Культ пяти теней (рабочее название)⁠⁠

Продолжение главы. Если вы не читали первую часть, то настоятельно рекомендую первоначально ознакомиться с ней, перейдя по ссылке: http://pikabu.ru/story/kult_pyati_teney_rabochee_nazvanie_43...

Глава первая (продолжение).

Вооруженный незнакомец скрылся внутри таверны и серорясочник остановился. Его цель теперь находилась в здании, вряд ли она куда-нибудь оттуда денется без его ведома. Приглядевшись к вывеске, поскрипывающей над входом, серый брат, как будто бы, недовольно вздохнул. Покачав головой он неспешно зашел в темный переулок по соседству и вновь снял с себя свой плащ. Очередное перевоплощение заняло у него чуть больше времени, чем предыдущее. Он снова вывернул плащ, превращая его в лохмотья нищего, а затем, не торопясь, начал аккуратно отцеплять с них кусочки и ленты ткани. Очень скоро лохмотья опять превратились в плащ, только уже не в серый, а в обыкновенный, походный, темно-коричневого цвета. По всей его длине были расположены крошечные металлически крючки, впрочем, абсолютно незаметные среди ворсинок ткани.

Закончив со своим одеянием, серорясочник накинул его на плечи и откинул капюшон. Под лунным светом стало видно продолговатое лицо, обрамленное короткими черными волосами, с тщательно подстриженной бородой, скрывавшей всю нижнюю челюсть. Высокий лоб плавно переходил в узкую переносицу, под густыми бровями блестели глубоко посаженные карие глаза. Такое лицо могло принадлежать как дворянину средней руки, так и какому-нибудь богатому ремесленнику из среднего города. Серому брату ни к чему был переполох, который мог возникнуть в таверне, наведайся он туда в серой рясе. А так на него вряд ли обратят внимание.

Ночь в этот день выдалась не самая теплая, хотя на дворе стояла середина лета, но, внутри таверны было душно. Стрелка часов не так давно перевалила за полночь и потому почти все столы были заняты. Продолговатая зала была освещена множеством масляных светильников, развешанных на стенах и потолке. В дальней от входа части комнаты располагалась стойка, за которой трактирщик принимал новых клиентов, слева от нее виднелась дверь на кухню, занавешенная длинными обрезками ткани, чтобы не мешали ходить, но и внутрь никто особо не заглядывал. А справа от стойки, за дощатой перегородкой на второй этаж поднималась неширокая лестница – пройти в ряд двум мужчинам, не стукаясь локтями. Из кухни доносились запахи жареного мяса и выпечки, в то время, как хозяин таверны, крепко сбитый, чуть полноватый седой мужик, расхаживал от стола к столу, расспрашивая, все ли нравится его гостям, не желают ли они добавки, или еще одну кружечку пива.

Серый брат отворил тяжелую, укрепленную двумя полосами стали дверь, и вошел внутрь таверны. Никто из сидевших за столом даже не повернулся в его сторону, только трактирщик, как и положено хорошему хозяину, обратил свой взор на нового гостя. Лицо старика сразу же изменилось так, как меняются лица людей, когда они видят своего доброго друга. Улыбаясь из-под седых усов, хозяин таверны прямиком направился к вошедшему.

- Лариус! – воскликнул он, подойдя ближе и приобняв серого брата. – Давно же ты не заходил к старому Берну!

На лице Лариуса промелькнула тень улыбки, которая, впрочем, тут же исчезла.

- Здравствуй Берн. Надеюсь, мое присутствие не отпугнет от твоего заведения лишних гостей.

Трактирщик только замахал руками.

- Не говори ерунды. Ты мог бы заявиться сюда хоть в своей серой рясе и распугать всех клиентов, и тогда бы я не стал на тебя сердиться. – произнося слова «серая ряса» Берн все-таки понизил голос, так, чтобы его не услышал никто, кроме серого брата. – Что привело тебя ко мне сегодня?

Лариус нахмурился и кивнул в сторону стойки, предлагая отойти подальше от шумных столов. Трактирщик, проходя мимо кухонной двери, бросил туда пару коротких фраз, и уже через минуту на стойке оказались две холодные кружки пива и круглое блюдо со всевозможными закусками. Серорясочник покачал было головой, но потом, все же, взял кружку и отхлебнул немного доброго напитка. Пиво было отменным, вряд ли такое подавали каждому пришедшему. Наверняка хранилось в подвале, в укромном закутке, и извлекалось оттуда только по особым случаям.

- Ну так, каким ветром тебя ко мне занесло? – Берн оперся локтем о стойку и, попивая из кружки уставился на Лариуса. Тот схватил с блюда жареную креветку и ответил:

- Не хочу тебя расстраивать, друг мой, но сегодня я пришел сюда по работе. – серый брат отправил креветку в рот и прямо посмотрел в глаза хозяину таверны.

Берн нахмурился и окинул взором трапезный зал, набитый гостями под завязку. Отставив кружку в сторону и скрестив на груди руки, он задал следующий вопрос.

- Так ты за кем-то из моих гостей? Или… за мной? – в голосе Берна не прозвучало ни страха, ни волнения. Всю свою молодость трактирщик посвятил службе в армии, дослужился до лейтенанта, поучаствовал в нескольких войнах, и давно смирился с мыслью, что когда-нибудь умрет. Раньше или позже. Лучше, конечно, позже, но смерть его не пугала. Все, чего он хотел добиться от жизни, он уже достиг, и потому задал свой вопрос даже с некоторой веселой усмешкой.

Лариус поморщился и поспешил опровергнуть догадку своего друга.

- Церковь Восхода не интересуется успешными трактирщиками. До тех пор, пока ей не потребуется очередная партия асферского эля. Так что, за тобой я вряд ли когда-нибудь приду. Если только меня не понизят в звании до мальчика на побегушках, и я не начну заниматься доставкой провианта на церковные кухни.

Берн кивнул.

- Значит, кто-то из них? – он стрельнул глазами в сторону шумных гостей и вопросительно уставился на серорясочника. Однако серый брат отрицательно покачал головой.

- Я не вижу своей цели среди сидящих за столами. Меня интересует мужчина с кинжалом, в расшитом красном камзоле.

Берн поднял кружку и осушил ее до дна. Внимательно изучив дно кружки он отставил ее в сторону и потянулся к закускам. Мимо двоих мужчин через кухонную занавесь то и дело сновали служанки, разносившие заказы. Одна из девушек вполне могла налететь на Лариуса краем подноса, если бы тот, как будто предвидя это, заранее не подался чуть вперед. Когда не заметившая ничего служанка пробежала мимо, он неторопливо, с ленцой откинулся назад. Трактирщик, наблюдавший за этим, только покачал головой.

- Твоя цель наверху. В комнате для особых гостей. Ужинает.

- Понятно. – серый брат почему-то не спешил срываться с места и бежать вверх по лестнице.

- Заказал себе устриц, бутылку моего лучшего меридиатского и пончики с шоколадом.

- Те самые? Наполненные до отказа? – Лариус неспешно потягивал пиво из кружки.

- Да уж не сомневайся.

- Тогда не буду ему мешать. Не хочу испачкать одежду шоколадом.

Берн невесело усмехнулся, На его правой щеке белел след старого шрама, который мешал ему нормально улыбаться. От этого усмешка вышла кривой.

- Поразительно. Человек, которому предстоит испачкать свой плащ в крови, боится замарать его шоколадом.

Серорясочник пожал плечами.

- У всех должны быть свои принципы. Не переношу людей, которые пачкают одежду едой.

- Тебя, да за твои принципы, скоро свои же братья на лоскутки порежут. – трактирщик говорил серьезно, без тени шутливости в голосе. – Сколько раз ты уже отказывался от заданий, а? Принципиальная Серая Ряса…

Лариус понимал, что вопрос был риторическим, но все же ответил на него:

- Двенадцать? Нет, тринадцать раз.

Берн фыркнул.

- Чертова дюжина! Работал бы, как другие ваши «братья», давно бы стал… как там у вас этих свихнувшихся стариков называют?

- Серые Дьяконы.

Хозяин таверны сплюнул бы, если бы они стояли на улице. Но у него в заведении плевать на пол могли разве что особо дорогие гости, и он удержался.

- Что ж у вас все серое? Рясы серые, братья серые, да и… дьяконы - тоже, - тут он нехорошо улыбнулся.

- В предрассветных сумерках весь мир облачается в серые тона. Лишь наделенный даром видеть разглядит среди серых теней злобный умысел и ненавидящий взгляд. Разглядит и сумеет пресечь преступление. А дабы страх внушить всякому, кто зло замышляет, надлежит видящему облачиться в серые одежды, что в тенях укроют и от сглаза уберегут. – Лариус продекламировал строки из кодекса Серых Братьев, составленного еще во времена культа Великой Ночи.

- Ох, не надо мне рассказывать ваших легенд. Все одно – выдумка. Лишь бы оправдать себя. Братья ваши режут всех, кого попало, добро там или зло – не важно. Кто не так слово сказал, так сразу – враг церкви, отступник. А наши правители на это только головой кивают, мол, народ в узде, а значит все правильно. Аж противно.

Трактирщик устремил взгляд на входную дверь. Сквозь проем в таверну вваливалась группа стражников, из тех, что патрулируют средний город. Хранители закона, судя по всему, уже прилично набрались где-то в другом месте, и шаткой походкой направились прямиком к одному из столов, в углу комнаты. Вели они себя пока что тихо, но трактирщик то и дело недовольно поглядывал в их сторону.

- А этот, в красном камзоле, чем провинился? Назвал нашего славного архиепископа жопоухим карликом? – Берн снова повернулся к Лариусу.

- Тебе стоит быть осторожнее со словами, друг мой. При мне ты можешь говорить что угодно, но если рядом окажется еще кто-то из братьев, или другой какой служитель церкви…

- Плевал я на этих недоносков. Я до сих пор поражаюсь, как ты оказался среди них. И как у тебя хватает сил среди них оставаться.

- Они спасли мне жизнь. – Лариус оперся спиной о стойку и уставился на деревянную стену, отгораживавшую трапезный зал от кухни.

- Спасли жизнь! – трактирщик снова фыркнул. – Ты отплатил им за это уже стократ. А они в ответ тебя используют, как распоследнюю ищейку. Пытаются навязать свою больную волю. Вся самая грязная работа, все самые сложные задания – все взваливают на тебя. На твоем месте, я бы давно покинуть эту дрянную организацию.

Серорясочник покачал головой.

- Ставший серым братом покидает лоно церкви только в одном случае – если умирает. А я пока еще жив.

Берн сменил положение тела – у него затекла рука. Он постоянно посматривал в зал, на захмелевших стражников. К ним уже подбежала служанка и они, похохатывая, пытались ухватить ее за задницу. Девушка ловко уворачивалась от их длинных рук, и все пыталась понять, что они будут заказывать .

- Готов поспорить, эти ваши серые дьяконы только и ждут, когда ты покинешь лоно. Небось давно хотят, чтобы какой-нибудь из «правильных» серорясочников тебя порешил.

- В одиночку ни один из них на это не способен.

- Да кто бы сомневался. Ты для ваших главарей – настоящая головная боль. Самый способный из их бойцов, и в то же время – самый своевольный. Дождешься, дадут добро, и за тобой придет не один, а сразу все ваши головорезы.

Лариус ничего не ответил на это предостережение, лишь покачал головой.

- Так в чем виноват тот красный, с кинжалом? – вновь спросил Берн, возвращаясь к старой теме. – Мне просто интересно, за что ныне церковь карает людей.

Серый брат некоторое время молча стоял, закрыв глаза. Потом повернул голову к трактирщику и заговорил:

- Церковь не давала приказа убивать этого человека.

Впервые за весь разговор кустистые брови Берна в удивлении изогнулись. Он оттолкнулся от стойки и встал прямо, серьезно глядя на серорясочника сверху вниз.

- И давно ты совершаешь самовольное правосудие?

Лариус ответил сразу же, не задумываясь.

- С тех пор, как в городе за три ночи зверски убили шесть молодых девушек.

- Мне казалось, что это работа для обычных стражников, а не для вашей братии.

- Может и так. – Лариус не спорил. У него не было никакого желания обсуждать эту тему. На него внезапно навалилась непонятная сонливость, и все его существо было сосредоточено на том, чтобы прогнать лишнее чувство.

- Это он сделал? – Берн снова оперся на стойку и мотнул головой в сторону лестницы на второй этаж.

- Тот, кто это сделал, уже мертв. Но в его карманах нашлись очень любопытные вещицы, включая письмо от того выродка, что ужинает сейчас наверху.

- И потому ты хочешь и его тоже…

- Да.

- Ты считаешь это правильным? Я не пытаюсь оправдать убийцу, но, может тебе стоит попросту сдать его страже?

- Я не знаю, Берн. Я перестал что-либо понимать в этой жизни. – сонливость прошла так же внезапно, как появилась. Лариус расправил плечи и похрустел шейными позвонками. – Мне тринадцать раз предлагали убить совершенно невиновных людей. На официальной, так сказать, основе. Они, дескать, мешают церкви, и вообще – те еще негодяи, поносящие Рассвет и не уважающие борцов за наше с тобой светлое будущее. Я отказывался. Отказывался, когда мне сулили за это повышение, чуть ли не до самых верхов, отказывался, когда мне грозили опалой. Потому что считал это неправильным. – серый брат вздохнул и потер лицо руками. - А потом я находил настоящих преступников, ублюдков, убийц, насильников и хулителей веры, и, в порыве праведного гнева, несся сдавать их стражникам или нашим серым дьяконам. И знаешь что? Мне говорили, что это верные сыны церкви, многократно искупившие свои грехи добрыми делами и щедрыми пожертвованиями. Деньги, Берн, решают в нашем мире слишком много. И кто поручиться за то, что убийца, объедающийся сейчас пончиками с шоколадом у тебя наверху, не откупиться от правосудия так же, как и все прочие, до него?

Берн, привыкший к немногословности своего собеседника, не ожидал от него подобной тирады. Он ошеломленно смотрел на Лариуса, не зная, что ответить. Тем более, что все сказанное было чистой правдой. За свою долгую, полную мытарств по всей империи солдатскую жизнь, старый трактирщик успел насмотреться всякого. И частично смириться с встречающейся на каждом шагу несправедливостью этого мира. Однако, речь серого брата его странным образом зацепила. Поэтому он не стал спорить со сказанным.

- Что с тобой сделают, если узнают? – спросил Берн.

Лариус пожал плечами.

- Не знаю. До сих пор ничего особенного со мной не делали. Может и в этот раз обойдется.

Трактирщик тяжело вздохнул, но не нашелся, что ответить. Ему было уже под шестьдесят, и он, сам того не понимая, относился к Лариусу, который был моложе него в два раза, как к собственному сыну. Он не хотел, чтобы со своевольным серорясочником случилось что-то плохое, но прекрасно знал, что уговаривать последнего отказаться от его затеи – бесполезно.

Основательно набравшиеся стражники начинали потихоньку буянить. Ловили за подол служанок, громко хохотали, отпуская неприличные шутки, стучали по столу кулаками, заставляя сидящих вокруг людей вздрагивать и сдвигаться подальше от шумных соседей. Берн бросил на них очередной недовольный взгляд и выпрямился. Повернувшись к Лариусу, трактирщик сказал:

- Только не дай ему себя покалечить. И постарайся не забрызгать кровью всю комнату.

- Насчет этого не волнуйся, – серый брат запахнул плащ, скрывая под ним свое оружие. – Здесь никто ничего не услышит.

- Вверх по лестнице, последняя комната справа. – Берн похлопал Лариуса по плечу и направился к разгулявшимся стражникам. Серый брат проводил его взглядом, и бесшумно скользнул к подъему.

Ни одна ступенька не заскрипела под его ногами. На втором этаже перед ним открылся довольно широкий коридор, с каждой стороны которого располагалось по четыре двери. Не теряя времени даром, серый брат прошел к последней двери справа. Достав маленькую серебряную подвеску из кармана, он положил ее на верхнюю перекладину дверного косяка, и, больше не скрываясь, вошел внутрь.

Комната явно предназначалась для гостей с деньгами. Просторная, с устланным коврами полом, щедро освещенная масляными лампами. Из-за небольшой перегородки слева выглядывал край широкой кровати, застеленной белыми простынями. Ближе к двери виднелась еще одна перегородка, с распахнутой дверцей, за которой угадывалась крошечная комнатка для умываний. Справа стоял шкаф, частично заставленный книгами самого разного содержания. А ближе к окну располагался круглый стол, с изящными резными ножками. За этим столом, развернувшись в кресле лицом к окну, сидел, покуривая трубку, человек в красном камзоле.

Когда дверь открылась он не оборачиваясь произнес:

- Опаздываешь, Освен. Я жду тебя уже пол часа.

Лариус, ничего не говоря, закрыл дверь и задвинул засов. Затем сделал несколько шагов вперед, оказываясь в середине комнаты, откуда он мог за доли секунды добраться до любой из стен. Расстегнув застежку на шее, он скинул с себя плащ, оставаясь в черном жакете на серую рубашку и кожаных штанах. Звук падающей плотной ткани заставил человека с кинжалом обернуться. Увидев совсем не того, кого ожидал, он на долю секунды растерялся, после чего проворно вскочил на ноги, роняя на пол недокуренную трубку и вытаскивая из-за пояса свое оружие. Тридцатисантиметровый клинок застыл в воздухе, направленный прямо в грудь Лариусу. Тот лишь предостерегающе покачал указательным пальцем.

- Ты еще кто?! Где Освен?! – громко осведомился мужчина в красном камзоле.

Серый брат погладил правой рукой рукоять пистолета и ответил:

- Освен не придет. У него возникло непреодолимое желание повидать предков, и я помог его желанию осуществиться.

Человек с кинжалом был почти лысым, его голову частично прикрывали реденькие светлые волосы, растущие над ушами и на затылке. Когда он ухмыльнулся, короткие волоски зашевелились, как живые. Он сместился ближе к окну, не спуская глаз с неподвижного Лариуса и не опуская кинжала. Несмотря на свою полноту, мужчина в камзоле двигался на удивление легко, можно было сказать даже грациозно. Серый брат следил за ним, ожидая что он бросится вперед и попытается достать его острым как бритва лезвием. Однако последний поступил иначе. Он остановился и во все легкие закричал:

- Помогите! Убивают!

Крик разнесся по комнате и угас. Обычно таким воплем звали на помощь стражу, которая, в силу своих возможностей могла прибыть на место и спасти жертву. Либо найти ее останки. Лариус не двинулся с места и не переменился в лице. В коридоре за дверью царила тишина. Оттуда не раздались ни взволнованные возгласы, ни топот ног, которых так ждал мужчина в камзоле.

- Боюсь, как бы сильно мы не кричали и не топтались, нас никто не услышит. По-крайней мере ближайшие пол часа. – серый брат невозмутимо смотрел в глаза своей жертве, не торопясь доставать оружие. – Я хотел кое-что узнать у тебя, прежде чем мы продолжим.

Человек с кинжалом снова ухмыльнулся. Он быстро взглянул в сторону окна. На его беду снаружи стекла были забраны кованными стальными прутьями, изображающими виноградную лозу. Даже если он сломает раму сильным ударом, проломить металл у него не получится. Рассудив это, он решил, что лучше потянуть время.

- О, я внимательно слушаю вас, благородный господин! – сказал мужчина в камзоле насмешливо.

- Так уж вышло, что я много раз видел людей, убитых полоумными маньяками, для которых важно было убийство само по себе, и которые не вкладывали в него иного смысла. Только вот те, кого я видел на этот раз, на жертв сумасшедшего не похожи. Значит вы убивали молодых девушек с каким-то умыслом. Зачем? – спросил Лариус не обращая внимания на издевательский тон своего оппонента.

Вооруженный незнакомец ответил ему:

- Я никого не убивал, благородный господин. Вы, видимо, обознались. Спутали меня с каким-то негодяем.

Серый брат неспешно вытащил из-за пояса пистолет и навел его на мужчину в камзоле, выжидающе склонив голову набок. Он не произнес ни слова, просто смотрел своему противнику в глаза, давая понять, что ждет ответа на свой вопрос. Жест был оценен по достоинству. Человек в красном не стал медлить и скользнул вперед, по змеиному, опять же, невероятно быстрым для своей комплекции движением. Но сколь быстрым бы он не был, Лариус успел среагировать. Он отскочил назад за долю секунды до того, как лезвие кинжала вспороло воздух там, где он только что стоял. Дуло пистолета опустилось ниже, раздался выстрел и мужчина в камзоле взвыл от нечеловеческой боли. Пуля раздробила ему коленную чашечку и вошла в сустав, заставляя упасть на пол и мучительно скорчиться. Кто-нибудь другой, на месте Лариуса, мог обмануться и подойти к хныкающему на полу человеку вплотную. Серый брат же наоборот, сделал шаг назад. В его пистолете была еще одна пуля, но он не спешил нажимать на спусковой крючок второй раз. Держа оружие в левой руке, и направляя его прямо в голову противнику, он повторил свой вопрос:

- Зачем вы убивали молодых девушек? – он понимал, что уже не получит ответа. Выпытать хоть что-то можно было действуя иначе – осторожнее и продуманней. Но всякий раз, когда Лариус вспоминал тела, которые ему показал знакомый капитан стражи, у него внутри закипал гнев и поднимала голову неумолимая жажда убийства.

Скуление, доносившееся с пола, затихло. Вместо него комнату наполнило змеиное шипение. Мужчина в камзоле больше не валялся, пытаясь унять боль, он неспешно вставал, вроде бы уже и не обращая внимания на искалеченную ногу. Вся его штанина ниже колена, намокла и потемнела от крови, но он стоял прямо, как здоровый человек.

С ним что-то начало происходить. Кожа на его пухлых щеках покраснела, в ней пролегли длинные, влажно поблескивающие шрамы, которые уже через секунду превратились в полноценные щели. Рот, простирающийся теперь от уха до уха, осклабился в нечеловеческой улыбке, обнажая темно-серые тускло блестящие клыки. Веки опустились и поднялись, открывая моментально преобразившиеся глаза. Щелки кошачьих зрачков сузились, привыкая к освещению комнаты. Короткие белесые волосы на голове мужчины начали быстро расти и темнеть, превращаясь в длинные черные пряди. Блестевшая в свете масляных ламп лысина приобрела отчетливый серый оттенок. На руках незнакомца вместо ногтей проросли длинные, бритвенно-острые когти. Такому и кинжал ни к чему. И самое главное – он стал двигаться еще быстрее.

Прежде чем Лариус понял, что сейчас произойдет, существо, бывшее некогда мужчиной с кинжалом, оставшееся, впрочем, одетым в красный расшитый камзол, рванулось вперед. Их разделяло не больше четырех шагов – даже человек способен преодолеть такое расстояние одним прыжком, что уж говорить о том, кто стал наполовину зверем. Серый брат рванул из ножен клинок. У него не было времени рассчитывать и наносить удар. Он просто подсознательно успел почувствовать, как на его шее смыкаются тяжелые челюсти и жизнь утекает сквозь разорванные в клочья артерии. Клинок взметнулся вверх. Он был сделан из прекрасной стали, выплавленной в Медирилле, и лишь потому не сломался под натиском острейших зубов. Шея Лариуса осталась невредима, но существо уже приготовилось к следующей атаке.

Оборотень отскочил назад, мускулы на его ногах, облаченных в растянувшиеся бархатные штаны вспухли в преддверии нового прыжка. Но на этот раз у Лариуса хватило времени не просто среагировать, но еще и контратаковать. Зверь в красном камзоле прыгнул вновь, и его пасть в очередной раз лязгнула по лезвию меча. Масса атакующего заставила серого брата повалиться на спину. В тот же момент ствол пистолета взлетел вверх, направляя дуло прямиком в висок монстру. Раздался выстрел и туша зверя всей своей массой рухнула на Лариуса, испуская последний дух.

Тяжело дыша, серый брат выбрался из под тела и отошел в сторону, чтобы прийти в себя. В горячке боя он не заметил, как когти оборотня полоснули его по руке, разрывая ткань рубахи и оставляя три глубокие царапины. Лариус оперся спиной о стену и уставился на поверженного противника. Тот медленно приходил к своему первоначальному состоянию. Исчезла звериная пасть, на месте когтей оказались ногти, волосы втянулись в череп, светлея на глазах. Только пулевое отверстие у виска не думало никуда исчезать, словно подтверждая, что человек в камзоле мертв окончательно. В какой-то миг над телом как будто бы сгустились тени, но уже через секунду все развеялось и свет заполнил комнату как прежде.

Вызывав в памяти образ противника, серый брат испытал отвращение. Он никогда раньше не встречался ни с чем подобным. До этого момента Лариус слышал об оборотнях только от подвыпивших крестьян, что любят рассказывать друг другу страшные истории, в которые, впрочем, сами не особо-то верят. Но увидеть нечто подобное в реальном мире было для него неприятной неожиданностью. Вот только доказать теперь будет уже ничего нельзя – звериное обличье оборотня испарилось вместе с его жизненной силой. Утром стража заберет из комнаты труп обыкновенного человека.

Лариус раздосадовано вытер лоб рукавом рубахи. Он ничего не узнал от мужчины в красном камзоле, хотя мог бы это сделать, действуя чуть продуманней. Но гнев взял над ним верх. Вполне вероятно, что лежащий сейчас перед ним на полу человек был последователем популярного некогда культа Великой Ночи. В свое время эти больные фанатики любили приносить человеческие жертвы своей темной богине. Он мог бы выдать ему местоположение остальных культистов, если таковые существовали. Спрашивать теперь было поздно. Что ж, возможно в карманах камзола мертвого оборотня найдется что-нибудь интересное.

Лариус приблизился к трупу и ткнул его мечом. Человек был мертв. Серый брат склонился над ним и тщательно обыскал карманы. Их было всего два – в первом лежали какие-то бумаги, списки товаров и накладные, не несшие в себе интересной информации, во втором же оказался странный металлический знак, изображавший, как понял Лариус, заходящее солнце. Больше ему ничего найти не удалось. Новых зацепок, которые могли бы привести его к следующей цели, не было. Оставалось надеяться, что убийцы действовали вдвоем и других сообщников у них не имелось.

Еще раз тронув труп острием клинка, Лариус отошел прочь и поднял с пола свой плащ. Неспешно облачившись в него, он достал из поясного кошеля символ церкви Восхода и кинул на тело мужчины, обозначая таким образом, что тот убит с позволения церкви. Когда за телом придут стражники, у них не возникнет вопросов к хозяину таверны. Больше ничего не трогая, Лариус вышел из комнаты.

Оказавшись в коридоре он протянул руку к верхней перекладине дверного косяка и забрал подвеску. Она была ощутимо горячей на ощупь. Амулет, блокирующий звуки, почти полностью разрядился – завтра придется идти с ним к церковному магу, чтобы тот снова его зарядил. Если об этом прознают Серые Дьяконы, к нему могут возникнуть вопросы.

Спустившись в трапезный зал, Лариус поискал глазами Берна. Тот сидел за одним столом со стражниками и что-то им рассказывал. Те периодически начинали хохотать и поднимали вверх пивные кружки, прежде чем опорожнить их до дна. Сновавших мимо служанок они больше не трогали. Лариус прямиком направился к входной двери. Когда он проходил мимо Берна, тот бросил на него взгляд и едва заметно кивнул. Кивнув в ответ, серый брат открыл дверь и скрылся в ночной темноте.