Квартирное (набросок)
-я - твоё дитя! ты дал мне тело!
я с ужасом открываю глаза и дико озираюсь. истово пытаюсь вспомнить, наяву или во сне тест дал отрицательный результат. вроде бы наяву. чуть подрагивающими руками хватаю телефон, нахожу в списке контактов единственное незавуалированное имя, вызываю.
трубка перешёптывается с ночью отсутствием гудков и каким-то шумом.
в приближении иррациональной паники включаю свет и пытаюсь разглядеть, что вообще отображает экран. может, просто нет сигнала, может, симка накрылась желтым тазом, может телефон сел. а вдруг я вообще спросонок схватился за что-то другое.
тускло, лампа заряжается слишком долго, приходится щурить глаза в попытке разглядеть сигнал. всё в порядке. симка на месте, почти все кружки заполнены. снова пытаюсь дозвониться. трубка молчит. только обессиленно опустив телефон, понимаю, что помехи раздаются не снаружи черепной коробки, а внутри.
снаружи по стенам словно бы раздаётся стук. мысленно сплёвываю и сам барабаню по дереву. между мной и внешним миром - балкон, я зимний салют-то едва-едва слышал. какие могут быть стуки. как какие. ритмичные, причем меняющие скорость подачи сигнала. жаль, что не учил азбуку морзе. или слава богу.
встаю, потому что нельзя просто так лежать, когда тебе не пятнадцать. поправляю рубашку, в которой задремал, выхожу в коридор. пол подозрительно холодный. из темноты медленно надвигаются страхи детства. длинные, серые крючкообразные пальцы задерживаются на косяке кухонной двери, словно раздумывают, уползти в темноту, маня меня, обреченного на этот поход, или вытянуть гостя ко мне.
в тишине открытого шкафа с распахнутой ещё днем дверцей едва заметно, плавно покачивается что-то, завёрнутое в пальто. серое, колючее, прячущее светящиеся чёрными огоньками глаза, за воротником. потому что не бывает у мирно висящего пальто сведенного ворота.
в спину упирается дверца платяного шкафа. единственная надежная опора. мне кажется, ни одно физическое тело не может пройти сквозь подобную преграду бесследно. а нематериальное меня сейчас занимает куда меньше.
шум в ушах не усиливается и не стихает, он словно становится фоном, на который накладываются все остальные звуки: осторожное постукивание по окнам, застенчивый скрип вешалки, моё прерывистое дыхание и сопение из ванной.
ванная.
мне уже никуда не хочется идти. замерев на своем безопасном клочке, я прекрасно осознаю, что любое последующее движение станет для них сигналом. в горле что-то ведёт наждаком, сердце поддакивает бою в ушах. мне остаётся переминаться с ноги на ногу.
на уровне затылка раздаётся щелчок.вставшие на загривке волосы осторожно трогает поток воздуха. кажется, я выбиваю плечом дверь. мне плевать, сколько придется переплатить за остаток ночи со светом. но сон всё же находит меня, привалившегося к спинке дивана, с резиновой дубинкой в руках.
не знаю, почему меня не сожрали, не утащили, не подменили. хотя насчет последнего не уверен. иногда мне кажется, что отражение в зеркале как-то осуждающе качает головой, глядя на меня.
