Мысли моря⁠⁠

Февраль. Под окнами своей квартиры я вижу заснеженную лужайку, что тянется одной широкой линией вдоль дома. На лужайке растут березы. Рядом проходит прогулочная аллея, а возле нее бежит главная автомагистраль города, за которой начинается улица с однотипными пятиэтажками, где большое расстояние между домами обусловлено расположением в сейсмоопасном районе. Слева, в нескольких километрах от моего дома стоит сопка, ее вершину занимают три телевизионные антенны. А если посмотреть прямо, то еще дальше, за сопкой, открывается красивый вид на бухту, чьи воды на линии горизонта как бы с двух сторон сжимаются горной грядой образуя так называемые ворота. Сам город расположен вдоль побережья Мраморной бухты.

Я перевожу взгляд на высокие березы у дома, их свободные от листвы кроны почти касаются моих окон. Живу я на пятом этаже. Вижу черный полиэтиленовый пакет, что запутался в ветвях. Изорванный, выцветший, словно муха в паутине, пакет дрожит издавая характерный шелест. Очевидно он был занесен ветром. Небо затягивает, а за окном у меня развевается брошенный символ потребления.

Вглядываясь в бухту я представляю, как из ее вод поднимается морской полубог. Величественный и грозный, размером с гору, суровым взглядом смотрит он на город. Наши глаза встретились, но лишь на миг, ведь его взор прикован к пакетику. И вот ради шутки полубог наделяет сознанием несчастный сверток. И на только, что возникшую личность проливается каскад чувств. Пакет осознает себя, осознает свое положение и понимает свою неуместность. Он вспоминает как был кучкой полиэтиленовых гранул, в которых заключалась его душа и вновь переживает боль – их плавили в печи, чтобы получить однородную массу. Затем массу давили, охлаждали, наматывали на барабан, делили на куски, наносили логотипы. Пакет был сформирован. А потом были покупки, его наполняли пластиком, стеклом, фольгой, глянцевой пленкой. После, его использовали как мусорный мешок и выбросили на помойку, откуда, освободившись от хлама, подхваченный ветром он угодил в ловушку деревьев. Такова была его жизнь – функциональна, проста и без излишней рефлексии. Теперь же терзаемый осмысленностью пакетик видит дикость своего мира, понимает свою участь и тоскует по тому чего ему не испытать. Вкус авокадо. Рассвет на побережье. Топот детских ножек. Взлет самолета. Радость щенка. Трава у заводи.

Полубог наигрался и печаль свертка ему наскучила. Довольный работой он медленно погружается в темную воду. Волны смыкаются над ним, и морок оставляет пакетик. Зачем великан сделал это? Мы не узнаем. Океан непостижим, море молчаливо, реки холодны, озера пусты. Мы два мира, что сосуществуем бок о бок, но при этом бесконечно далеки друг от друга. Возможно полубог сидит на дне бухты и замышляет новую шутку, возможно он спрашивает себя зачем истребляют его китов, зачем травят химикатами его жилище, зачем тянут провода через его коралловые земли. И возможно он видит в этом ту же шутку и это забавляет его. Кто знает.

Я отлучился от окна, а когда вернулся – пакетик исчез. Отчего-то стало грустно. Может от пасмурного неба или от мрачного вида трех телевизионных антенн, что словно ведьмы из Макбета таятся в тумане и служат тяжелым предзнаменованием. Я подумал о пакетике и его мимолетном осознании жизни и о том как жизнь стала для него трагедией несбыточного. Затем я заварил чай и выкинув из головы бесполезные мысли включил полезный Тик Ток.

Февраль. Под окнами своей квартиры я вижу заснеженную лужайку, что тянется одной широкой линией вдоль дома. На лужайке растут березы. Рядом проходит прогулочная аллея, а возле нее бежит главная автомагистраль города, за которой начинается улица с однотипными пятиэтажками, где большое расстояние между домами обусловлено расположением в сейсмоопасном районе. Слева, в нескольких километрах от моего дома стоит сопка, ее вершину занимают три телевизионные антенны. А если посмотреть прямо, то еще дальше, за сопкой, открывается красивый вид на бухту, чьи воды на линии горизонта как бы с двух сторон сжимаются горной грядой образуя так называемые ворота. Сам город расположен вдоль побережья Мраморной бухты.

Я перевожу взгляд на высокие березы у дома, их свободные от листвы кроны почти касаются моих окон. Живу я на пятом этаже. Вижу черный полиэтиленовый пакет, что запутался в ветвях. Изорванный, выцветший, словно муха в паутине, пакет дрожит издавая характерный шелест. Очевидно он был занесен ветром. Небо затягивает, а за окном у меня развевается брошенный символ потребления.

Вглядываясь в бухту я представляю, как из ее вод поднимается морской полубог. Величественный и грозный, размером с гору, суровым взглядом смотрит он на город. Наши глаза встретились, но лишь на миг, ведь его взор прикован к пакетику. И вот ради шутки полубог наделяет сознанием несчастный сверток. И на только, что возникшую личность проливается каскад чувств. Пакет осознает себя, осознает свое положение и понимает свою неуместность. Он вспоминает как был кучкой полиэтиленовых гранул, в которых заключалась его душа и вновь переживает боль – их плавили в печи, чтобы получить однородную массу. Затем массу давили, охлаждали, наматывали на барабан, делили на куски, наносили логотипы. Пакет был сформирован. А потом были покупки, его наполняли пластиком, стеклом, фольгой, глянцевой пленкой. После, его использовали как мусорный мешок и выбросили на помойку, откуда, освободившись от хлама, подхваченный ветром он угодил в ловушку деревьев. Такова была его жизнь – функциональна, проста и без излишней рефлексии. Теперь же терзаемый осмысленностью пакетик видит дикость своего мира, понимает свою участь и тоскует по тому чего ему не испытать. Вкус авокадо. Рассвет на побережье. Топот детских ножек. Взлет самолета. Радость щенка. Трава у заводи.

Полубог наигрался и печаль свертка ему наскучила. Довольный работой он медленно погружается в темную воду. Волны смыкаются над ним, и морок оставляет пакетик. Зачем великан сделал это? Мы не узнаем. Океан непостижим, море молчаливо, реки холодны, озера пусты. Мы два мира, что сосуществуем бок о бок, но при этом бесконечно далеки друг от друга. Возможно полубог сидит на дне бухты и замышляет новую шутку, возможно он спрашивает себя зачем истребляют его китов, зачем травят химикатами его жилище, зачем тянут провода через его коралловые земли. И возможно он видит в этом ту же шутку и это забавляет его. Кто знает.

Я отлучился от окна, а когда вернулся – пакетик исчез. Отчего-то стало грустно. Может от пасмурного неба или от мрачного вида трех телевизионных антенн, что словно ведьмы из Макбета таятся в тумане и служат тяжелым предзнаменованием. Я подумал о пакетике и его мимолетном осознании жизни и о том как жизнь стала для него трагедией несбыточного. Затем я заварил чай и выкинув из головы бесполезные мысли включил полезный Тик Ток.