Мой личный национальный вопрос
До четырёх лет я жила на белом свете припеваючи, пока не столкнулась с национальным вопросом.
Как-то летним днём я подралась с Витькой из первого подъезда, который обижал Жульку, нашу дворовую собаку. Она скулила и, сроду не знавшая поводка, отказывалась таскаться за Витькой на верёвке по команде "рядом". Витька был здоровее меня, и я бы никогда с ним не связалась, но Жульку было жалко. И мы сцепились, как попало мутузя друг друга, хватаясь за одежду.
В это время Витькина мать заорала со своего балкона на весь двор: "А ну-ка брось ребёнка, бурятка проклятая! Я вот щас спущусь, я вот тебе задам!" Витька тут же заревел, как резаный, а я дунула со всех ног домой. С плачем рассказала бабушке о Жульке, Витьке и том, что меня обозвали плохими словами. Я понятия не имела, кто такая бурятка, и думала, что это то же, что и дура, падла, сволочь, скотина или идиотка. В нашем густонаселённым дворе подобная лексика экзотикой не была.
Баба Таня меня утешила, умыла, завязала бантик на голове и успокоила. Прижав меня к своему мягкому уютному животу, она объяснила, что буряты - это такие специальные люди, живущие далеко от нашего двора в Бурятии, и что я на них совсем не похожа. Просто у них вообще не водятся кудрявые девочки с зелёными глазами. А все девочки у них с чёрными прямыми волосами и узкими чёрными глазами. "Баба, - спросила я, - они страшные?" "Нет,- сказала моя мудрая бабушка, - все девочки у них очень хорошенькие, только просто на русских не похожи."
Пришлось бабушке рассказать мне, что кроме бурятов, на свете ещё живут и русские. Это мы - папа с мамой, Ира, баба Поля, дядя Володя, тётя Надя, маленький Вовка, дядя Стася, тётя Зоя, Игорёшка с Серёжкой и почти все соседи в нашем подъезде. Почти, потому что Маняфовы - татары, Гильманы - евреи, Дидухи - украинцы, Захаренки - белорусы, а Штильмахи - немцы. "Немцы же фашисты?- уже засыпая на бабушкиных руках, спросила я. "Фашисты - это плохие немцы, их у нас тут сроду не бывало, это чужие немцы из другой страны. А наши немцы - это хорошие русские немцы, с нами живут", - сказала бабушка.
На следующий день я вышла во двор с бабушкиным пирожком и удивительными познаниями в национальном вопросе. Интеллигентный красивый Иван Карлович Штильмах был ими сражён наповал, когда я, показывая на него пальцем, своей ораве авторитетно заявила: "Вон видите дядю Ваню? Он - хороший русский немец!"
А настоящих бурятов в нашем многонациональном доме в пять сталинских этажей и в пять подъездов, почему-то не было. Хотя были латыши, грузины и даже марийцы. И чего это Витькиной матери вздумалось меня буряткой обозвать, да ещё и проклятой - не знаю. Дура, наверное. А я была всего-навсего маленькой скуластенькой девочкой, у которой в роду были не только русские. Но об этом я узнала спустя многие годы. И бурятов среди них точно не было. И, понятное дело, это уже совсем другая история.
