Лодка
Этот рассказ я написал на волне постов о детских обидах, истории пикабушников вдохновили меня на создание моей собственной истории. Моя первая проба пера. Критика приветствуется.
Субботним утром у Виктора зазвонил телефон. "Кому там не спится" - с явным неудовольствием отметил он про себя, но к телефону все же потянулся. На экране высвечивался номер тетки.
"Тетя Галя, здравствуйте"- пробормотал сонным голосом Виктор и попытался стряхнуть с себя остатки сна.
"Витюня, здравствуй, родной, ну как ты там? Что-то совсем не звонишь, не приезжаешь" - голос тетки звучал, как всегда, молодо и живо, хотя ей было уже далеко за шестьдесят.
"Да как-то заработался, устаю, не обижайтесь, я вас никогда не забываю" - под словом "вас" он скорее имел ввиду только ее, а не их с отцом, но тетя, конечно, об этом не догадывалась.
"Витюнь, ты бы навестил отца, совсем плохой стал. Пьет да спит, болеет, а к врачу не хочет идти".
"А мне какое дело?" - хотел прошипеть в ответ Виктор, но сдержался. Тетка всегда относилась к нему хорошо, и Виктор не хотел ее расстраивать.
"Может, позже? У меня скоро отпуск, вот и приехал бы. А то у меня и так выходных не так много последнее время. Ничего с ним не случится, сам виноват в такой жизни"
"Витюнь, простил бы ты его, отец как-никак. Сколько времени уже прошло, он, наверное, и не помнит ничего. Почти не соображает, выпьет, отключается, да так, что не добудишься. Хоть из пушки стреляй, хоть тряси его. Приезжай, Витюнь, я сама уже не могу, совсем тяжело мне такие поездки даются, давно его не видела, может, и не увижу больше, а ты молодой, проведай старика" - тетя Галя в свое время уехала из деревни и по мере возможности навещала отца, но после травмы ноги поездки прекратились. Ни телефона, ни прочей связи у отца не было, жил почти отшельником, ни с кем не общался, и вести о нем по чайной ложечке доходили до нее от старых знакомых и бывших соседей, которые тоже обходили его дом стороной, ибо ничего приятного в таком соседстве не было.
"Хорошо, тёть Галь, сегодня съезжу" - вздохнул Виктор.
"Вот молодец, Витюша, передавай привет ему от меня. Ну, давай, родной, не забывай, звони" - Виктору показалось, что тетя чмокнула телефон. Он невольно улыбнулся.
Разговор с теткой сменился чередой плохих воспоминаний. Вечно пьяный отец, его перекошенное от злобы лицо, крики, побои. Как они с матерью убегали зимой босиком к тетке, прятались у нее. Как он с топором пришел к тетке, и орал: "Где эта сука?", а тетка, не побоявшись, открыла ему дверь и в пороге успокаивала его, отняв топор, нет тут никого, дескать, иди, ложись спать, завтра вместе поищем. Виктор мечтал поскорее повзрослеть и убежать из отцовского дома, что он и сделал сразу после армии, уехал из деревни в областной центр, быстро нашел там работу, жилье, поступил на заочку, в общем, как-то устроил свою жизнь. Единственное, чего не мог себе простить Виктор, так это то, что оставил мать наедине с полубезумным алкашом. Предлагал ей переехать к нему, да мать сама не хотела, защищала всегда отца, говорила: "Жизнь тяжелая была у него, Витюша, не суди его, мой крест, вот и буду его нести". А однажды спокойную жизнь Виктора прервал звонок от тетки: "Витюня, ты только не волнуйся" - голос тети дрожал, говорила она сбивчиво, часто всхлипывая - "Мама твоя умерла". Виктор сорвался, приехал в деревню. Тетка уклонялась от тяжелого разговора, но соседи рассказали, что мать повесилась. Отец, надравшись, спал за столом, изредка матерясь сквозь сон, а Виктор сидел в углу комнаты и беззвучно плакал, думая о том, как его мать, тихая и робкая женщина, доведенная до крайности отцом, решилась на такой отчаянный шаг, последний в ее жизни.
С тех пор отца Виктор не видел и знал о его жизни лишь из телефонных разговоров с теткой, да и не шибко ему интересно было слушать о нем.
Виктор сел в машину и настроился на долгий путь. Дорога занимала несколько часов, и Виктор старался гнать от себя плохие мысли, пробовал слушать музыку, потом аудиокнигу, но никак не мог сосредоточиться на ней, воспоминания снова и снова лезли в голову. Свой дом по приезду он нашел сразу, хоть и не был здесь уже очень давно. Выйдя из машины, он осмотрелся, и его взгляд упал на старую лодку отца. Дом, где они жили, располагался на берегу небольшого озерца, и единственным занятием, которое отец любил помимо пьянок, была рыбалка. В те редкие дни, что отец был трезв, он выбирался с удочкой на этой лодчонке на озеро, пропадал там на весь день, а Витя наслаждался долгожданным спокойствием.
Виктору захотелось изрубить эту лодку топором. Если бы топор попался на глаза, то Виктор так бы и сделал, но вместо этого память Вити острым ножом резало еще одно воспоминание. Еще мелким, Витя принес домой щенка. То ли отдал кто-то, то ли нашел, Витя уже и не помнил, но в щенке этом Витя души не чаял. Щенок был смешным и добрым, забавно тявкал и бегал по дому, спотыкаясь и падая. Витя окрестил его Тошей, научил его подавать лапу и с восторгом демонстрировал это домашним. Лицо матери, обычно хмурое и усталое, в такие моменты светлело и озарялось улыбкой, а отец что-то бурчал под нос вперемешку с матом, собаку он игнорировал, но хоть не выгонял. Пока не случилось страшное.
В очередной раз, проснувшись с сильнейшим похмельем, отец пребывал в плохом настроении. "Мать, есть там что похмелиться?" - промычал он, но матери дома не было, она ушла в магазин, а Витя играл с уже подросшим щенком в своей комнате. Услышав крик отца, он напрягся и взял Тошу на руки. "Ты че, сука, оглохла?" - отец попытался встать с дивана, но неловко плюхнулся обратно. "Малец, слышь, малец, иди сюда" - снова заорал он. Витя сжался в комочек, все сильнее прижимая к себе щенка. Идти ему не хотелось, хотелось исчезнуть вместе с Тошей и оказаться в другом месте, подальше от отца. "Да вы че, суки, совсем охренели?" - отец нашел в себе силы подняться с дивана и, шатаясь, пошел искать мать. Не найдя ее, он отправился в комнату Вити. "Слышь, малец, совсем страх потерял? Я что, к стенке обращаюсь? Иди сюда, пока дурь из тебя не выбил" - брызгая слюной, орал он, приближаясь к Вите. Тот закрыл глаза от страха, видя тянущуюся к нему руку, и тут случилось то, что Витя совсем не ожидал. Тоша зарычал и тяпнул отца за руку.
Укус вряд ли был сильным в силу возраста собаки, но отец будто протрезвел, в его глазах промелькнула какая-то лютая злоба, он схватил Тошу за ошейник и потащил на улицу. "Папа, не надо, пусти Тошу, он больше не будет" - Витя бежал за отцом, плакал, кричал, умолял. На крики пришли соседи, один из них, испугавшись за Витю, держал его и не давал приближаться к отцу. С отцом же никто связываться не захотел. Тот притащил скулящего Тошу к пристани, посадил в мешок и, туго завязав его, кинул в лодку. "Сучий сын, сейчас поплаваешь у меня" - с этими словами отец взял вёсла и стал грести от берега. Делал он это размеренно и чинно, будто снова отправился на рыбалку. Вите резал слух этот противный, повторяющийся скрип вёсел, и с каждым скрипом он осознавал, что Тоша все дальше и дальше от него, но до последнего еще надеялся, что отец хочет всего лишь попугать его, и Тоша вернется, и все будет по-прежнему. Плача, Витя решил, что займется дрессировкой Тоши, чтобы он не кусал никого без команды, и отец не будет больше злиться на собаку.
Мать, тем временем вернувшись с магазина, подбежала к Вите и, выдернув его из рук соседа, стала расспрашивать, срываясь на крик от волнения: "Витюша, родненький, что случилось?", но Витя лишь вздрагивал и задыхался от слез, показывая рукой на озеро, не в силах произнести даже пары слов. Сосед сухо сказал: "Собаку отец повез на озеро". Мать как будто сразу все поняла, может она и ожидала чего-то подобного от отца, больше она ничего не сказала, лишь крепче обняла Витю. Она тоже заплакала, от жалости к Вите, к Тоше и, скорей всего, к себе.
Вскоре вернулся и отец, мешка при нем не было, Витин мир окончательно рухнул в этот момент. "Уплыла твоя псина, малец" - криво усмехнувшись, отец пошел в дом и стал шариться по кухне в поисках выпивки.
Собаки у Вити больше не было. Даже живя отдельно, он не решился заводить питомца, подсознательно боясь потерять друга снова.
Снова мысленно пережив тот день, Виктор перешагнул порог дома. В нос ударил запах алкоголя, прокисшей еды и старых вещей. Отца он застал на кухне. Тот сидел за столом, держа трясущейся рукой стакан. Подслеповато щурясь, отец уставился на Виктора и через некоторое время выдал: "Ты, что ли, малец? " Это слово Виктор ненавидел. Отец никогда не называл его по имени. Слово "малец" стойко ассоциировалось у него с отцом, и, слыша его, Виктор поневоле снова оказывался в своем невеселом детстве.
"А я тут мамку твою вспоминаю. Та еще сука была, водку от меня прятала, вечно скулила, дура, мало я ее уму-разуму учил" - ухмыльнувшись, отец показал Виктору кулак - "Сбежала в итоге, бросила меня". "Она повесилась" - хрипло сказал Виктор. Он еле сдерживался, чтобы не набросится на отца с кулаками, но остался на своем месте. На глаза навернулись слезы. "А если и так, что мне с того?" - увидев слезы на лице Виктора, отец осклабился еще больше - "Что, малец, поплакать решил? Сколько вас помню, только и делали с мамкой, что ревели в два голоса" - "А собаку ты тоже не помнишь? Мою собаку, которую ты убил" - голос Виктора стал еще более хриплым и тихим. Отец задумался, копошась в остатках памяти, вдруг улыбнулся: "А, псину твою? Помню, как же. В мешок посадил да плавать отправил. Побултыхалась немного, да и на дно пошла. Псину ему жалко, скажи спасибо, что вас с мамкой не утопил, а надо было, хоть нытья вашего не слышал бы". Виктор повернулся и пошел к машине. "Давай, вали" - услышал он в след.
Виктор сел в машину, рука автоматически потянулась к замку зажигания, но на полпути замерла. В голове гудело, мысли путались, руки немного тряслись. Нет, домой в таком состоянии не поедет, надо успокоиться. Совершенно опустошенный, Виктор уснул прямо в машине. Ему снился сон, где он маленький, мама еще молодая, а Тоша живой и жизнерадостный. Мама суетится по дому, Витя играет со щенком, заливаясь задорным смехом: "Мама, смотри, Тоша лапу подает!". Мама смеется вместе с Витей, она наклоняется к щенку и чешет ему за ухом. Вдруг маленький Витя почувствовал присутствие чего-то очень темного и злого в комнате. В проеме двери появилась размытая тень и стала приближаться к Тоше. Витя пытался защитить друга, но его будто парализовало. Тень схватила Тошу и поволокла к выходу из дома. Щенок жалобно завизжал, заскулил, и Виктор проснулся. Он был готов поклясться, что слышал визг собаки наяву. Но вокруг стояла почти мертвая тишина. На глаза Виктору снова попалась проклятая лодка, которая уже неотрывно была связана с отцом. Руки сами сжались в кулаки.
Отец, как обычно вырубившись мертвецким сном и проспав всю ночь, под утро стал ворочаться оттого, что лежал он на какой-то неровной и неудобной поверхности, но особо не удивился, он часто засыпал и просыпался в самых необычных местах. Голова дико раскалывалась, но еще больше его выводил из себя странный повторяющийся звук, ровный, размеренный, но мерзкий и раздражающий, сквозь сон он никак не мог понять природу этого шума, хотя звук и казался ему знакомым. Он открыл глаза и увидел, что накрыт какой-то тканью. Машинально он попытался сбросить с себя тряпку, но с ужасом осознал, что связан. Ему удалось переместить связанные руки к голове и потрогать ткань, которая оказалась надетым на его голову мешком. В голове моментально прояснилось, несмотря на похмелье. Вспомнил он и приезд Виктора. "Малец, ты, что ли шуткуешь? Прекращай!" - кричал он, но ему никто не отвечал. В этот самый момент он, наконец, понял, что за надоедливый звук вгрызался ему в голову. Это был шум вёсел.