Модест Логарский.Ч.2.
Обустройство
В первый же день, ближе к обеду, на вертушке в отряд прилетело начальство — генерал из штаба округа. Походил, посмотрел, приказал все палатки закопать в землю.
Легко сказать — закопать! Выжженная солнцем глинистая, щедро усыпанная камнями земля — что бетон. Ни лом, ни кирка ее не берут. О лопатах и говорить нечего.
После совещания с командирами Рыжик дал распоряжение взрывать землю тротиловыми шашками. На обустройство истратили около полутонны взрывчатки. В том числе разбирали и ребристые трофейные «итальянки» — те самые мины, которыми душманы щедро шпиговали дороги. Взрыв размягчал землю. Затем выгребали ее лопатами…
Крыши палаток и стены внутри них обложили стволами деревьев. Для этого пришлось срубить редкие тополя, которые росли вдоль речных берегов. Но стройматериалов все равно не хватало. В дело шли и добытые в заброшенных кишлаках пригодные для дела деревяшки.
На обустройство ушла неделя. Оборудовали склады, столовую, позиции для боевого дежурства, пекарню. Не забыли и про бани. В завершение установили вокруг лагеря минные заграждения.
Штаб, «секретку» и медпункт разместили в одном из капитальных зданий, предоставленном десантниками.
Десантники такому соседству обрадовались не очень.
— Эх, закончилась наша спокойная жизнь. Вот вы сейчас начнете их караваны «потрошить», а они в ответ станут нас «поливать» из минометов.
Предчувствия их не обманули…
Обстрелы
В марте отряд вошел в состав 15‑й отдельной бригады специального назначения. И практически без раскачки принялся за дело.
А дело было одно — борьба с караванами, уничтожение складов и укрепрайонов. Надлежало перекрыть текущий по тайным горным тропам из-за границы мощный поток оружия, боеприпасов, денег, медикаментов и другой материальной помощи.
Расположение отряда было весьма удачным. Он закрывал выход 98 вьючных караванных маршрутов, которые шли с Парчинарского выступа. Караваны выдвигались из базовых лагерей подготовки и снабжения Тери-Мангал, Ланди-Котал и Пешевар в глубь страны.
Караваны в этом районе ходили практически каждый день. Открыто, особо не таясь. Это была контролируемая моджахедами земля, на которой проводники чувствовали себя вполне вольготно. Советских войск в округе было немного. Боевые действия велись редко. Караванами никто не занимался. Вот душманы и потеряли страх.
Основная тропа пролегала по ущелью Дубанди. Неподалеку от выхода из ущелья у подножия каменной стены находился одноименный кишлак, ставший для душманов перевалочной базой. Здесь они после утомительного горного перехода могли спокойно передохнуть. Затем продолжали путь по равнине.
Машины в караванах встречались редко. В основном грузы доставлялись на лошадях, ишаках и верблюдах. На каждом до 150 кг. Впереди и позади колонны — охрана. Количество которой зависело от размеров колонны. Нередко охрана была обкурена гашишем. Ходили же они быстро. Почти бегом.
Уже потом для «баракинцев» станет очевидна зависимость активности боевых действий от времени года. Зимой в горах стоял лютый, пронизывающий до костей холод. Перевалы были закрыты снегом. Наступал «мертвый сезон». Боевые действия велись вяло, практически сходили на нет.
Весной, с наступлением тепла, перевалы открывались. Груженые караваны вновь начинали свой путь по каменистым тропам. Работы прибавлялось.
Вначале разведчики действовали осторожно. Изучали местность, осваивались, присматривались. Затем их поведение стало более дерзким. С каждым днем разведчики все больше и больше досаждали привыкшим к вольнице душманам. В ответ начались обстрелы. На территорию отряда из-за горы со стороны Бараки-Барака полетели мины и реактивные снаряды. Появились первые раненые. Доставалось и десантникам.
Разведчики церемониться не стали. По приказу подполковника Рыжика в сторону, откуда вели обстрел, открывали огонь батареи Д‑30 и РЗСО «Град». Обстрелы на время затихали. Затем все повторялось по кругу.
Так и жили. Бок о бок. Непримиримыми соседями.
Будни
В Суфле находился разведывательный пункт. Старшим группы был полковник Сергей Кузнецов. Там же дислоцировался батальон афганской армии.
С командиром афганского батальона Юсуфом разведчики быстро нашли общий язык и позже наладили очень хорошие отношения. Нередко от него приходила интересная информация. Не доверяя своим солдатам, он тайком пробирался в отряд.
Для недоверия, надо отметить, поводов было предостаточно. Родственные связи в этой вырванной в одночасье усилиями политиков практически из феодализма страны были очень крепки. Мобилизация в армию проходила насильственно. Не гнушались и облавами. Кого поймали, того в солдаты и забирали. Нередко у загнанных в правительственные войска граждан ближайшие родственники находились в окрестных бандах.
Предупредить единокровных единоверцев о готовящихся кознях неверных для мусульманина дело святое. И они предупреждали… Это в лучшем случае. В худшем — переходили на сторону антиправительственных сил. Порой целыми подразделениями и частями, прихватив с собой и технику, и вооружение, а иногда и советских военных советников. Это был наиболее ценный взнос. Такие случаи были нередкими. Судьба похищенных была мучительна и трагична…
Потому Юсуф лишний раз не афишировал перед подчиненными свою осведомленность и планы, а передавал сведения шурави напрямую, без свидетелей. Нередко, переодевшись в советскую военную форму, афганский офицер вместе со спецназовцами ходил на реализацию разведданных.
Юсуфа Модест Иванович и сегодня вспоминает добрым словом. Но особо он отмечает деятельность офицеров разведывательного пункта. Благодаря им разведчики получали точную информацию о времени появления караванов, маршрутах их движения, конечных точках, количестве машин или верблюдов и численности сопровождения. Предупреждали они и о готовящихся засадах.
К советам Кузнецова всегда прислушивались. Полученная от него информация была наиболее достоверной. Созданная группой агентурная сеть позволяла владеть ситуацией в районе.
На сотрудничество с шурави афганцы шли охотно. Кто-то из идейных соображений. Но таких было немного. Чаще выходили на контакт, чтобы отомстить душманам за гибель близких родственников. Месть на Востоке — дело чести. Один из основополагающих законов их жизнеустройства. Поводов мстить на той войне было в изобилии.
А нередко в основе «дружбы» лежала банальная корысть. Я уже говорила, что война превратилась для местного населения в прибыльный бизнес. Кто-то «стоял на довольствии» у местных банд. Кто-то сделал ставку на шурави. И за определенную плату делились с ними ценными сведениями. Чаще всего оплатой служили продукты питания. Мешки с мукой, крупы, сахар. Иногда платили деньгами.
Кто-то пытался сорвать двойной куш, стараясь угодить и вашим, и нашим. То была опасная игра со смертью. Наверное, она стоила свеч… Хотя кровавые развязки были нередкими.
На основе полученной от группы Кузнецова информации Рыжик вместе с офицерами штаба и командирами подразделений тщательно планировали каждый выход. На рожон не лезли. За цифрами не гнались. Единственным аргументом для проведения операции была гарантия возвращения группы «с войны» в полном составе.
Рыжик прилетел в Афганистан уже зрелым офицером. Среди командиров отрядов оказался самым «старым»: ему было 42 года. В то время как остальные едва достигли 30.
Комбат предпочитал осторожность. Он хорошо знал цену солдатской жизни. Шел только на оправданный, продуманный риск. Скрупулезно взвешивал каждый шаг, досконально просчитывал различные варианты развития ситуации и только после этого давал команду на выход.
Как следствие, за время его командования отряд не потерял ни одного человека.
Ни одного!..
Первый успех
Особо запомнился комбату Рыжику один из первых результативных выходов.
Дело было в марте. От офицеров разведывательного пункта поступила информация о большом караване с оружием и боеприпасами, который следовал из Тереми-Мангала к Дубанди и дальше на Бараки-Барак.
— Они пока на дневке стоят. Отдыхают. Когда продолжат движение — неизвестно, — сказал Кузнецов Рыжику при встрече.
Точное количество охраны и лошадей известно не было. На перехват выдвинулась группа Александра Иванова, усиленная расчетом гранатомета АГС‑17 и двумя пулеметами. Всего 22 разведчика, загруженные до предела боеприпасами.
На место выдвигались на броне. Поколесив по окрестностям и сделав несколько остановок, БМП вернулись на базу. Никто не заметил, как во время одной из коротких остановок разведчики выскользнули из машин и растворились в серых сумерках среди серых камней оврага.
Приняли решение организовать засаду на выходе из ущелья. Вместе с разведчиками отправились и минеры, чтобы заминировать подходы к скрытым позициям на случай, если «духи» ломанут в атаку. Тропу минировать смысла не было. Впереди всегда шла охрана, которая нередко гнала перед собой отару овец. Преждевременные взрывы могли спугнуть погонщиков, и они ушли бы вместе с грузом из ловушки.
Место выбрали удачно. В 150 метрах выше тропы. Оборудовали позиции снайпера. По флангам и центру установили пулеметы и затаились.
Прошли сутки. В штабе все находились в напряжении. Рыжик нервничал. Его волновал вопрос о численности каравана. Точных сведений по-прежнему не было. Неопределенность давила.
А группа молчала. В эфир лишний раз не выходили. Душманы прослушивали частоты шурави.
Наконец ближе к вечеру следующего дня Иванов вышел на связь.
— Вижу около 90 человек… Это охрана… Пропускаю.
Спустя некоторое время Иванов продолжил:
— Пошли лошади… Насчитал больше 100 — и еще идут…
Волнение в штабе усилилось. Было очевидно, что караван значительно крупнее, чем предполагали изначально.
— Саша, затаись. Высылаем броню. Будем брать броней.
— Высылайте. А я их бить начну. Иначе уйдут.
Иванов замолчал. Спустя несколько показавшихся Рыжику бесконечными минут тишину эфира разорвали треск автоматных и пулеметных очередей, уханье гранатомета, разрывы гранат…
Десять боевых машин пехоты на предельной скорости рванули на помощь товарищам. К месту засады они подлетели минут через сорок. Бой уже стих. Вокруг лежали трупы душманов и лошадей. От их крови глинистая земля раскисла и чавкала под ботинками собиравших трофеи разведчиков, прибывших вместе с бронегруппой.
Огонь, который обрушила на душманов группа Иванова, был настолько точен и плотен, что «духи», угодившие в западню, не смогли оказать должного сопротивления. При этом разведчики очень удачно выбрали позиции: все бойцы были целы и невредимы. Ни одного раненого.
Все это время Иванов с группой оставались на склоне горы, прикрывая сверху действия подоспевших товарищей. Это станет для разведчиков неписаным правилом. Война в горах имеет свои законы. Кто выше — тот сильнее, за ним успех.
Они спустились вниз перед самым отходом. Когда угроза опасности сошла на нет.
Потери «духов» были существенными. Около 130 убитых. Трофеев взяли так много, что их с трудом загрузили в десять машин. Заминировав местность, разведчики, изменив маршрут движения, отправились на базу.
Захваченные трофеи сгрузили на плацу отряда. Горы мин различного назначения, выстрелы к РПГ, миномет, несколько пулеметов, немереное количество автоматов… Разведчики торжествовали. Позже один из них напишет в своих воспоминаниях: «Тогда-то и произошел какой-то внутренний щелчок у командиров и бойцов, которые поверили окончательно в то, что мы представляем силу, способную на многое и с которой «духи» должны считаться».
О результатах Рыжик доложил в штаб армии. Ему не поверили. Недоверие обожгло офицера, задело его за живое.
— Тогда приезжайте и посчитайте сами! — в сердцах рыкнул он и бросил трубку с такой силой, что чуть не расколол телефон.
Иванова представили к ордену Красного Знамени. Еще нескольких ребят из группы — к Красной Звезде.
В штабе с наградами не спешили. Документы легли под сукно…
Но, к счастью, не залежались там долго. Спустя несколько дней практически в том же месте группа разгромила еще один караван. Трофеев было чуть меньше, но результаты впечатляли. И снова обошлось без потерь.
На Иванова ушло еще одно представление на Красное Знамя.
Тогда наградным дали ход. Правда, Иванов получил только один орден…
Этому старлею, надо сказать, на операциях везло. Видно, высшие силы взяли лихого, отчаянно смелого, но не рискующего понапрасну офицера под свое покровительство. Его риск был тщательно продуман. Выверен. В небесной канцелярии полюбили его и в качестве презента даровали отменное чутье и удачу.
Смена тактики
Весна и лето 1985 года выдались горячими и результативными. Времени на отдых практически не было. Бывали месяцы, когда до двадцати дней разведчики проводили в засадах и боях. Случались дни, когда отряд уничтожал за сутки по два каравана. Разведчики валились с ног от усталости. Зато результаты впечатляли командование и ошеломляли врагов.
Такой прыти душманы не ожидали. Не ожидали такого поворота событий и их западные покровители. В лагерях подготовки боевиков, расположенных на территории Пакистана, американские советники подвергли тщательному анализу тактику специальных действий отряда. Были сделаны соответствующие выводы. В душманские отряды полетели скорректированные инструкции.
Душманы начали осторожничать. Куда делась былая наглость?! Тактика проводки караванов изменилась. Они стали мельче. Днем теперь практически не появлялись. Старались передвигаться по ночам. Усилили охрану. Стали ходить веером. Разведке маршрута уделяли особое внимание. Внимательно осматривали все близлежащие овраги, заброшенные дувалы, каждый пригодный для засады уголок. Для сопровождения грузов подключали и «духов» из баракинской «зеленки». Стали менять маршруты. Протоптанными тропами старались не пользоваться. Растекались по горам небольшими группами. Для отдыха приспособили еще один небольшой кишлак — Хуши.
Усилили они слежку и за пунктом постоянной дислокации отряда. Любое передвижение разведчиков тотчас фиксировалось цепкими глазами наблюдателей. Как только техника выходила за КПП, тут же на склонах окрестных гор начинали мелькать солнечные блики от зеркал. В небо поднимались кудлатые столбы дыма от сигнальных костров. По каменистым извилистым тропинкам проворно бежали грязные, обутые в старые калоши осведомители.
Разведчики тоже приспосабливались к новым условиям. Все чаще они устанавливали на тропах управляемые осколочные противопехотные мины направленного поражения и неконтактные взрывные устройства «Охота». Правда, эффект от них был не тот. Пока подскочит броня, «духи» успевали затеряться в горах, прихватив с собой и уцелевший груз, и трупы соратников.
Выходы из расположения теперь стали маскировать более тщательно. Вот когда пригодились раздобытые еще в Баграме афганские «бурбухайки» — местные грузовички, щедро украшенные гирляндами, амулетами, отгоняющими злых духов, и прочей яркой национальной мишурой. Благодаря этим видным за версту автомобилям выйти незамеченными было на порядок проще. Наблюдатели фиксировали передвижение боевых машин — но оставляли без внимания этот яркий, привычный глазу транспорт.
Начальство же ждало результат. Давило. Требовало, чтобы группы на тропах сидели чуть ли не постоянно. Рыжик убеждал, что работать надо не на авось — «найдут — не найдут», а реализовывать конкретные разведывательные данные. Это эффективнее, вдобавок гарантия возвращения на порядок выше. Командир не боялся идти, что называется, вразрез с генеральной линией, если это могло подвергнуть опасности подчиненных. За это его и уважали.
Как-то ночью в ущелье группа удачно «забила» караван. К месту засады отправили броню. Но в темноте из-за сложностей рельефа техника подойти не смогла. Надо было ждать утра. В отряде же в это время находился офицер из вышестоящего штаба. В погоне за результатом он стал требовать, чтобы группа незамедлительно, не дожидаясь брони, спустилась и начала досмотр местности.
Подполковник Рыжик как руководитель операции категорически отказался выполнять это указание.
— Сидите на месте до утра, не высовывайтесь, — приказал он группе. — Периодически обстреливайте подступы к себе. Досмотр проведете утром, когда броня подойдет.
Время доказало его правоту. Уцелевшие «духи», опомнившись, перегруппировались, переползли на противоположный склон ущелья и начали щедро поливать огнем место, где находились остатки разбитого каравана, а также вести неприцельный обстрел склона, на котором засели разведчики. Стреляли больше для острастки. Достать наших на хорошо выбранных позициях они не могли.
Перестрелка продолжалась до утра. Когда подошла техника — душманы отошли.
А пойди Рыжик на поводу у начальства, спустись группа для досмотра — их бы перестреляли, как куропаток…
Окончание следует…