрыты, а за ними мы нашли то, что искали: два крепких велосипеда и защиту.
— Как думаешь, бабушка еще в порядке? — спросил меня Миша, помогая перевести велосипед через порожек.
— У нее маленькая деревня, туда редко кто-то приезжает, — ответила я. — И дом у нее очень крепкий. Ты же знаешь баб Нину, она бой-баба. На пенсию полагаться не хочет, хозяйство поддерживает. Это держит ее в тонусе.
— А если кто из деревенских перепугался?
— Ты что, там же все всех знают. Миш, ты сам-то в порядке?
Сын нахмурился.
— Я просто… тот мужчина. Вдруг скоро найдут средство от всего этого?
— Даже если найдут, — рассудила я, — те, кто восстал уже после смерти, а не заразился от восставшего, не смогут снова стать живыми. У них ведь отмирают многие ткани, часть внутренних органов, нервные окончания…
— Спасибо, мам, — Миша коснулся моего плеча. — Мне стало спокойнее.
Я выдохнула и улыбнулась. Улыбка, должно быть, получилась очень вымученная. Ну, хоть ему спокойнее. Сама я успокоюсь, только когда увижу бабу Нину живой.
Путь предстоял долгий. Мы проснулись сегодня до рассвета и выехали из города даже раньше, чем собирались, так что рассчитывали добраться до Ромашкино засветло.
Миша ехал немного впереди. Молчание начинало давить на меня. Мы уже проехали пригородные кварталы, и теперь было важно не перепутать дорогу. Я ездила здесь несколько раз на машине, но в качестве пассажира. С Мишей мы вообще добирались туда на автобусе, но он был уверен, что мы сможем добраться и не заблудиться.
— Мам, ты слышишь?.. — крикнул мне сын.
В следующий момент через дорожное ограждение прыгнул кто-то, свалив Мишу с велосипеда. Велик жалобно звякнул, а сын вскрикнул и откатился от него.
Я увидела, как Мишка тут же вскочил и начал судорожно рыться в рюкзаке. Я не стала ждать, пока он что-то найдет, и как можно быстрее поехала вперед. Но не к сыну. К встающему мертвяку.
Я почувствовала удар и упала вместе с велосипедом. Наколенники, шлем и перчатки смягчили падение, но сразу встать я все равно не смогла. Могла только смотреть, как огромный мертвец идет к Мише, как мой сын достает из ящика с инструментами гвоздодер и с силой опускает его на голову мужчины. Все казалось замедленной съемкой. Удар, второй, третий — и зомби упал на асфальт, раскинув руки.
— Миша! — выкрикнула я и расплакалась. Пережитый ужас накатывал на меня волнами тошноты. — Сынок, ты цел? Миш!
— Да, мам. Почти цел.
Миша показал на рукав, пропитанный густым и темным. Я снова посмотрела на мертвеца и увидела, что его рот в крови.
— Господи…
— Мам, езжай. Я тут останусь. Или лучше поглубже в лес уйду. Нож только возьму.
— Не смей! — у меня сорвался голос. — Даже слышать не хочу. Мы ничего не знаем наверняка. С тобой все будет в порядке.
— Незачем так рисковать. В деревне ведь и другие люди, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб. Это же так очевидно, мам. Ты меня так воспитала. Пожалуйста, уезжай.
— Я не поеду без тебя, — я понимала, что веду себя неразумно. Вот только как мать может бросить своего ребенка? Это было так же немыслимо, как отрезать себе ногу или руку.
Миша принялся собирать вещи, выпавшие из моего рюкзака и упаковывать обратно гвоздодер.
— Ладно, — сказал он вдруг. — Я доеду с тобой до деревни. Прослежу, чтобы ничего не случилось. Но потом уйду от вас подальше! Или…
— Замолчи, — всхлипнула я. — Поехали. Разберемся.
Через несколько часов, вусмерть уставшие, мы оказались в Ромашкино. Там словно ничего не случилось: все те же дома, люди на улице, домашние животные, гогот гусей. И бабушка Нина на пороге своего дома, живая и здоровая. Я снова расплакалась от облегчения.
— Ну-ну, соплей тут развела, — проворчала свекровь. — Слыхали мы про вашу напасть. У нас тут мертвецов не ходит, не переживай.
— Мам, Миша... — я не смогла ничего сказать дальше. Слезы снова покатились.
Миша снял повязку и показал бабушке руку. Нина Павловна поджала губы.
— А ну быстро в дом, оба. Безобразие какое!
— Нет! — отшатнулся Мишка. — Бабуль, ну нельзя так.
— Я те дам, нельзя! — баб Нина извернулась и схватила его за ухо. — Сама решу, от внука мне помирать или от старости. Ну-ка! - и с внезапной силой потащила нас обоих за порог. — Идите в сарай и спускайтесь в подпол, — командным тоном велела она.
Мы вышли через вторую дверь во внутренний двор и прошли к крепкому деревянному сараю. В погреб вел люк и удобная лестница. Миша спустился первым.
— Миш, может, просто свяжем тебя? — предложила я, спускаясь за ним. — Нам ты так не навредишь, а врем выигра… - я осеклась. Мишка взял с полки банку без крышки и пил из нее какую-то вонючую жидкость.
— Мишка, ты что, это же керосин! — ужаснулась я. — Надо желудок тебе промыть… Да перестань ты эту дрянь глотать!
— Теперь у вас не будет выбора, — просипел сын. — Придется меня добить.
— Дурак ты, внучек, — плюнула баб Нина, спускаясь. — Керосин-то разбавленный. Сейчас проблюешься, а потом всю жизнь с ожогом пищевода кашку протертую кушать будешь.
— Какую жизнь! — крикнул сын. — Мы уже слышали про укушенных. С таким живут максимум два дня. А потом мозг отключается, и человек хочет только жрать других. Я так не хочу!
Он замолчал, скривился, и его скрутило судорогой. Мишу стошнило на земляной пол.
— Это еще что? — опешила я, глядя на грязноватые темные комки.
— Миша, — медленно выговорила бабушка Нина. — А ты где керосин взял?
— На полке, — прохрипел сын и согнулся в новом позыве. Круглые комочки казались чем-то знакомым.
— Ты его вместе с жуками что ли глотал? — спросила баба Нина.
Вместо ответа Мишка потерял сознание.
***
Мишку лихорадило несколько дней. Керосин и правда попортил ему пищевод, так что баба Нина кормила его только протертой овсянкой на воде. Зато на третий день его укус, который по нашему опыту должен был загноиться и заплыть ужасной гематомой, начал заживать. Выплюнутые им колорадские жуки были черными и распухшими, будто вытянули его организма весь возможный яд — или что-то другое, что заставляло мертвецов восставать.
Я уже сообщила о нашем открытии в город.
— А ты говорила, дурью маемся! — ворчала потом бабушка Нина. — Руками жука-то надо собирать! Самое верное средство.
Лифт в преисподнюю. Глава 64. Ничтошум
Они шли по тёмной пещере вверх.
Никогда раньше эти «бывшие» не забирались в пещеры. И до момента обнаружения себя втроём в подъезде — не понимали, что они — это Они. Или что Они — это не они.
Не были Они. И вдруг стали.
Для каждого из «первых» вокруг появились не только стены, но и Такие же. Те, кто стали Они. Прекратили быть фоном вокруг, когда есть только ты и что-то сзади, слева, справа... Теперь каждый из этих «бывших» различал какую-то одинаковость в других. Как будто вокруг двигались кривые зеркала.
На границах памяти брезжили непонятные картинки. Сны. Там всё показывалось другим, там были пещеры. По ним ходила еда. И не пыталась убежать.
Наверное, каждый из них видел что-то подобное в своей голове. Поэтому Они и шли дальше.
***
Двигаться больно. Не двигаться смертельно.
Саша залез на перила, опираясь на стену и на плечо Маши. Одну ногу переставил на ручку ближайшей к перилам двери квартиры. Распределил равновесие. Медленно выпрямился. Ухватился руками за края люка. Понял, что не должен свалиться, и взялся за замок.
Шик-шрык — пошатываясь начал выуживать его из узкой петли.
Дымно. Глаза ещё не щиплет, но каждый вдох напоминает о пожаре.
Возня на первых этажах.
«Бывшие» идут.
***
О, еда.
Все Они почуяли — еда может быть и в этой пещере.
Тёплая.
Пахнущая.
Шумная.
Шуметь могло или ничто. Или еда.
Ничто — это когда прибегаешь на шум. А там ничего и не шумит. Или что-то шумит само по себе. Хлопает, катится или шуршит от того, что в то же время холодит щеку… Ничтошум.
Он всегда заканчивается не едой.
А шумящая еда — это еда. Пахнущий шум. Погоня. Карабканье. Выковыривание. Вытаскивание. Крик, скуление, дурной запах. Шум еды всегда заканчивается одним и тем же. Дёргающаяся еда, писк и звуки вроде «господи, господи… я же вам ничего не...».
Шум сегодня — это и шум еды, и ничтошум.
Одновременно.
Слишком много нового для этого дня. Так решил бы, если бы умел делать выводы, сметливый «первый», шедший по пещере вторым.
***
Саше почему-то снова захотелось жить. Зачем и как — не важно. Просто. Наверное, обычная генетика. Эволюционная закладка для размножения вида. Расхотелось умирать, а ради чего жить — непонятно. Может быть, мы никогда и не живем ради чего-то? Даже если вдруг так считаем. Всегда просто живём.
Маша пока ещё держалась. Безымянная гадость неотвратимо прогрызала её ДНК. Спасения не было. Но она не сдавалась.
Сейчас — придерживала Сашу за ноги, чтобы он не рухнул назад.
Вытащил замок. Повертел в руке, не понимая, что с ним делать. Засунул в карман, чтобы не греметь выбрасывая.
Иногда потряхивало. Движения напоминали о побоях. Лицо, кажется, начинало опухать. Или уже, наоборот, заканчивало. Шумело в голове.
«Так вот почему у всяких бойцов без правил и боксёров такие бешеные гонорары. Тут как и в алкоголизме — здоровье нужно».
Тяжелый люк открылся с третьего толчка.
— Фу, блин, — пыль и мелкий сор полетели в лицо. — И как мы туда полезем?
— Ты прыгай. Хватайся. Я ноги твои подтолкнуть попробую. А потом ты мне руку протянешь.
— Прыгать-то мне зачем? Я ж тут навернусь.
— Ну да, ну да, — задумалась. — Тогда хоть как-то вытянись там, ухватись за край.
— Да, ещё вот сюда, наверное, ногой можно упереться, — про едва выпирающий косяк двери в квартиру.
— Ладно. Только не рухни.
Тяжело вздохнул, собираясь с силами.
— А как ты на перила влезешь потом?
— Ну как-нибудь уж заберусь.
— Об дверь тоже пробуй тогда. Этими… ногами.
— Да-да, — ответила как-то растерянно.
***
Сметливый был «первым», который шёл вторым. Самый быстрый из их троицы не уверенно продвигался вперёд. Туповато тыкался в стены, двери, крутился на месте. Иногда что-то бил. А бывало, и просто трясся на месте.
Их подгнившие черепушки с трудом вырабатывали пещерный алгоритм. Теснота. Незнакомое чувство. Они привыкли к свободному пространству. Как когда-то человек, сменивший прерии на земляные жилища ради скота и съедобной травы.
Так и Они неосознанно собирались менять свои привычки. Ради еды. Загнанные в пещеру огнём. И голодом. Воздействие среды.
Последний «бывший» полз по пещере на четвереньках.
Каждый вел себя по-своему.
Странно.
***
Когда ты основательно отпинан, то первое время особо не чувствуешь боли из-за того, что её блокирует адреналин. И прочая синтезированная телом химия. Это помогает выживать. Отбежать от хищника и приложить подорожник к ране. Но если убегать приходится дольше, и прибывают всё новые хищники — алгоритмы глючат. Где-то выделяется что-то лишнее, а то, что нужно, не выделяется. Или как-то так. И ты становишься больным заторможенным человеком.
Таким сейчас казался себе Саша.
— Да прыгай ты уже!
— Да как я прыгну? Перила эти трясутся же.
— Саня, у тебя рожа уже как у пчеловода. Ты скоро разглядеть не сможешь куда прыгать-то.
— Ты своё-то лицо видела? Тебе пораньше меня прилетело! И некуда тут прыгать.
— А что делать?
— Залезать надо.
— Блин, так лезь же. За-ла-зий!
— Надо приноровиться. Если завалюсь сейчас, то уже всё.
— Если ты не полезешь сам, то я тебя сама завалю нафиг!
Обидчиво покосился на Машу.
— Ну! Тормоз!
— А...
Саша выпрямился. Дотронулся пальцами до потолка, превращающегося в квадрат пустоты. Повилял задом словно дряхлая кошка. Легонько, опять же с кошачьей грацией, подпрыгнул, чтобы влететь внутрь чердака. Противно скрипнули советские перила. В прыжке вытянул руку и схватился за внутренний край люка. Повис. Упёрся локтем другой руки, чтобы перестать раскачиваться. Немного подтянулся.
Наступил ногой на уголок двери. Другой на что-то случайно подвернувшееся в воздухе — голову Маши.
— Ну ёлки, блин!
— Ага, — злорадно прохрипел в ответ.
Ещё подтянулся. Покряхтел. Несколькими рывками затащил своё тело на чердак.
Запах горелого здесь сопровождал аромат голубиного помёта и затхлости. Было очень тепло.
***
Сметливому хотелось есть.
Иначе. Не так как раньше. В нём уже давно начало бурлить что-то неизвестное. Горячее. Сообщавшее, что он не такой как вчера. Хотелось много еды. И если обычно мечталось о пахнущей, тёплой и шумной. То сейчас могла сгодиться любая.
«Первый», шедший вторым, остановился и присел, чтобы заглянуть в дергающийся глаз «Того», который лежал на ступеньках.
***
Обернулся. Темно. Чердак как чердак. Какие-то трубы. Косая крыша. Несколько окон. Пыль. Грязь. Дальний конец помещения с трудом различим.
— Ну теперь ты, давай, — прошептал Маше, скривившись от боли побитого тела.
— Да, — вздохнула.
Растерянно поглядела вниз на лестницу. Там уже виднелись вполне понятные тени. Шорканье. Возня. Хрип.
Они шли.
Подбирались.
Но почему-то медленно. Как будто тоже опасались чего-то. Или не понимали, как подниматься по лестницам?
Женщина попробовала забраться на перила как Саша. Но не получалось. Тогда она на них села. Взялась за дверную ручку. Покрутилась на месте, пытаясь безопасно закинуть ногу под себя и встать. Но всё время чего-то не хватало, чтобы довести дело до конца.
— Что ты делаешь? — удивился Саша.
— Просто не хочу свалиться назад.
— Но ты так не залезешь. Делай как я.
— Да не могу я как ты, — зло прошептала. — Меня никто не поддерживает. У меня уже с равновесием плохо.
— И что ты молчала?
— А что я знала что ли? — Саше показалось, что его напарница по спасению готова расплакаться.
Растерялась. И паникует. Сил держаться не хватает.
***
Такой же.
Лежал и дёргал глазом.
Пах едой.
Ещё один Такой же начал поедать Такого же.
Но в самом верху пещеры звала к себе шумом другая еда.
***
«Боже, как я от всего устал. Каждый шаг, движение — это неимоверная какая-то трудность. Всё, что может не получиться, не получается».
— Ладно.
— Что ладно?
— Ладно говорю. Не реви.
— Да ты сам, мать твою, не реви! Где я реву? — посмотрела вниз, где шли «бывшие».
— Да давай ты уже забирайся. Даже отсюда их вижу.
Маша попробовала поставить трясущуюся ногу на перила. Та выбила барабанную дробь по деревяшке. Но не слетела, удержалась.
— Теперь руку на ручку двери, — раздражённым шёпотом сквозь зубы советовал Саша.
Плохо управляемая ладонь легла на ручку. Пальцы сжались. Но ручка поскрипывала от безостановочных подергиваний, с которыми женщина не могла справиться. Её глаза остекленели. Она подняла их на Сашу, ожидая нового совета.
Тот не сразу сообразил, почему Маша смотрит на него и не двигается.
— Правильно. Всё правильно. Теперь попробуй встать двумя ногами на эту перилину. А другой рукой или за неё держись. Или как-то себе помогай.
***
Сметливый откусывал понемногу. Старался. Пережёвывал.
Кости ломило. Казалось, что живот набит настолько, что вот-вот треснет, лопнет, и всё вывалится наружу. Но он всё равно ел. Даже когда остальные Такие же ушли наверх. Туда, где шуршала другая еда.
***
Маша несколько раз попыталась взобраться на перила, но из-за внезапно налетевшей на неё бешеной трясучки ничего не получалось. Один раз её нога съехала вперёд, и женщина чуть не свалилась в лестничный проём. Спасло то, что она держалась за ручку двери.
— Так всё! Назад.
— Что? — подняла голову, на щеках слезы, губы сжаты в белую линию.
— Стоп. Ты свалишься.
Через секунду:
— Маша, что с тобой?
Она ответила ему только вялым движением остекленевших глаз.
Саша оглянулся на чердак. На первый взгляд ничего, что могло бы пригодиться. С шуршанием встал, чтобы рассмотреть получше, что лежит в углу.
— Не уходи... — услышал шёпот снизу.
Остановился.
«А может, и правда? Ну что ей уже будет? Всё равно для неё это конец. Последний день».
Посмотрел на свои руки.
«Да какая теперь разница? Кто меня осудит? Даже никто ничего не скажет. Потому что никто не узнает».
Саша сделал шаг вперёд.
Отстой?...
Посоветуйте книги про зомби апокалипсис
Доброго дня, любителям литературы!
Обращаюсь к вам за советом. Подскажите, что можно почитать из зомби тематики на подобии цикла Круза "Эпоха мертвых"? Желательно что-то из более менее современного.
Интересует, грубо говоря начало конца света и дальнейшее развитие событий.
Шакилова и Тармашева тоже прочитал, но как-то не то.
Буду признателен за наводку
Лифт в преисподнюю. Глава 63. Лёгкость смирения
Когда «Тот» ещё только пытался пробраться в подъезд, а лица некоторых людей были более невредимы, трое «первых» стали наблюдать.
Прибежали на шум. Как и многие другие, что оказались поблизости. А может, и не только на шум. Но и на запах пролитого сока…
Стояли. Смотрели на своего. Программа «бей или жри» пока не запускалась. Отсутствовал объект-раздражитель.
Когда «Тот» нырнул в баррикаду и оказался в подъезде, часть завала высыпалась наружу и не дала двери закрыться. Неживая троица медленно приблизилась ко входу. Огонь, уже облизывающий им пятки, пополз следом.
Мир вокруг изменялся. Он горел. Выглядел иначе даже для «бывших». По-другому пах. Непонятно чем кусал за ноги. Стирал всё привычное в чёрную сажу.
Перезагружался?
***
Мутное в голове.
Минуту назад Саша, погружённый «бывшим» в полумёртвый сон, вспомнил про свою семью.
И очнулся.
Наверное, именно это спасло его и Машу. Но надолго ли? И как можно вот так очнуться, когда тебя вырубили? Что первее: пробуждение или воспоминание? Ответ кажется очевидным в мире неочевидного.
Видимо, они подошли к рубежу. Избитые. Без сил. Потерявшие многое, пусть и не имевшие почти ничего.
За один жестокий час.
Там на улице — это уже история не про людей. Человечков размазывают за несколько минут. И даже быстрее. Но некоторым везёт. Одни проживут чуть дольше. А другие пополнят ряды Нового Царства.
Лицо — хлам. Тело — боль. Сил — ноль.
Прохрипел:
— Я что-то больше так не могу.
Вместо ответа какое-то кряхтение над головой.
Маша, выдохнув после короткой судороги:
— Я тоже теперь жалею, что полезла на улицу. Но, — неожиданно издала свистящий хрип, лёгкие почему-то сбоили, — когда-то это должно было произойти.
Саша повернулся всем корпусом. Не слишком уж хотелось тревожить разбитое лицо напряжением мышц. Взволнованно посмотрел на зачем-то улыбнувшуюся женщину. Её потряхивало. Но она всё ещё была человеком. А он сам, кем стал после всех этих мыслей на её счёт? Да какая разница теперь.
— Час назад всё было в порядке, — вяло пробормотал, испытывая лёгкое инстинктивное недоверие к той, что была перед глазами. Отвернулся. И сам не понял, обвинял ли он кого-то этой фразой или просто так сказал то, что сказал.
— Да.
— Даже не знаю, что делать. Закрыться в квартире?
— И сгореть?
— Ну может и... Какая теперь разница? Для тебя? Для меня?
— Большая. Пока жив, нужно ковыряться, — с авторитетным видом того, кто не пройдёт и сотни метров, буркнула Маша.
— Ковыряться?
— Да, блин. В этой жизни. Пока можешь здесь ковыряться — надо. А тут всё эти долбаные америкосы испоганили. Сначала ипотеки. Потом эти черти! Как хочется пожить!
— А почему ты их всё время...
Снизу. Как будто что-то развалилось. Например, баррикада. По лестнице потянулась лёгкая дымка. Почти незаметная, но потеря видимости — теперь дело нескольких минут.
— Поползли, — глубоко вздохнула и попыталась объяснить дрожь. — Температурит…
— Куда поползли? Ковыряться?
— Ну наверх.
— Наверх? — удивлённо.
И тут Машу осенило:
— Точно, Шурик-дурик. Наверх. А ты соображаешь!
Женщина с трудом встала. И махнула головой, чтобы напарник следовал за ней.
— Ничего не понял, — тем не менее начал подниматься.
— Полезем на самый верх, — ткнула пальцем. — А там и в другой подъезд, может, переберёмся.
— На крышу? Но лестница же снаружи дома.
— На чердак. Дырка в него на пятом.
— Ааааа, — протянул Саша.
— Давай-давай, скорее.
Два ещё живых человека, правда, больше похожих на тех, от кого они спасались, заторопились наверх. «Тот» медленно проводил их одним глазом, а может быть, это была какая-то судорога. Зыркало так и осталось смотреть в ту сторону, куда скрылась его недоеденная добыча. С другой стороны, он всё же смог отведать сока. И спокойно уснуть в не своей норе.
— Там на чердаке… — Маша боролась с одышкой, — какие-то трубы. Отопления или чего-то такого. Дом старый…
— Ага, — согласился Саша только ради того, чтобы женщина не торопилась с продолжением, а могла спокойно вздохнуть. Кажется, говорить на ходу ей было непросто.
— И трубы постоянно прорывало. Или что-то протекало. Случалось, что затапливало всех аж до первого этажа.
— Ну и... — «зачем ты мне это рассказываешь», хотел спросить Саша, но визг снизу его снова перебил.
Встревоженно переглянулись. Но не так, как это сделали бы пару часов назад. Наверное, во многом им стало почти безразлично, что произойдёт дальше. Но всё равно не хотелось умирать вот так. От зубов и ударов нелюдей. Да и от людей тоже. Просто чувствовалась какая-то обречённость. Лёгкость смирения. Куда ни пойди, везде вылезает «бывший» и пытается выбить из тебя последний дух. И кажется, ничего не изменится. План спасения виделся им совсем иначе. Ещё утром они верили, что раздобудут машину. Заберут Сашину семью. Уедут из центра. Пусть всё и не за один день. Маша ещё считала, что его жена и сын будут обузой и затруднят их бегство. Но оказалось всё ещё жестче. Да, жизнь либо скучная, либо слишком интересная. И сейчас их планы накрылись костяным тазом «бывших».
Маша заразилась и избита.
Саша не заразился и избит.
За этот короткий отрезок жизни им набили лица дважды.
Город горит. Марина с Мишей, скорее всего, уже упокоились. Какие тут могут быть планы на спасение? Скучная, холодная и боязливая жизнь превратилась в нескончаемый экшн. И главный герой здесь, кажется, не ты, а кто-то другой. Потому что тебя вот-вот пустят на фарш. В этой истории ты тот, кто погибает одним из первых. И не запомнится зрителям. Разве что только, если потом ты вылезешь в обличье «бывшего» и сожрёшь главного героя. А его-то, видимо, здесь и нет. Вообще. Но что за экшн без героя? Не главного действующего персонажа, а именно героя?
— Это я к тому, — ускорилась Маша, — что чердак должен быть открыт. Потому что они там, можно сказать, ночевали.
— Ремонтники? — спросил и обеспокоенно посмотрел вниз. Там уже как будто мелькали какие-то тени. Видно плохо. Дым заползал всё выше.
— Думаю, правильнее их назвать бухарики. Потому что, сколько они там ни ремонтировали, результат один — вылезают с чердака поддатые, а через пару недель там снова течёт.
Саша шумно ухмыльнулся. И наказал себя за это болью в лице.
— Ага, — Маша выглянула вниз за перила. Но там уже было слишком дымно. — Даже в администрацию на них жаловались.
— И что?
— Ну через полгода узнали, что им пофиг.
— Совсем бояться народа перестали.
— Они и не начинали. Прекрати.
Двое остановились на площадке пятого этажа. В потолке действительно имелся люк.
— Замок, правда, висит... — Саша подпрыгнул и толкнул его рукой. Тот легко свернулся на бок — открыто.
— Я ж говорила, Санчес.
— Ты чего такая бодрая? — спросил, корчась от боли после прыжка.
— Помираю, — с ухмылкой ответила женщина.
«Подозрительно ли её поведение? Не знаю. Здесь теперь всё подозрительно».
— Я-то, наверное, уже всё, Сашка. А вот если ты хочешь прожить подольше, то лучше бы тебе заправить свои батоны энергетиком, чтобы они шевелились пошустрее!
***
«Первые» бросались на баррикаду. Прыгали. Били. Кусали. Постепенно деревяшки и спрессованные в мебель опилки переставали быть чем-то похожим на укрепление. Баррикада разваливалась.
Эта троица выглядела так, будто за последние недели они не бывали под крышей. Грязные. С прилипшей или даже сросшейся с почерневшим телом одеждой. Точнее её обрывками.
Уличные? Уличные «бывшие»? Дворняги Нового Царства?
Вот наконец-то они вошли в подъезд.
Вы не поверите, опять на корейцев зомби напали
У японцев есть манга, а у корейцев — манхва. И если японцы свою мангу уже вовсю экранизируют, то вот корейцы только делают попытки принести комиксы на экран.
А ещё в Корее популярны webtoons. Это когда манга встретилась со смартфоном. Качаете приложение и читаете комиксы где угодно. Те, кто был в Корее, видел — все корейцы, только куда-то сядут, — сразу утыкаются в телефон, — наверняка половина из них читает комиксы.
Сериал «Дом, милый дом» (Sweet home), который только что вышел на Нетфликсе как раз снят по такому комиксу. Получился он странноватый, но забавный.
В большом многоквартирном доме забаррикадировались жильцы. Всё дело в том, что по улицам бродят зомби — так что придётся держать оборону. Правда, некоторые зомбари уже проникли внутрь здания.
Корейцы любят зомби, чего стоит «Королевство» про нежить в средневековой Корее, «Пусаны» и недавний фильм «Выжить». Но корейцы обращаются с зомби по-своему, вносят колорит. Их зомби более дикие и быстрые чем западные, они постоянно корёжатся, словно исполняют какие-то танцы.
Мозги выносит уже с заставки — зомби-апокалипсис начинается струнной музыкой с хором и, если честно, то это одна из лучших заставок, которую я видел у зомби фильмов.
Недавно уже выходил сериал, в котором зомби пытались подружить с музыкой — «Французская революция». Там французский композитор тоже замиксовал оркестр с электроникой, — получилось прикольно. В «Доме, милом доме» к созданию музыки приложил руку корсиканец Алан Тайлер, но, судя по всему, большую часть саундтрека всё же сделал корейский композитор.
Зомби тут по-настоящему жуткие. Они выбрасывают щупальца, настоящие тентакли, у них огромный зубастый рот и дикая улыбка. После того как одному из зомбарей снесли мечом половину головы, он так и стал ходить и орать: «Я ничего не вижу». Есть ещё летающий глаз, огромный зомби-халк, какие-то змеи.
Монстры нарисованы изобретательно, но, к сожалению, плохо. Авторы сериала пытались перерисовывать комиксы, но технических возможностей не хватило. Поэтому половина мертвецов выглядит так, как будто они вышли из игры Half Life, причём не самой свежей. У меня перед глазами есть пример хорошей работы с монстрами — это корейский Goedam («Городские страшилки»), где корейцы экранизировали свои городские легенды.
Зато, в Sweet Home стоит жителям начать драться — как врубается музыка, либо струнная, либо органная, либо, вообще, к-поп или рок и кажется, что смотришь клип. Причём звуковик не стесняется и делает резкие скачки — вот у нас тарабанил орган, а вот уже качает поп. И всё это сопровождается рубиловом конечностей у монстров.
Бутафорской крови режиссёр закупил в избытке, она тут льётся отовсюду, чисто по-комиксовски. Конец света, кажется, наконец-то наступил. Правительство в прямом эфире превращается в зомби, а военные советуют всем выживать кто как может. Бедный Сеул!
В западных сериалах зритель уже привык, что есть герой, который оказывается главным. Именно ему предстоит пройти путь, трансформацию и всех спасти. У корейцев как-то попроще: вот вам группа людей — музыканты, безработные, хипстеры, рокеры, сомнительные личности — будем их потихоньку мочить, а вы ни к кому особо не привыкайте. Всё равно, всем кирдык. Так что, выделить одного героя не получается, а к середине сериала, вообще, можно запутаться, кто есть кто.
Но смотрится всё это неплохо: огромный зелёный обшарпанный дом, с которого открывается красивый вид на город, много лапши, как же прожить без неё корейцу, мастер, который собирает оружие из палок, бродячие монстры — всё это именно комикс. И если относится к этому сериалу несерьёзно, как к шоу, то он даже понравится.
Cataclysm: Dark Days Ahead
Катаклизм: тёмные дни впереди - он же Ката/Ката ДДА.
Данная игра - мой любимый рогалик.
Я не берусь судить насколько он лучше/хуже/сбалансированней чем другие игры жанра.
Но точно могу сказать - ни в одной другой игре я не видел столько свободы.
Геймплейно - рпг с видом сверху, бои в режиме SUPERHOT - то бишь когда ты движешься - движется мир.
А не как скажем в фоллауте 1-2 или 3-их героях где каждый персонаж ходит по очереди.
Ссылки:
Ссылки на скачивание с официального сайта(игра полностью бесплатна)
Проект на ГитХаб(если вдруг хотите поучаствовать в развитии проекта, форкнуть его или написать свою модификацию)
Лор игры(подробно описывает события до начала игры)
К сожалению как и во многих играх жанра - игра имеет высокий порог входа.
Для таких людей я рекомендую ознакомится с :
Краткая история создания игры:
Некий забугорный разработчик наклепал первую версию каты. Она зашла сообществу и проект стали развивать. Сам разраб устроился на работу и не имея времени и желания поддерживать проект выложил его в опен сорс. С тех пор проект развивает сообщество.
Чем хороша Ката?
- можно быть людоедом
- можно напичкать себя КБМ(Компактный Бионический Модуль, а-ля аугментация) и чувствовать себя как герой киберпанк жанра
- можно мутировать и отрастить себе рога/копыта/хвост/когти/кору вместо кожи итд
- смешав первые два пункта можно отыгрывать Тэцуо из Акиры
- можно биться огромным кол-вом рукопашных стилей от каратэ до крав-маги
- тоже самое про оружие ближнего боя - кендо, пенчак-силат и прочие
- можно ездить на машине или мотоцикле
- можно уничтожать практически любую конструкцию и из кусков извлекать материалы
- можно сажать и выращивать еду
- запасы которой пригодятся зимой
- игра пропитана духом Losing is fun
Топ три моих нелепых смертей в Кате
1) Убегал от Ми-Го(привет ГФЛ), спрятался в лаборатории научной. Ми-Го поджидает сверху. Начал обшаривать лабу. Персонаж проголодался, а как назло ни в карманах ни в столовке лабы - ничего. Но зато лаба была по выращиванию клонированных конечностей для замены - начал есть их. Так как персонаж не был людоедом - очень скоро мораль крайне сильно упала и в итоге персонаж то ли застрелился, то ли погиб на какой то очень простой проверке.
2) Нашёл подземный бункер выживальщика в лесу. С консервами, оружием и прочими ништяками. А дело было к зиме. На радостях накидал дров в печку и поджёг, а сам лёг спать - недавно был ранен и нужен был сон, что бы подлечится.
Но то ли плохо кинул дрова, то ли заслонку забыл закрыть.
В общем проснулся от удушья, вокруг ни черта не видно из за дыма, в общем так и помер от отравления углекислым газом.
3) Очень прокачанным персонажем в плане мутаций и КБМ решил первый раз за весь свой опыт игры сесть за руль. Долгое время не мог понять как управлять машиной, а когда понял машина уже набрала под 180км/ч и на этой скорости я закосплеил Пола Уокера об ближайшее дерево на повороте.
Скрины для сравнений тру ASCII графики и тайлов
ASCII - я играю так
А вот варианты разных тайлсетов
Что ж на этом всё - всем рекомендую хотя бы ознакомиться с игрой - в ней просто невероятное кол-во возможностей.
Лифт в преисподнюю. Глава 62. Дурная больнота
«Тот» испачкал всю свою нечеловеческую морду в крови. Он не спеша слизывал сок с тихой теперь еды. Тёплой. Полной сока. И чего-то ещё. И всё это приятно будет пробовать. Кусать. Рвать. Есть. Поедать!
«Тот» всё не мог решиться.
Укусить. Еду. В первый раз.
Что-то внутри пыталось сообщить, что после начала наступит конец. И тёплой, сочной еды не останется.
Нетерпение копилось. Полнилось. Напрягало внутри. Он уже не сводил глаз с места, на которое нацелился.
Смотрел. Смотрел. Смотрел.
А потом вонзил зубы. Не глубоко. Не со всей силы. Только чтобы почувствовать сок.
Надкусил.
***
Сначала ты смят. Растоптан. И выключен.
Потом.
Чужие зубы. Твои скулы. Чик.
Ты как бы включился.
Саша сквозь боль почувствовал боль.
Или даже через дурную больноту. Боли — две. Одна — будто шлепок, размазавший неприятное по голове и телу. Другая — пронзила скулу справа и втиснула плохое в лицо.
Зубы «бывшего» вернули его к боли, а она уже ко всем остальным чувствам.
Тяжелое давит сверху.
Острое в лице.
Мерзкое расплывчатое перед глазами.
Рот наполнен кровью.
Весь мир наполнен кровью!
В голове есть штука, которая обычно объясняет происходящее. Сейчас она что-то бубнит в уголке осознанной темноты, словно пьяная. Поэтому непонятно, как относиться к тому, что есть.
На всякий случай. Лучше, пожалуй, этого бояться. И попытаться убраться подальше.
***
Еда захрипела. Взбрыкнула. Начала вертеться.
Сок забурлил!
Это только добавляло интереса к поеданию. «Тот», сжав пальцы здоровой руки в кулак, несколько раз треснул сокохранилище по голове.
Не помогло. Еда только сильнее крутилась. Тогда неживой, не снимая зубов с лица жертвы, схватил её за волосы и приподнял. Потом с силой потянул вниз, стараясь приложить головой о ступени. Но что-то смягчило удар, хотя еда на какие-то пару секунд и успокоилась.
А затем:
— Ты тут откуда, тварина, взялась?
Вынув зубы из еды, «Тот» как будто с недовольством поднял голову на звук.
Маша опустила на неё желтый металлический тазик.
Бум.
Бывший врезался мордой в Сашу.
Женщина начала заносить таз над собой, чтобы добавить неживому. Но тот изловчился и прыгнул вверх. Толкнул Машу лбом в колено и схватил за ногу. Та едва не упала и отпустила тазик, чтобы схватиться за поручень. Первый раскрыл пасть, чтобы укусить, но таз упал перед самой его мордой. «Тот» злобно ткнулся в металл. Попытался его цапнуть, но только цокнул зубами.
— Саша! — крикнула женщина.
Она увидела. Почти чистое. Вылизанное лицо. Из посиневшего носа текла струйка крови.
Тварь взрыкнула. Маша, крепче схватившись за перила, со всей силы пнула «трупника» через тазик в лицо. Он отклонился назад, и женщина:
— На! — ударила его ступнёй в лоб настолько удачно, что тот опрокинулся на спину.
Снова бросила взгляд на Сашу. Губы страшно разбиты. Шея, одежда, ступени под ним в крови. Глаза приоткрыты и двигаются. Обрадовалась:
— Живой?! — наклонилась, чтобы взять тазик и снова огреть им врага. Но «бывший» будто ждал этого. И ударил её своей нерабочей рукой по голове.
Тазик улетел куда-то вниз. Рассыпая по реальности цветные звёздочки, Маша плюхнулась на зад. Падая, взмахнула рукой и случайно спасла лицо от второго удара «трупника». А потом и от третьего, четвертого, пятого… Полулежала настолько неудобно, что подняться, не подставив нос под кулак, не получалось. А «первый» не останавливался и колотил. Иногда рука неживого соскакивала и ощутимо проходилась по рёбрам слева.
От ударов почти «под дых» не хватало воздуха. Рука, блокирующая удары, начала неметь. Маша запаниковала, что сейчас та просто откажет, и «трупник» доберётся до головы.
Но потом раздался какой-то шум, и «бывший» перестал попадать. Удары становились всё слабее и опустились ниже к бёдрам. Кажется, лицу ничего не угрожало.
Послышалась возня внизу. Маша осторожно выглянула из-за руки.
«Трупник» сполз на пару ступеней, упав на спину. Саша обхватил его за ноги и пытался оттащить брыкающуюся тварь от женщины.
Маша вскочила и накинулась на противника. Удар за ударом втаптывала его голову в ступени. Тот взмахивал руками, пытаясь отбиться, но был наполовину обездвижен.
Саша со стоном перевернулся, тем самым повернув «бывшего» мордой вниз. Так ему стало сложнее защищаться. Но неживой и не собирался сдаваться или умирать. После нескольких Машиных ударов ногой, мужчина прохрипел:
— Прыгай! На голову ему.
Женщина не задумываясь выполнила приказ. Что было мочи подпрыгнув, опустила свой вес на голову твари.
Хрустнуло. Связь конечностей «первого» распалась. Он безвольно затих. Голова неестественно вывернута набок. Глаза медленно двигаются. Руки и ноги даже не дрожат.
— Господи... — пробормотала Маша.
— Сдох?
— Вроде.
— Сними. Помоги. Его…
Женщина развернулась. Саша лежал под «трупником». И видимо, совсем не имел сил, чтобы скинуть с себя его тушу.
С трудом подсунула руки под мерзкую тварь. Напряглась. Перевернула на бок. Саша свободен.
— Ну что ты там?
Мужчина ничего не ответил. Медленно подтянул руки к лицу и стал его ощупывать.
— Ну и морда у тебя, Санёк. Твою ж мать. Как он тут оказался? Почему не позвал?
Откуда-то снизу раздался шум. Загремело. Попадало. Кто-то робко подвыл.
— Что ещё за фигня?! — женщина постаралась просунуть голову сквозь перила, чтобы посмотреть.
Саша вздохнув сказал:
— Если один прорвался, то сейчас и другие попрут.
Лифт в преисподнюю. Глава 61. Сокопускание
Он полз не по своей норе.
Запах сока кричал. Визжал. Выл в голове нотами будущих ощущений.
Нетерпение начало иссякать из-за чувства неотвратимости наслаждения.
Сегодня он отведает сока. Этого не изменить.
Еда снова пела ему.
А он стал петь ей. В ответ.
Особое наслаждение — петь еде, которая уже твоя.
Это делало её запах гуще.
Жирнее.
Он толстым слоем размазывался по норе. И всасывался неживыми ноздрями.
Только желания. Только образы. И везде сок.
Ползти. Карабкаться. Лезть.
Еда наполнит его тишиной.
И сама упокоится.
Подняв голову, «Тот» увидел шуршащий сосуд сока.
Очень свежая.
Сочная.
Еда. Ждала. Его.
«Тот» не выдержал и взвыл, разбрызгав перед собой слюну.
***
Покалеченный «первый» выполз на площадку между этажами.
«Как ты оказался здесь, чёртов полутруп?»
Обгорелый. Грязный. Выглядел не таким уж и опасным. Скорее, отвратительным.
То, что ползает, вряд ли накинется на тебя так же мощно, как то, что ходит и бегает. Но сейчас исключения из правил работают чаще, чем они сами.
Внутри у Саши всё полыхало, гудело, стучало. Но не из-за страха перед настойчиво ползущим к нему «бывшим» человеком.
Мужчина не знал, как будет добираться до своего дома. Но точно знал, что как-то будет. И сейчас скорость была прямо пропорциональна смыслу этого движения. А на лестнице ещё одно препятствие.
И когда неживой завыл... Нет, как будто даже радостно заскулил, вывалив изо рта на пол мерзкую жижу. Саша сразу вышел из ступора.
Да, страх никуда не исчез. Он пропитывал всё тело. Но теперь это работало как-то по-другому.
Не мешало.
Забежал в овощехранилище. Осмотрелся.
«И почему я не живу на военном складе с оружием?»
Схватил деревянную табуретку. Выскочил в подъезд.
«Первый» не терял времени. Полз по ступеням наверх.
Саша присмотрелся к нему. Прислушался к себе.
Не услышал ничего кроме бушующей тревоги. Вспомнил, у него совсем нет времени.
— Фууух.
Занёс над головой табуретку. Начал медленно двигаться навстречу неживому.
«Какие-то неприятные у него глазища. Противные даже по меркам этих отвратительных существ. Нездоровые».
Спустился на пару ступенек. Старался держаться на безопасном расстоянии от твари. Но достаточно близко для нападения. Перехватил поудобнее занесённое над головой орудие:
— Ну прощай...
Он словно выполнил приседание с вытянутыми руками перед собой, пытаясь опустить тёмную от времени сидушку прямо на морду «бывшего». «Тот» резво прикрылся покалеченной лапищей. Видимо, её не жалко. И отвёл удар. Деревяшка стукнулась о металл перил.
Извернувшись, неживой схватился здоровой рукой за ножку табурета. И, дёрнувшись всем телом, попытался вырвать его из рук человека.
Саша от испуга едва не отпустил своё орудие. Всё так же согнутый пополам, завис в непонятной позе на самой грани равновесия. Напрягая все мышцы, старался вырвать из лапы «бывшего» табуретку. Неживой делал то же самое. Ещё и жадно хлюпал челюстями, глядя прямо в глаза жертве.
Мужчина, собравшись с силами, дёрнул на себя и попытался выпрямиться. Но мёртвая хватка «первого» оказалась действительно мёртвой. И Саша не удержался. Из-за неудачного рывка пятки соскочили со стёртых граней ступеней. И он упал на свой зад. Боль от удара на секунду вызвала у него помутнение. Тело как будто онемело и размякло. Нужно несколько секунд, чтобы собраться.
Саша съехал немного вниз, а «бывший» подтянулся вверх. Табуретка между ними. И пока мужчина был в замешательстве, неживой взмахнул покалеченной рукой и ударил его в зубы.
Губы в кровь. В челюсти что-то хрустнуло.
— Ууух, — простонал он, схватившись за больное место рукой, и этим случайно немного прикрыл лицо от второго удара.
Звёздочки. Глаза. Слёзы. Кровь.
А «Тот» и не собирался останавливаться: уничтожал остатки своей руки о лицо Саши.
***
Веселясь звуками. Мял. Свою. Еду.
И забрызгивал невкусным соком изо рта. Зачем? Низачем. Но теперь все поедатели смогут знать, что эта еда:
НЕ. ДЛЯ. ДРУГИХ. ПОЕДАТЕЛЕЙ.
Он мял её в мягкое хрустящее место. Снова и снова быстро давил. Со всей силы. Так он пускал из еды сок. Выжимал.
Его рука уже вся была в этом соке. В следах еды.
А еда удобно распрямилась, зачем-то закрывая мягкое цветное сокопускание.
От этого пускать сок было ещё веселее.
...В один момент что-то изменилось. Такое случалось и раньше. Но «Тот» про это всегда забывал. Вспоминал только тогда, когда видел это снова.
Вокруг стало чуть-чуть темнее. Мимо пролетели странные звуки:
«Не балуйся с едой! Ешь!»
Что-то было в звуках тёплое…
Но затем всё стало чуть-чуть светлее и «Тот» увидел, что цветные следы сока были уже повсюду.
Он остановился. Поднял плохую руку к самому носу. Несколько глубоких вдохов.
Сок. Аромат. Мощь. Экстра.
...«Небеса!» — вылетел нежный растянутый звук из внутренней темноты…
«Тот» тут же забыл про звуковидение. Припал разбитыми потрескавшимися губами к своей руке. Собирая капельки сока.
Он едва сдерживался, чтобы не искусать себя. Но нет, всё же иногда несильно покусывал. И рычал-повизгивал от удовольствия.
Столкнул вниз мешавшее твёрдое, что лежало перед едой. Схватил здоровой рукой вяло шевелящуюся сокоёмкость. С визгливым рыком дёрнул её на себя. Активно двигая плохо работающими ногами, начал медленно заползать на еду. Сантиметр за сантиметром он забирался наверх.
Приятные неровности. Твёрдости. Шелестение.
Оказавшись сверху. Чувствуя её тепло. Дрожь. Снова несколько раз глубоко вдохнул, двигая носом в нескольких сантиметрах от сочной мягкости. Начал собирать губами сок.
Торопиться не нужно. Теперь только наслаждаться аппетитной едой. А потом впасть в тишину.
Игра со смертью
3 сентября
Мы поехали с Валерой на рыбалку. В середине дня я захотел отойти по нужде, но споткнулся и упал. Сильно порезал руку о торчавшую из земли арматуру, еще и вляпавшись этой рукой в какую-то черную слизь. Мне показалось, что эта жижа на земле начала двигаться, поэтому я побежал и сказал об этом Валере. Но когда мы пришли туда вдвоем, никаких следов слизи уже не было. Я показал ему пораненную руку, на которой кроме пореза уже ничего не было. Валера посмеялся надо мной, сказав, что лучше бы мне перебинтовать руку, чем бегать и искать какую-то слизь. Я так и сделал, и мы продолжили рыбачить.
4 сентября
Мне стало нехорошо, поднялась температура. Рука немного распухла. Мы поехали назад в город, где я сразу пошел к врачу. Объяснив ему, что вчера я порезал руку и угодил ей в черную жижу, я получил направление сдать кровь и пошел домой.
5 сентября
Стало полегче, уже не было температуры, да и припухлость на руке прошла. Но я все же пошел и сдал кровь.
6 сентября
Врач сказал, что в крови нет никаких химикатов и связал мое недомогание с перенапряжением. Я обрадовался, что все в порядке и пошел домой.
7 сентября
Начал испытывать сильное желание узнать, как можно больше полезной информации. Стал очень много общаться со всеми и постоянно шутить. Это очень не похоже на замкнутого человека, которым я был. Люди, с которыми я работаю, были очень удивлены этому и спрашивали, что же такого счастливого произошло в моей жизни.
8 сентября
Я обратил внимание, что идеально запоминаю все числа, номера и адреса, едва заметив их. А еще все воспоминания, которые были в моей голове, прояснились до мельчайших деталей. Я вспоминал то, что давным давно забыл или не запомнил вовсе. Я теперь помнил всех своих друзей из колледжа, школы и даже детского сада, их внешность, имена и все, что мы вместе делали.
9 сентября
Сегодня, когда я зашел к начальнику, он разговаривал с кем-то по телефону и не мог решить одну проблему. Решение показалось мне настолько очевидным, что я спросил начальника, не притворяется ли он, что не может справиться. В ответ он сказал, что даст повышение тому, кто сможет решить проблему. Я сразу сказал ему о возможных путях решения, а он, разинув рот, сказал, что точно повысит меня.
Придя домой, меня охватила жажда любопытства и познаний. Хотелось узнать все! Тем более, обладая такой памятью и такой логикой, я мог бы махом овладевать новыми навыками. Спать не хотелось совсем, и я решил потратить ночь на обучение и самосовершенствование...
10 сентября
Утром позвонил начальнику и сказал, чтобы он засунул себе в зад повышение вместе с этой работой, на которую я больше не пойду.
Продолжаю все изучать и получать новые навыки...
11 сентября
Немного потренировавшись с взламыванием баз данных, сайтов и аккаунтов, я создал для поликлиники, в которой сдал кровь, запрос на утилизацию моих и еще некоторых других анализов.
Этим я уничтожил целую сотню образцов крови и все данные о них, объединив их по "левому" признаку для запутывания следов.
Я сделал это, потому что понял причину изменений в моем организме и не допущу, чтобы об этом узнали посторонние люди. Я понял, почему та черная слизь исчезла и почему в анализе крови сначала ничего не нашли. Все это не должно попасть в чужие руки.
Хочу попробовать провести несколько экспериментов...
12 сентября
Информация об анализах еще хранится в бумажном виде в поликлинике.
Исходя из этого, мне пришлось с помощью некоторых манипуляций направить туда внеплановую проверку, в результате которой все карточки людей, анализы которых я уничтожил ранее, будут признаны недействительными и будут перевезены на особый склад. А уже там все это с моей помощью будет утилизировано.
Все данные будут уничтожены раньше, чем кто-либо заподозрит, что проверка была "липой", созданной для устранения информации об анализах моей крови.
Сегодня смог вернуть к жизни мертвую муху, но она вскоре снова умерла. Похоже, скоро я смогу увидеть точную грань между жизнью и смертью, поняв, что именно делает существ живыми...
Часто идет кровь из носа и ушей, а еще беспокоят постоянные головные боли. Надо более тщательно изучить изменения своего организма. Возможно, они могут привести к летальным последствиям...
13 сентября
Прикупил несколько складов и других недвижимостей, оформив сделки между некоторыми организациями. Это оказалось проще, чем я думал. Я сделал так, что представители этих организаций не только знали об этом, но еще и были рады тому, что эти объекты перешли в мои руки.
Работая на одном из складов, дело пошло быстрее. Мне удалось вернуть к жизни мертвую кошку.
Я также проверил состояние своего организма и выяснил, что мне недолго осталось...
Интересно, я смогу воскресить себя самого?
14 сентября
У меня нет времени возиться с животными, поэтому я поменял адреса перевозки трупов, чтобы получить несколько для себя. Нужно попробовать вернуть к жизни человека.
15 сентября
Черт возьми! Обо мне узнали! Слишком много подозрительных действий... Теперь они обязательно придут сюда!
Я, конечно, могу в какой-то мере управлять этой системой, но не в состоянии контролировать все сразу, к тому же мне сейчас совсем не до этого! Я вот-вот умру!
Попробовал вернуть к жизни людей, но они стали просто безмозглыми животными, так что, похоже, это конец...
Видимо, от судьбы не уйдешь, будь ты хоть стократно гениален. Наверное, это к лучшему...
Последний ходячий мертвец упал от нескольких выстрелов в голову.
- Охренеть можно, - сказал полицейский, не опуская пистолет, который он держал в руках. - Это же зомби, твою мать, настоящие зомби!
- Да, - его напарник удивленно озирался по сторонам, держа в руках дневник. - Он же писал, что у него получилось воскресить людей.
Они посмотрели на труп, лежавший лицом вниз, из руки которого они недавно взяли этот дневник.
- Хорошо, что он не смог выжить, - заметил первый полицейский. - Представляешь, что бы было, если б он продолжил в том же духе?
- И не говори...
- Всем стоять! Оружие на землю! - раздался сзади резкий голос. Полицейские обернулись и увидели множество людей в защитных костюмах с противогазами и автоматами, направленными на них. - Руки за голову! Это место взято под карантин! Всех, кто здесь есть, приказано изолировать!
Полицейские бросили пистолеты, и люди в костюмах повели их к выходу. В этот момент лежавший лицом вниз труп, у которого забрали дневник, медленно поднялся на ноги и повернулся. Он посмотрел на всех внимательным взглядом и, увидя полицейских, злобно улыбнулся им.
- Не стрелять! Это тот, которого приказано поместить в особое место! На нем не должно быть ни царапины! - крикнул человек в защитном костюме. Оживший мертвец снова осмотрел всех и медленно пошел к выходу.
- Не делайте этого! - один из полицейских пытался вырваться. - Его надо убить! Что вы творите?!
- Заткнись! - человек в костюме ударил его прикладом автомата.
Мертвец пошел к выходу в сопровождении только что прибывших людей. Его глаза были полны решительности и, казалось, говорили:
"Все идет по плану"
Зачем ты перевернул флаги правого сектора и Украины?
чтобы срача не было:)))
тот же вопрос
не понимаю почему нет именно туалетной бумаги?
перепроизводство. Надо срочно очистить склады.
вскрытие покажет
Забавно.. Правый сектор и Украина..