Метеорит и зомби (рассказ) 2 часть
18+ (содержит сцены насилия)
Как обычно, прошу особо не ругать за возможные орфографические и пунктуационные ошибки.
Метеорит и зомби (рассказ) 1 часть ссылка на первую часть
2
Хаггард сделал очередной глоток коньяка.
Пансионат, куда он держал путь, находился на землях, захваченных у шауниийцев – древнего, не слишком многочисленного племени, испокон веков проживавших на этой территории. После того, как шаунийцы были уничтожены, а их земли интегрированы в королевство, началась вялая колонизация. Спешить было не куда, из аборигенов, способных предъявить права на свои территории, кажется, не осталось никого. Зато, на востоке этих земель обнаружили настоящую жемчужину, которая в скором времени, вероятно, станет известна на весь континент - лечебные источники минеральной воды, имевшей поистине чудодейственные свойства. Аборигены в силу своей безграмотности и слаборазвитости даже не подозревали об этом артефакте, находившемся перед самым их носом. Еще одно доказательство того, как верно было забрать эти земли в более подходящие руки, хмыкнул про себя Хаггард.
Нет, ни король, ни даже парламент вовсе не желали такого конца для шаунийцев. Хотя надо заметить и не сильно переживали, по поводу случившегося. В какой-то момент даже обсуждалась вероятность включения этих земель в состав королевства с очень широкими правами автономии. Но в последний момент что-то пошло не так, переговоры сорвались, кто-то кого-то оскорбил, и пошло – поехало. Был вызван верный пес королевства, которому поручили разобраться с этим вопросом. Вот Хаггард и разобрался, как умел.
Он хорошо помнил эти дни. Перед выступлением ему приснился сон, который он позже посчитал вещим. Во сне он увидел, как шаунийцы дают жестокий отпор его хорошо обученной, одной из лучшей на континенте армии. Никто из них не собирался выходить на королевскую пехоту лоб в лоб. Они прятались в нескончаемых широколиственных лесах, устраивая бесконечные вероломные нападения мелкими группами (как, правило, под покровом ночи), причем, иногда с разных сторон; рыли подземные ходы, где могли перемещаться абсолютно незамеченными, а также подолгу отсиживаться в них; создали невероятное количество ловушек, пачками выкашивавших завоевателей, так, что армия таяла прямо на глазах.
После этого сна Хаггард проснулся в холодном поту. Перед его взором какое-то время, словно в каком-то кошмарном калейдоскопе крутились разрозненные сцены из сна.
Стоит отметить, что сражались та тот момент времени следующим образом: воюющие стороны договаривались о месте битвы и времени, а в назначенный час выводили свои армии так сказать в чисто поле. Иногда битва растягивалась за оговоренные пределы, но такое случалось, как правило, если одна из сторон начинала отступать, а другая решала ее преследовать. Хаггард именно так всегда и поступал. Он любил выполнять свою работу сполна.
Да иногда, применялись различные военные хитрости, как, например, раздел своей армии на две части (или реже, большее количество частей – ну то совсем редкое явление), с тем, чтобы, одной из этих частей попытаться обойти противника в тыл, или зайти с боку. Но ни о какой партизанской войне в те времена и слыхом не слыхивали. Во всех учебниках по боевому ремеслу такое понятие стало появляться лишь после Шаунийской Резни.
Понятное дело, Хаггард не придал большого значения этому сну, посчитав, что ему привиделось что-то совершенно безумное. Он тогда решил, что становится чересчур мнительным, дает слабину, поскольку никогда раньше особо не переживал по поводу предстоящих боевых действий. Он покрепче обнял жену, и через пять минут уже спал, оглашая комнату богатырским храпом. А на следующее утро уже и думать забыл про этот дурацкий сон.
Однако вскоре ему пришлось во всех подробностях вспомнить его.
Когда они вошли на земли шауни, их не встретила не то, что целая армия, поначалу они не смогли обнаружить вообще ни единого местного аборигена. Деревни стояли пустые, небольшие домики - заброшенные, никаких припасов, которыми можно было поживиться, оставлено не было. А часто встречаемые пепелища говорили о том, что, то, что не смогли унести или увезти просто сожгли.
Они углубились вглубь лесов. Какое-то время все было тихо. Хаггард испытывал разочарование, поскольку жаждал хорошей битвы, и даже где-то в глубине души немножко наделся на то, что противник окажется как можно более многочисленным и свирепым. К этому времени он не проиграл ни одной битвы, поэтому с годами вообще перестал верить, что такое возможно и вообще ничего не боялся.
А потом началось все это. И оно точь-в-точь повторяло сон Хаггарда: все эти ночные нападения, ловушки в виде ям утыканных шипами, громадных бревен, падающих на солдат откуда-то с деревьев, сотни и сотни капканов, отравленные стрелы, поджоги палаток во время привалов.
К тому моменту, как шокированный Хаггард со своими полковниками разработали план ответных действий, было выведено из строя около трети всего войска. Нападавшие потеряли всего несколько десятков человек, если не считать тела, тех, кого возможно, после очередной атаки, они уносили с собой в лес.
Среди солдат ходили крайне пессимистичные настроения. Появились слухи, о том, что тут замешана черная магия и прочая дребедень. Парочку фантазеров-вредителей, замеченных в распространении этой информации, очень жестко наказали.
По мере того, как войско продвигалось все глубже во вражескую территорию, так что уже скоро должно было выйти к Серому морю, постепенно стали попадаться первые, не заброшенные поселения шаунийцев. Некоторые из них были совсем новыми с наскоро сколоченными маленькими домиками; вероятно, здесь жили люди, в свое время переселившиеся подальше от границ с Королевством. Попадались и старые, можно сказать древние деревни.
Хаггард распорядился обустроить постоянный, хорошо укрепленный лагерь, для которого выбрали живописное место на холме, откуда хорошо просматривались окрестности. Кругом стоял дремучий лес с чащобами и буреломами, загущенный валежником и сухостоем, в котором так лихо скрывались аборигены. Листья к тому времени уже начинали сменять сочные зеленые краски на желто – зеленые цвета осени. Вдалеке на востоке виднелась небольшая бухта, за которой до самого горизонта уходила спокойная морская гладь.
Близлежащую территорию хорошенько зачистили, вырубив все деревья и кустарник. Несколько недель над лесами стол дым от громадных костров, в которых сжигали древесину, которая не пошла на возведение лагеря.
К тому моменту, когда строительство подходило к концу, в лагерь стали свозить мирных жителей из обнаруженных деревень. Как ни странно, ни один из них не сопротивлялся. Молчаливо и безропотно они повиновались солдатам Хаггарда, даже не давая повода выместить на себе накопившуюся злость. Впрочем, часто рассвирепевший солдат, который только и ждал этого повода, преспокойно отыграться на пленниках так и не дождавшись его.
Сами поселения местных жителей разрушали и жгли. К тому моменту, когда прошерстили всю территорию до самого моря, в лагере насчитывалось несколько тысяч пленников – женщины, дети и старики. Все способные воевать мужчины прятались в лесах, продолжая совершать свои дерзкие вылазки. Стоит ли говорить, о том, что их атаки не только не прекратились, а даже наоборот их количество постоянно росло. Но теперь эти атаки с каждым днем становились все безрассудней и отчаяннее - возможно, аборигенов надломило, то, что их семьи оказались в плену и они спешили вызволить их на свободу. В результате этого, а также с появлением у королевских войск приличного защитного сооружения, нападавшие стали нести все большие и больше потери.
А некоторых даже удалось взять живыми. Это были свирепые слово хищники и умевшие лазать по деревьям со скорость обезьян люди. Одежда многих из них за время войны пришла в негодность, и поскольку заметить ее было нечем – более удачливые носили шкуры животных, а кто-то и вовсе ходил полуголый, словно доисторический человек.
Троих из них вскоре отпустили, передав послание для их вождя Хенхора, в котором говорилось, что, если в течение трех дней, вся лесная братия не явится к лагерю и не сложит оружие – всех пленников ждет мучительная смерть.
Как того и ожидал Хаггард, вскоре нападения на лагерь прекратились. Правда, к тому времени уже почти половина солдат его армии была либо ранена, либо убита. А ведь изначально, вторжение в земли шаунийцев рассматривалось как легкая прогулка. Хаггард не сомневался, именно так к мероприятию относились и в королевском дворце и парламенте. Так что, в его груди разрасталась черная злоба. За время своей блестящей карьеры он завел как множество друзей и покровителей среди придворных чинов, так и не меньшее количество врагов. Хаггард не сомневался в своей победе, но трудно будет объяснить в столице, как он умудрился положить стольких людей, сражаясь против полуголый дикарей. Его слава и наследие подвергнется серьезному удару. Это вызовет насмешки, за его спиной начнут сплетничать и шептаться…
Наутро третьего дня из лесов вышли около пяти сотен партизан во главе с Хенхором – уже немолодым человеком, одетым в медвежьи шкуры с горящими глазами, который шел впереди. Люди Хагагрда стояли за частоколом, с взведенными арбалетами, готовые стрелять в случае малейшего неверного движения.
Но аборигены остановились, не доходя до укреплений и стали бросать оружие к своим ногам. На землю полетели копья, луки со стрелами, кинжалы, несколько секир, сумпитаны, попадались и простые дубины. Хенхор швырнул саблю и два бронзовых кинжала, украшенных резными пластинками из панциря черепахи. Один такой кинжал Хаггард потом забрал себе в виде трофея. Избавившись от оружия, вождь надменно сложил руки на груди и окинул своим нечеловеческим пронзительным взором людей за частоколом.
Позже, когда аборигены вошли за ворота лагеря, их построили строем и перерезали глотки. Всем, кроме вождя, которого Хаггард надумал казнить более торжественно, для чего распорядился построить высокий эшафот с виселицей.
На следующий день, когда постройка была готова (несколько человек работали всю ночь), Хенхора вывели из кельи, в которой он сидел, весь закованный в цепях и повели на казнь. Он был спокоен, как и во время сдачи, не пытался вырваться или выкинуть еще какой-нибудь финт. Лишь яростно горящими глазами всматривался в лица врагов, собравшихся посмотреть на предстоящее действо. Возможно, проклинал, а быть может у него всегда, независимо от ситуации был такой взгляд.
(продолжение следует...)