Мемуары Сони Сплюшкиной, глава вторая.Как разговаривать с деревьями и камнями⁠⁠

Мне всегда нравились деревья за их спокойствие, умение слушать и не убегать.

Во дворе прям над той комнатой, где я жила, склонился большой старый абрикос. Он почти прилегал к крыше, на нем было удобно прятаться от всех, а еще петь и плакать. И разговаривать.

Наверное, общество девочек-подружек сказалось бы на моей психике более положительно, но дочки маминых подруг у нас бывали только по праздникам, рядом с нашим частным домом девочки не жили, а гулять самой мне не разрешали никогда. Может, оно и правильно было с точки зрения безопасности, но в долгосрочной перспективе это было не самым эффективным решением.

Абрикос мало говорил, больше слушал и о чем-то задумчиво молчал. Ему было страшно много – аж 30 лет, а то и больше, и он был старше моих родителей, поэтому вызывал восхищение и уважение. И искреннюю любовь. Особенно прекрасен он был весной, и часто цветение совпадало с моим днем рождения, что делало это дерево для меня еще ближе. Сейчас вспомнила, как делала «феечек» из опавших цветов и подставок для свечек для торта. Они очень здорово плыли по водной глади в тазу, подставленном для сбора дождевой воды, и нежные лепестки переливались от ярких волшебных бликов. Да, у меня по ходу всегда был свой мир, разве не прекрасно?

В целом, с деревьями на юге Украины было как-то не очень. Таких, чтоб личностей с характером, так и вовсе наперечет. Но, собранные в сад, рощицу или парк, они моментально создавали свое пространство, и это ощущалось даже не самыми чувствительными людьми.

Всего несколько старых ложных акаций возле столетнего глиняного дома, который работал летом «дачей», создавали ощущение таинственного леса и сказки, давали могучую тень и даже приютили пару папоротников, которые, увы, не цвели (я проверяла). Десяток дубов в центре города держали пространство энергетически мощное и сильное, как друидский храм. Большой яблочный сад, куда осенью после основного сбора яблок пускали всех желающих, менял не только пространство, но как будто даже время и воздух: звенящая чистая сочная тишина, как миг прощания подруг детства перед свадьбой одной из них, волшебство любви и начала новой жизни. А шелковичная посадка имела нрав веселый, немного шаловливый: вроде и деревца невысокие, и идешь вдоль рядов, а тут – бац, и ты уже в соседнем селе. Как, зачем, почему? Шутит шелковица, прикалывается, как умеет.

Если вам очень хочется поговорить с деревьями, начинать лучше со старых, например с дубов. Они любят рассказывать. Если дерево не против, не колется и не отторгает, его можно обнять, закрыть глаза и послушать. Лучше всего это делать осенью, когда основную работу деревья уже сделали, и перед зимним сном просто жаждут пообщаться. Я «слышу» эти истории в виде образов-картинок-эмоций, как будто листаешь книгу сказок, но не можешь прочесть букв, да и образы не совсем понимаешь. Вроде все видно – вот цветная и радостная картинка, а тут даже люди, они светятся яркими красками эмоций, тут тепло и лето, а что там конкретно происходит – уже труднее понять. Наверное, тут нужны тренировки именно в этом направлении, но, как я уже говорила, с деревьями на югах не очень.

Зато камней предостаточно было – и сувенирных самоцветов, и простых кварцев в карьере возле того самого села, где столетний глиняный дом и озорная шелковичная посадка.

Камни я слышала хорошо всегда. Хотя они все с характером, и если вы не сошлись во взглядах – лучше его срочно подарить кому-нибудь, потому что камушки умеют так страшно молчать, как женщина, которая «не обиделась».

У меня есть один нежно любимый кварц размером с кулак, который я нашла сама, гуляя по скалам. Там было много камней, но обычно они не хотели со мной идти, и я их клала на место, даже если они были интересного желтоватого оттенка, или имели крохотные красные бисеринки-вкрапления.

А этот камень сам просился в руки, едва я его взяла – он показал картинку, как по холму чуть выше его лежбища идет человек. Я растерялась и вернула камень назад, и пошла гулять дальше, нюхать чабрец и шевелить ковыль, но чем дальше от камушка я отходила, тем тревожнее становилось. Появился страх, как будто я оставила в небезопасном месте очень ценную вещь, и сейчас кто-то непременно ее заберет, и я потеряю это навсегда! Никакие логические доводы вроде тех, что он там лежал неизвестно сколько и нафиг никому не нужен, меня не успокаивали.

Обратно к оврагу я бежала, и облегченно выдохнула только взял его в руки.

«СНМЛПС», - представился камень.

Так я узнала, что в именах камней нет гласных.

Чуть позже я узнала, что конкретно этот кварц неплохо помогает запоминать сны, содержит в себе свернутое пространство, и любит примитивные шутки.

Как-то собираясь на работу, я захотела взять из шкатулки кулон на шею в качестве оберега, потому что начальница в последнее время вела себя отвратительно, и находиться с нею в одном помещении было физически трудно. Да, в таких случаях предпочтительнее менять работу, что я вскоре и сделала, но тем утром я стала слушать, какой минерал отзовется, и внезапно кварц ожил.

Я удивилась, мол, какой с него оберег, во-первых вообще не его функция, во вторых – размер сильно превышает неприметный кулон. На что камень выдал картинку, которую можно описать как «Для решения вашей проблемы надо взять оберег в руку покрепче, да с размаху ебнуть начальницу по голове». И заржал. Я сначала удивилась (кто хоть раз слушал чужие мысли в голове, не имея соответствующего диагноза, тот меня поймет), потом присоединилась к веселью.

Вот сейчас я вспомнила это все, взяла камушек с подоконника, где он греет бока на солнце, и приложила ко лбу. И снова увидела скалы, речку, и старый клен над мостиком, и белые чайные розы с зелеными лохматыми гусеницами, и мелкие травы, и ломкие акации, и бесконечное степное небо – целый мир, с запахами, звуками и вечным августом.