Митридат VI Евпатор. Забытый враг Римской Республики. Часть 3 и последняя⁠⁠

В предыдущих сериях:

Митридат VI Евпатор. Забытый враг Римской Республики. Часть 1

Митридат VI Евпатор. Забытый враг Римской Республики. Часть 2

Цена амбиций

Сулла, удалившийся в Рим бить марианцев, оставил за себя Луция Лициния Мурену — одного из ближайших сподвижников, хорошо проявившего себя во время греческой кампании. Как и всякий римский военачальник Мурена был амбициозен, небесталанен и не собирался отсиживаться за спиной патрона. Единственная проблема, что хороший способ отличиться, в лице внешней войны, отсутствует. Парфия, как раз доедавшая державу Селевкидов, была далеко, вблизи потенциальные враги замирены и никто нападать на Республику не торопится. Понтийцы, конечно, все это время тянули с выводом войск из Каппадокии и затягивали выплаты репараций - нарушение договора, но такой себе casus belli. И тут, не прошло и года, как свалилась манна небесная: Понт сам дает повод - собирает армию и флот. Понятно для чего же он это делает - для нападения на римлян. Уверенности в этом добавлял и, сбежавший из Понта из-за политических интриг, Архелай.

Понятно, правда, это было только Мурене. А вот под царственной задницей Митридата пылал трон. Сын Митридата Евпатора, Митридат Младший, объявленный еще в ходе войны царем Колхиды и Боспора, под воздействием местных дворян стал вести курс на большую автономию региона от царства и даже выпускал монеты без упоминания своего сюзерена — Митридата VI. Наложившись на бродившие идеи о независимости и регулярно вспыхивавшие беспорядки, слухи о неверности Митридата Младшего достигли его царственного отца. Царь вызвал сына и “заключил в золотые оковы”. Этот поступок вызвал бурю негодования на другом берегу Черного моря и открытый бунт против Понта. Митридат, считавший своего сына виновным в раздувании недовольства боспорцев и колхов, казнил его и стал собирать армию для замирения мятежных областей. Митридат резонно опасался, что мятеж боспорцев может быть частью куда более масштабного заговора. Убедительность такой версии придавали раскрытые во время войны заговоры и бегство Архелая после заключения мира. Поэтому мятеж следовало подавить максимально быстро и жестко.

Мурена, возблагодаривший богов за подарок, собрал войска и через Каппадокию напал на богатый понтийский город Команы. Митридат отправил к Мурене послов. Ссылаясь на мирный договор они пытались остановить римлян, но римский военачальник рассмеялся им в лица и сказал, что никакого договора он в глаза не видел. И ведь не соврал. Римляне разграбили город и окрестности, не побрезговав даже храмами, и зазимовали в Каппадокии.

Царь, понимая, что войну на два фронта он не вытянет, отправил послов с жалобой на действия Мурены в Рим. Мурена же в это время вновь устроил рейд на территорию Понта. Прибывший к нему посол сообщил, что Сенат желает прекращения войны, так как с Митридатом у Рима мир. Мурена это проигнорировал и пошел снова грабить. Митридат, считая, что Мурена, судя по всему, получил от Сената разрешение на войну, послал часть войск разграбить римские территории. Мурена же узнав о выдвижении понтийцев, тут же бросил грабеж и ринулся на перехват. Оба войска стали лагерем друг на против друга по разным берегам реки Галис, которая разделяла Понт и Каппадокию. Причем, так как обе армии были направлены в грабительский набег, то расположились они на враждебных берегах. Не очень ясно чего выжидал Мурена, зато у Гордия, командовавшего понтийцами, с самого начала была цель просто задержать римлян на месте подольше. Ожидание закончилось, когда подошел Митридат с основной армией, разбил Мурену и заставил того бежать по горным тропам во Фригию.

В отличии от ситуации пятилетней давности, Митридату даже не надо было проявлять чудеса дипломатической эквилибристики, чтобы убедить окружающих в том, что Рим не прав и попутал берега. Греческие города Малой Азии если и не вставали под знамена Митридата, то явно выражали солидарность. После победы у Галиса многие греческие города Каппадокии взбунтовались против римлян, а понтийцы помогли им выгнать гарнизоны оккупантов. Сулла, мягко говоря, расстроился и отправил еще одного посла к Мурене с “добрым отеческим наставлением” и требованием примирить Митридата и царя Каппадокии. В условиях нестабильности в Риме и продолжающейся борьбы с марианцами, Сулле война была выгодна ровно в той же мере, что и понтийцам.

Митридат выразил согласие на примирение и даже выдал свою маленькую дочь за сына Ариобарзана, чем узаконил, для себя, право владеть частью Каппадокии. Разобравшись с Муреной, Митридат отплыл в Боспор и Колхиду для наведения порядка, перед этим отослав послов Рим для заключения теперь уже письменного договора. Разбив мятежников-сепаратистов и, поднявшие голову, скифские племена, Митридат для успокоение знати объявил своего сына Махара царем Боспора. А в это время Ариобарзан, наконец отошедший от свадебных торжеств, обнаружил, что почти вся его страна все еще находится во власти понтийцев. Так как Митридат был за морем, а ответить на вопрос “А когда собственно вы уйдете?” никто больше не мог, то Ариобарзан отправил в Рим послов с просьбой разобраться более умным людям в этой ситуации. Сулла, как самый умный, разобрался и приказал Митридату подчиниться и отдать незаконно удерживаемые территории, иначе Рим не утвердит мирный договор. Митридат, заинтересованный больше в твердом мире, чем в Каппадокии, подчинился и все вернул, но когда его посольство прибыло в Рим для заключения многострадального договора послов не приняли. Луций Корнелий Сулла бессрочный dictator legibus scribundis et rei publicae constituendae - дик­та­тор для напи­са­ния зако­нов и укреп­ле­ния рес­пуб­ли­ки (кто тут сказал Палпатин?) умер, вызвав в Риме знатный бардак: марианцы снова подняли головы, среди сулланев началась борьба за власть, да и сами сулланцы, как выяснилось вскоре, далеко не так едины. В условиях такого разброда и шатания принимать понтийских послов было просто некому.

Митридат резонно посчитал, что Рим не хочет подписывать договор, так как готовится к войне с Понтом и сам начал приготовления к грядущей войне. При этом в качестве своеобразного наказания для своего зятя — Ариобарзана, Митридат подговорил царя Армении Тиграна напасть на Каппадокию. Что тот и сделал, согласно Аппиану захватив в полон 300 000 человек. Митридат же формировал новый антиримский союз, в который вошла не только Армения, но и многие греческие полисы, фракийцы, ахейцы и племена причерноморья, в том числе скифы и сарматы. Что еще более важно, благодаря укрывшимся в Понте многочисленным беглецам от сулланского террора, у Митридата появились союзники из числа римлян, правда на другом конце средиземноморья.

Последнее противостояние Митридата

Римская республика в I веке до н.э. переживала эпохальные перемены, сопровождавшиеся в основном реками крови. То, что казалось еще 50 лет назад невозможным, ускоренными темпами становилось нормой. Квинт Серторий — один из военачальников марианцев, назначенный в почетную ссылку самими же марианцами, как проконсул Ближней Испании, сначала был разбит сулланцами, бежал в Африку, но в 80-м году до н.э. вернулся в Испанию и за 3 года подчинил её себе. Причем не только римскую провинцию, но и многие дикие племена, вошедшие в своеобразную конфедерацию. Серторий понимал, что сил в его распоряжении не хватит для броска на Рим, поэтому он пошел на своеобразный сепаратизм - не отказываясь от претензий на всю Республику, в Испании он создал свои альтернативные римским Сенат и магистратуры - как бы правительство в изгнании, но не совсем. Желая создать крепкую базу в регионе, Серторий первый оценил перспективность романизации варваров - романизированный варвар гораздо охотнее будет платить подати и служить в армии. Не все племена принимали мирно такой подход, но его плюсы для племенных элит довольно скоро стали очевидны, иногда путем насильственного прореживания этих самых элит.

К Серторию стали стекаться, казалось бы, разбитые и задавленные марианцы, мечтавшие, что Испания станет началом их возврата к власти. Именно из таких упертых товарищей Серторий составил Сенат и офицерский корпус (на свою голову, когда военная удача от Сертория отвернется вся эта кодла первым делом его и предаст). Часть сенаторов, оставшихся в Риме, сочувствовали Серторию и марианцам, что вызывало у сулланцев опасения. Пользуясь тем, что Серторий все еще покорял часть испанских племен, Сенат послал против него Гнея Помпея. Будущий триумвир проиграл первую кампанию 76 года, но в 75 реабилитировался и разбил двух военачальников Сертория. Война затягивалась и Серторий, не имевший постоянного притока легионеров, в отличии от своих противников, благосклонно отнесся к пакту с Митридатом. Оба правителя договорились о взаимопомощи - Митридат посылал 40 кораблей, 3000 талантов серебра, а взамен после победы получал Галатию, Пафлагонию, Каппадокию и Вифинию. Кроме того к Митрдату направлялся отряд Марка Мария - наместника Азии от Сертория. Теперь уже Риму приходилось вести войну на два фронта - месть понтийского царя началась.

Благодаря большому количеству римлян в Понте, Митридат начал реформировать армию на римский образец, отказавшись от фаланги в пользу воинов с гладиями и пилумами. При этом римские перебежчики занялись не только переподготовкой армии, но и стали занимать посты советников и командиров. Митридат хорошо усвоил урок предыдущих столкновений с легионерами. Естественно, что все эти преобразования не могли в полной мере воспроизвести римский легион, так как вооружение и экипировка в его боеспособности были не менее важны, чем моральный дух и стоицизм римлян.

Понтийские «легионеры»

Первый удар своей уже Третьей войны с римлянами Митридат в 74 году до н.э. нанес по Вифинии, царь которой Никомед не придумал перед смертью ничего лучше, чем завещать римлянам свое царство. Но старик не учел, что у него были бастарды, на защиту чьих прав и встал Митридат. Консул Аврелий Котта, командовавший армией в Вифинии, не стал дожидаться подмоги из Рима, вывел войска в поле перед Халкедоном и был быстро разбит Митридатом. Бегство армии римлян в сам город вызвало давку и панику, а когда стражники закрыли ворота прямо перед носом толпы, понтийцам просто оставалось сжать урожай из трупов. Чувствуя, что удача на его стороне, Митридат повел свой флот в гавань города и, разорвав блокирующие цепи, уничтожил вражеские корабли и взял город. По уже доброй традиции всех римлян, кого нашли убили, в том числе и бравого консула.

Карта мест битв третьей войны

Теперь задача борьбы с Митридатом ложилась на Лукулла, который с тремя легионами и вспомогательными когортами, общей численность 30 000 человек, направился в Азию. Причем вместе с Лукуллом вновь появился Архелай, обиженный на Митридата так, что аж кушать не мог. У царя Понта же к этому моменту было около 140 тысяч солдат (опять же полного доверия этим цифрам нет). Осознавая несоразмерность сил, Лукулл поставил во главу тактики грамотное позиционирование и логистику. Обе армии должны были встретиться под городом Кизик. Митридат обложил город, чтобы получить удобную гавань для снабжения войск. Лукулл специально выбирал для лагеря такую точку, с которой он бы мог мешать коммуникациям и подвозу припасов противника, но при этом сам бы имел надежное сообщение с тылом. Найдя такую гору, Лукулл попытался взять её штурмом, но так как туда вел всего один путь, который оборонялся понтийцами, то взять сходу гору не получилось. В такой ситуации римлянам грозил скорый разгром.

Луций Лициний Лукулл

Но военная судьба переменчива, а в это время в Испании Помпей громил Сертория и складывалось впечатление, что долго он не протянет. Один из серторианцев — советников Митридата Луций Магий, чувствуя пятой точкой, что поставил не на тех, стал вести переговоры с Лукуллом. Получив гарантии, Магий убедил Митридата, что из достоверных источников ему известно, что два легиона из бывших “фимбрианских” недовольны Лукуллом и хотят перебежать. Пускай эти два легиона займут гору, а потом в неожиданный момент и понтийцы и римляне ударят по Лукуллу, когда он будет уверен в собственной безопасности. Царь Понта с планом согласился, но когда Люций исчез из лагеря, а римляне так и не перешли на сторону Митридата, тот стал что-то подозревать. Заняв удобную и хорошо защищенную от массированного штурма позицию, римляне стали совершать набеги на тыловые коммуникации Митридата. В условиях наступающей зимы, понтийцы стали еще яростнее штурмовать Кизик. Несколько раз город был на грани сдачи, но устоял. Неудачей закончились все штурмы, как с земли, так и с, возведенных на кораблях, осадных башен. В армии Понта начался голод и мор, столь сильный, что царь уже не мог не реагировать и вынужден был начать отступление под постоянными ударами римлян.

Теперь уже отступление понтийцев превратилось в избиение, а та часть, что переправлялась морем еще и была рассеяна штормом и многие погибли. Для замедления преследования Митридат приказал сухопутной армии разбрасывать за собой золото и деньги, не без оснований считая, что римляне будут более озабочены личным обогащением, чем исполнением приказов. Римляне, развивая успех, собрали флот и стали атаковать побережье Понта. Сухопутная же армия вышла к прибрежным понтийским городам Амису, Евпатории (не крымской) и Темисикире (назван в честь амазонок) и осадила их. Митридат же стал собирать новое войско, вызвав помощь из Боспора и Армении, параллельно послав флот во главе с Марком Марием в Италию, для разжигания там войны. Эскадре Мария не суждено было выполнить свою задачу - флот Лукулла перехватил её и потопил. Весь следующий год понтийцы безуспешно пытались связать боями Лукулла.

Хотя Митридат и верил в возможность победы, среди царедворцев царило мрачное настроение. Так посол к скифам Диокл, отправленный с золотыми дарами, отправился не в Крым, а к Лукуллу. Посол в Армению Метродор, таки добрался до цели, но в личной беседе стал отговаривать Тиграна от выполнения союзнического долга. Не отставали и те кто оставался на родине. Ближайший друг и помощник царя Дорилай, женатый на сестре Митридата Ниссе, составлял заговор с целью свержения царя. Заговор был вовремя раскрыт, но часть заговорщиков успела перебежать к римлянам. К Дорилаю, в память о дружбе, было проявлено снисхождение и он был всего лишь заперт в городе Кабиры.

Весной 71 года Лукулл вторгся через горные проходы в центральный регион Понта. Первая разведка конницей закончилась для римлян неудачно, более того, в ходе битвы был захвачен начальник конницы римлян Помпоний. Поражение вынудило Лукулла отступить в горы и встать там лагерем. Так как из-за сложной местности подвоз припасов был возможен только из Каппадокии, Митридат собирался теперь сам перерезать коммуникации римлян и заморить их голодом. План был хорош, надежен как швейцарские часы...ну, вы думаю уже догадались чем все закончилось. Шансы на успех были, но понтийские конники решили почему-то напасть на колонну с припасами не с флангов, когда она вытянется из перевала на открытую местность, а встретить её лицом к лицу в проходе. Римляне не поверили своей удаче и тупости врагов, перестроились в боевой порядок и смели конников, неспособных из-за узости прохода даже реализовать свое численное преимущество. Услышав от выживших о “жутком” разгроме и неостановимой атаке римлян, Митридат, опасавшийся, что теперь Лукулл решится на удар по лагерю - высказал своим советникам опасения, что возможно придется отступить. Советники тут же приказали начать эвакуировать свое имущество, что вызвало затор в воротах лагеря. Воины, слышавшие уже слухи о разгроме конницы и увидевшие поспешную эвакуацию имущества, сложили 2+2 и поняли, что пора тикать. В едином порыве солдаты стали разбирать укрепления и бежать кто-куда. Митридат пытался остановить панику и бегство, но был послан по бабушке и сам бежал с самыми верными воинами в сторону Армении.

Лукулл, узнав о бегстве врага, послал конницу поймать Митридата, но бравые воины далеко не ускакали, увидев брошенный лагерь с кучей добра, которое надо срочно разграбить. Митридат бежал, Лукулл стал замирять всю территорию Понта и думать, как ему побыстрее привести к миру еще и Армению. Прежде чем идти в поход, Лукулл был вынужден наводить порядок и в собственно римских владениях, в главную очередь в сфере финансов. Так для предотвращения возможных восстаний Лукулл ограничивал деятельность ростовщиков - списывались явно невозвратные долги, устанавливались предельные проценты по ссудам и предельные размеры изъятий имущества должника, упорядочивались налоги и сборы. Таким образом Лукулл обеспечивал себе твердый тыл в провинции Азия и ненависть ростовщиков в Риме.

Хотя поводом для вторжения в Армению и стал отказ в выдаче Риму Митридата, первопричина была в излишнем усилении государства Тиграна и столкновении интересов в Сирии. Причем, так как Лукулл не имел полномочий объявлять войну Армении, он объяснял Сенату, что воюет не с Арменией, а в Армении с Митридатом. В 69 году с двумя легионами он перешел Евфрат и двинулся к столице Армении Тигранакерту. Так как путь лежал через земли независимых народов, Лукулл решил не навязывать свою волю им силой, а налаживал отношения для поставки припасов. Получив первые слухи о продвижении римлян, царь Тигран не поверил им и казнил гонца. Когда же значки легионов замаячили на границе, он бросился собирать армию, оставив в качестве заслона всего 2000 конницы. Римляне походя рассеяли этот заслон и осадили столицу. Митридат советовал Тиграну постоянно покусывать римлян, перекрыть подвоз припасов и заморить голодом, но не давать генеральное сражение. Но гордый сын Армении высмеял малодушие немолодого и неудачливого Митридата и приказал готовиться к битве с малочисленным врагом: «Если это послы, то их мно­го, если же вра­ги, то их черес­чур мало». Митридату оставалось только, приложить руку ко лбу и тихо произнести «феерический д*****б [идиот]».

Сражение состоялось прямо у стен столицы. Пока римская конница атаковала фронт неприятеля в стиле ударил-убежал, растягивая фланги тяжелой конницы противника, Лукулл провел образцовый скрытный маневр и привел пехотинцев во фланг противника и нанес туда удар. Смятая армянская конница стала панически отступать, сбивая и рассеивая армянскую пехоту. Наблюдавший за картиной разгрома командующий гарнизоном Тигранкерта Манкей, приказал разоружить греческих наемников, так как боялся, что они переметнутся к римлянам. Наемникам такой поворот событий не понравился, поэтому они, вооружившись палками, разогнали воинов и захватили часть стен, приглашая в город римлян. Римляне не отказались.

Тигран сделал выводы и стал теперь прислушиваться к понтийскому изгнаннику. Оба царя, решили пригласить к своим разборкам парфян, так как те могли перекрыть Лукуллу кислород. Лукулл был не дурак и все понимал, поэтому и сам послал своих представителей в Парфию. Как итог: парфяне заключили союз и с римлянами, и с Понтом и Арменией, после чего стали ждать чем все завершится. Армянский царь стал набирать новую армию, причем Митридат, убедил его, что эпоха фаланги все таки ушла и надо преобразовать и армянские войска на манер римских легионов. Насколько новое армянское войско было похоже на легионы Рима сказать сложно. Тем не менее цари стали действовать согласно плану Митридата по уморению противника, но римские фуражиры, умудрялись раз за разом отбивать вражеские налеты, из-за чего Лукулл чувствовал себя вполне комфортно в части пропитания. Но чем дольше римляне находились в Армении, тем сильнее становилась партизанщина, развернувшаяся против римлян из-за слухов о том, что пришли они исключительно для разграбления храмов и захвата в рабство (что, собственно, было правдиво, но римляне на такое заявление обиделись). Кроме того Лукулл очень ясно понимал, что никаких подкреплений он получить не мог - в Риме и так слишком много недовольных его походом, а войска расквартированные в Понте настолько плотно вошли в хозяйственную деятельность оккупированных территорий, что на любые попытки двинуть их на войну угрожали разойтись по домам. Что еще хуже, легионеры, находящиеся в походе с Лукуллом, выражали респект своим коллегам в тылу, а после нескольких не самых удачных для римлян сражений и вовсе начался бунт, возглавляемый шурином Лукулла. До кровопролития не дошло, но легионеры вынудили начать отступление из Армении для зимовки в более мирном месте.

Когда римляне разместились на зимние квартиры, Митридат набрав 8 тысяч воинов совершил марш-бросок через Каппадокию в Понт, где все еще теплилось сопротивление. Так как зимой обычно никто не воюет Фабий, оставленный Лукуллом наместником, не ожидал возвращения неугомонного царя и терпел поражения, пока натиск понтийцев не остановился из-за ранения Митридата. В это время к Фабию от Лукулла прибыл Валерий Триарий с передовыми отрядами, чтобы сообщить, что основная часть войск уже в пути. Триарий, стремясь закончить дело до прибытия Лукулла и считая, что теперь победа уж точно будет на стороне римлян, провел ночью атаку, помешав осадить крепость Дасады. Напасть Триария заставляли легионеры, опасавшиеся, что свезенное ими в Дасады награбленное добро достанется Митридату или, что еще хуже, воинам Лукулла - не они же награбили-то. Обе армии встретились у местечка Зелы. Эффект неожиданности не дал решительного преимущества римлянам, а когда Митридат лично повел наступление в центре позиций, римляне оказались окружены и многие перебиты. От полного разгрома римлян опять спасло ранение царя Понта. Когда, пришедший в себя, Митридат, узнал, что римлян не преследовали он приказал срочно снарядить погоню, но было уже поздно - италийцы сбежали. Разгром был по-своему феноменален: римляне потеряли около 7000 бойцов, на поле боя погибли 24 трибуна и 150 центурионов - не каждый враг Рима мог таким похвастаться.

Народ Понта, снова поверив в своего царя, стал массово сбрасывать оккупационные порядки римлян и переходить на сторону Митридата. Создавалось ощущение если и не победы, то новой попытки для реванша. Получив второй шанс Митридат стал стремиться сам контролировать и управлять всеми процессами военной подготовки, не делигируя полномочия, если мог сделать что-то сам. Вот только Понт был к тому моменту лишь тенью себя семилетней давности. Некогда богатейшая казна Митридата (большая чем у Рима в тот момент) теперь была почти пуста. Многие крестьянские хозяйства пришли в запустенье, так как их владельцы либо погибли на войне, либо были угнаны в рабство. Если в начале войны Митридат мог выставить в поле по меньшей мере 100 тысяч солдат, то теперь от силы 30 тысяч. Из-за нехватки крестьян начались проблемы со сбором урожая и голод в некоторых регионах державы, а из-за блокады и рейдерства римских флотилий встала и морская торговля с Боспором и Тавридой. Митридату нужно было время для наведения порядка, и казалось, что оно есть.

Когда Лукулл наконец вернулся в Понт, он оказался в незавидной ситуации: войска, уставшие после похода и от затянувшейся кампании, хотели уже получить оплату и вернуться в Италию. Проблем накидывал и далекий Рим: откупщики, ростовщики и ряд Сенаторов обвиняли Лукулла в затягивании войны ради наживы, так как Лукулл забирал доходы с завоеванных земель на содержание армии и, естественно часть экспроприируемого оседала в карманах самого военачальника и его командиров. Постыдное поражение при Зеле политические противники тоже приписывали Лукуллу. Когда в войске вспыхнул бунт и дезертирство, Лукулл ничего не мог с этим поделать. Из-за явной небоеспособности армии единственным выходом стало отступление в Галатию. Сенат, желавший поскорее разрешить проблему Митридата, поддержал закон Манлия по которому для победы над зарвавшимся понтийцем командование над легионами в Азии передавалось победоносному Помпею, причем сразу на 4 года. С учетом, уже имевшихся у Помпея чрезвычайных полномочий для борьбы с пиратами (прямое управление всей прибрежной территорией на 80 км вглубь и всем Средиземным морем) которые никто не отменял, перед римлянами замаячила тень Суллы.

Гней Помпей Великий

Помпей, реализовывать новые полномочия не спешил, методично зачищая одно гнездо пиратов за другим. Наконец разрешив проблему пиратства к середине 67 года, Помпей собрал армию в 45 тысяч человек, впервые за все войны с Митридатом, получив численный перевес над понтийцами. После нескольких стычек, Митридат стал отступать вглубь страны, надеясь, что сможет сорвать подвоз припасов к Помпею и тот будет также страдать от недостатка припасов. Но римская логистика оказалась на высоте и Митридату пришлось принять бой у города Лика на отвесном берегу с обрывом за спиной. Помпей намеревался при свете дня окружить врага, но его командиры, опасавшиеся, что понтийцы сбегут, уговорили Помпея на немедленную лобовую атаку. Атаковать предстояло на незнакомом месте при свете лишь ущербной луны. Единственным преимуществом стало то, что римляне атаковали с луной за спиной из-за чего тени от бойцов мешали понтийцам точно определить положение врага и прицелиться. Приблизившиеся к порядкам понтийцев легионеры начали жестокую рубку. Из-за ожесточенности сражения, часть всадников Понта спешилась и стала помогать передним рядам, как пехотинцы. Но, когда на поле боя появились римские всадники, понтийские конники бросились к лагерю, где оставили своих скакунов. В лагере же, увидев массу бегущих людей посчитали, что сражение проиграно и началась паника и бегство, перекинувшаяся сначала на самих конников, а потом и на передовые отряды. Митридат опять сумел сбежать всего с 3 тысячами солдат - похоже данный скилл был хорошо вкачан у всех лидеров понтийской фракции. Собирая из всех своих заначек деньги, царь стал двигаться в Армению, но там ему намекнули, что не рады. Помпей же отправил Митридату предложение безоговорочной капитуляции, но гордый царь отверг его. Лишившись почти всего своего царства, главного союзника и чувствуя, что под ним горит земля, он стал ускоренно двигаться через Колхиду в Боспор к своему сыну.

Митридат гордо и организованно отступает в Боспор

Помпей, считавший разгром Митридата окончательным, первостепенной задачей стал считать победу над Арменией. В первую очередь он напомнил парфянскому царю Фраату III о союзе с Римом и намекнул, что неплохо бы было, если бы парфянцы напали бы на Армению, в обмен на признание Месопотамии парфянскими землями. Парфяне на такое предложение согласились, тем более, что и римляне обязались снова пойти на Армению. Видя, в таком повороте событий благоприятную возможность, сын царя Армении Тигран Младший (он же внук Митридата, о как), начал мятеж против отца и объявил себя союзником Рима и другом Помпея. Тигран Старший, понявший после первых стычек, что против двух крупных держав ему не выстоять, объявил награду за голову Митридата и отправился в римский лагерь сдаваться. Прибыв в лагерь и грозно зыркнув на своего сына, он снял корону и вручил её Помпею в знак смирения со своей участью. Помпей, не будь дураком, принял Тиграна Старшего как друга себя лично и Сената и народа Рима, принял извинения царя Армении и, предварительно взяв честное царское слово, вернул ему царство, за исключением незаконно присоединенного. Тиграна Младшего в благодарность посадили править в Софене, чего молодой человек не принял, объявил мятеж и отцу, и Помпею, был скоротечно разбит, взят в плен и позже проведен в триумфе в качестве трофея. Вот так.

Так как для окончательной победы Митридата все таки надлежало изловить, Помпей двинулся на север в Колхиду, для чего следовало преодолеть царства Албанию (кавказские албаны никакого отношения к современным албанцам не имеют) и Иберию (а вот тут учеными сломано много копьев, так как прослеживается определенное родство с древними испанскими иберами и современными басками). Оба царства давать проход римлянам не собирались, из-за чего Помпею пришлось последовательно разгромить их. Захваченные богатства, незначительные надо сказать, были отправлены в Рим в качестве дани, а сами царства были объявлены вассальными. Но, войдя в Колхиду и победив оставленного там понтийского наместника, Митридата римляне уже не застали. Требовалось продолжать поход и идти в Боспор, но Албаны и Иберы вассалитет не приняли и снова готовились к войне. Не желая воевать на два фронта в неприветливой глухомани, каковой и являлась Колхида, Помпей принял решение отступить в Армению, мотивировав перед Сенатом “неодолимым препятствием со стороны местных змей”. Митридат был загнан далеко на север и в условиях морской блокады угрозы уже не представлял, а пока он не разгромлен окончательно можно не беспокоиться об окончании полномочий. В то же время из-за краха Армении перед Помпеем открывался отличный шанс присоединить к Республике Сирию и, чем черт не шутит, Аравию, обеспечив тем самым морской путь в Индию.

А неугомонный 67-летний царь не собирался сдаваться — в его голове родился безумный и гениальный план: пройти вдоль черноморского побережья, собрав армию союзников из царских земель и местных племен, в том числе скифов и сарматов, и через северные Балканы и земли кельтов, с которыми царь предусмотрительно наладил дружеские отношения, выйти на Апеннинский полуостров и ударить врага в самое сердце. Посулы разграбления величайшего и богатейшего на тот момент города и личная репутация Митридата должны были убедить всех в возможности такого предприятия. Так как никто никогда такого не делал, то и римлянам в голову бы не пришло, что Митридат может осуществить подобное. Царю Понта уже нечего было терять, пан или пропал, и он уцепился за эту идею всеми силами. Проблема заключалась в том, что принимать максиму “то, что мертво умереть не может” и погибнуть вместе с Митридатом (хотя, учитывая способности оного к выживанию, он то уж точно бы выжил) в этой авантюре хотели далеко не все.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_98972

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_267960839

Личный хештег автора в ВК - #Герасименко@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)