Кровь и пыль. Очерки второй чеченской. Первая часть.

Кровь и пыль. Очерки второй чеченской. Первая часть. Длиннопост, Война, Чечня

Портал между мирами


Война – это параллельный мир. «Там странно все, там все наоборот, там не найдёшь ни правых, ни неправых» - поётся в песне о Чеченской войне. Вот это самая Чечня и стала для всех нас эдаким параллельным миром. А Моздок – вратами в него. Эдаким порталом в иное измерение. Куском реальности между двумя мирами с прокалённой горячим летним солнцем взлётной полосой, на которой стояли транспортные вертолёты МИ-8 и вертолёты огневом поддержки «Ми-24», заруливал на посадку транспортный АН-72, прозванный за поднятые высоко турбины «Чебурашкой». Взмывает пара «Грачей» и уходит на бомбёжку – отрабатывать засевшие в горах незаконные вооружённые формирования.


Лето 2000 года. Странное и беспокойное время перемен. Тогда лопались загноившиеся нарывы, хирургически удалялись распухшие во время ельцинской эпохи катастроф опухоли. Но главная и самая ноющая рана была Чечня.


Время было такое, что властям не верил никто – ни работяги, ни сержанты, ни генералы. Время потерь и поражений. Россия балансировала на грани полного развала. Парады суверенитетов, первая чеченская война, закончившаяся позорным Хасавюртовским миром. Чувство, что живёшь в доме, который держится на бракованном клею, а тут еще землетрясение подоспело, и вот-вот все конструкции расколются и рухнут.


В прошлом году был знаменитый рейд Басаева. Бандиты от самодовольного ощущения собственной крутости и непобедимости совсем перестали дружить с реальностью и думали, что им удастся отколоть от Российской Федерации Дагестан. Мы тогда уныло предполагали, что выпрут их и опять договариваться будем не пойми о чём. Ан нет, навалились на бандитскую республику Ичкерия всеми оставшимися федеральными силами. И перемолотили всю оборону и многочисленные их силовые, считай бандитские, структуры.


К лету активные боевые действия уже были закончены. Боевики по привычке сбежали в горы и растворились по аулам, перейдя к любимому роду деятельности – стрельбе из за угла и зарослей. Террористическая активность была высокая. Остро стоял вопрос наведения общественного порядка, воссоздания полноценных органов власти на освобождённых территориях.


Ещё в Великую Отечественную войну это было – плечом к плечу с армией в освобождённые города входили сотрудники НКВД, и тут же создавался территориальный отдел. И отныне там была советская власть. Был милиционер. А остальное нарастёт.


Вот и сейчас – на освобождённых от бандитов территориях тут же создавались правоохранительные органы. Из сотрудников подразделений МВД с разных регионов России формировались так называемые временные отделы внутренних дел. Фактически – эдакий гарнизон, порой осаждённый. Островок и оплот русской государственности в бушующем море бандитско-ваххабистского беспредела.


В перспективе их должны были сменить постоянные отделы. Но это в перспективе. Пока же вся тяжесть по борьбе с бандитизмом, по охране общественного порядка ложилась на плечи ребят, собранных со всей России.


Для мудрого присмотра за деятельностью подразделений криминальной милиции в эти ВОВД направлялись советники из Главного управления уголовного розыска МВД России.


Вот и меня однажды осчастливили вопросом, как я отношусь к экстремальному туризму? Горячие точки, конечно, дело добровольное. Вполне можно отказаться – мол, больной, хворый, трусливый. Поищите кого другого. Вот только таких случаев практически не было.


Начальником Главка тогда был Иван Филиппович Храпов. Он сам годами не вылезал из этих горячих точек. И многое прощал тем, кто там побывал и проявил себя. Кроме того было такое негласное пожелание сверху – всех сотрудников центрального аппарата МВД России, а также значительную часть личного состава с территорий, прогнать через Северный Кавказ. Чтобы знали, как Родину любить, набрались боевых навыков, да и вообще бы не понаслышке знали, что такое сохранение единства России. Ну что же, многих все эти бесконечные конфликты отточили – и профессионализм, и мораль, и систему ценностей. Мозги на место встали, люди окончательно осознали, на чьей стороне они в этой жизни.


Некоторые спились. У некоторых просто что-то сдвинулось, и специфические контртерростические методы они стали использовать и дома. Была категория людей, которые просто сошли с ума – как один герой из Калининграда, после нескольких командировок начавший с подельниками грабить и убивать людей – привык к крови на войне.


Вот так и получается. Вызывает тебя начальник отдела. Спрашивает так ласково:


- Поедешь?


А ты понимаешь, что возможно спрашивают тебя не о том, поедешь ли ты на Кавказ, а о том, жить тебе или погибнуть. В ответ только пожимаешь плечами:


- Прикажете – поеду.


В общем, где наша не пропадала.


Собрали нас таких целую группу советников – в каждый отдел, да ещё в руководство временной группировки. Предполётные хлопоты. Вещевой склад, где получаешь зелёный камуфляж и берцы. С усмешкой смотрю на себя в зеркало. Ну что же, снова здравствуй, родная армия. Все же восемь лет тебе отдал. Не так и надолго мы с тобой расстались.


Извлекаешь из сейфа своё табельное оружие – ПМ. Выпендриваться и получать АПС (Автоматический пистолет Стечкина) не стал, хотя проблем с этим не было. Тяжёлый, зараза. Вещь в Чечне авторитетная, такие только у солидных полевых командиров. Но и грохнуть за неё могут запросто – чисто чтобы забрать. У горцев от вида АПС трясучка начинается, они аж вибрируют от вожделения. Ну а пулемёт, коль понадобится, на месте дадут.


Потом распределение по районам.


- Не, единственным популярным писателем в МВД рисковать не будем, - со смехом восклицает один из руководителей Главка на совещании. – Ему бы чего побезопаснее.


Побезопаснее – это Шелковской район. Там и правда было поспокойнее. Это старые казачьи земли, отделённые от основной территории Чечни Тереком. Боев там особо жарких не было. Боевиков вышибли относительно быстро и безболезненно, без потоков крови и разрушений.


Ну что, собрались. Упаковались. Пора в дорогу.


ГУУР тогда в Министерстве был в почёте. Не так, чтобы нас сильно баловали какими-то благами, орденами, призами и подарками, но розыск реально уважали все, начиная от кадровиков и хозяйственников и кончая штабистами, которые в принципе не уважают никого. Поэтому для нашей советнической группы выделили аж целый самолёт. Винтовой АН-26, старенький, прилично раздолбанный, трясущийся, как в лихорадке, страшно шумный, с ведром вместо сортира. Спартанский такой самолётик. Медленный. Поговаривали, что раньше он принадлежал нашему бывшему Министру Куликову. Наверное, тогда он был покомфортабельнее, и сортир, и финтифлюжки разные статусные имелись. Но мягкие удобные кресла остались.


Военный аэродором Чкаловский под Москвой. Сверка полётных списков. Перекличка. Толпа в камуфляже, с сумками, чемоданами, кто-то с автоматом, кряхтя, забирается по лесенке в чрево военно-транспортного самолёта. Родственников и провожающих не было.


Военно-транспортными самолётами летал я далеко не в первый раз. Дагестанскую группировку между двумя чеченскими войнами посещал, было дело. Тогда был АН-72, достаточно комфортабельный. И до Моздока мы летели часов двенадцать. Останавливались, как рейсовый автобус, на каждой остановке, подбирали пассажиров, груз – полевую кухню, ящики со снарядами, а обратно везли ящики с осетинской водкой.


Сейчас вышло быстрее. Путь был прямой. Но тоже трюхали очень долго.


Когда самолёт взмывал, наверное, у каждого в голове крутился нервный и отчаянный вопрос: «А вернёмся ли?» Но опера – народ не шибко чувствительный и склонный к рефлексиям. И отлично знает, как развеять грусть-тоску. Самый простой и действенный способ - соревнования по любимому русскому народному спорту – литрболу. И пусть у нас ребята в этом деле были не профессионалы, а больше любители, но потенциал у некоторых гигантский. Например, похожий по комплекции и окрасу на медведя гризли старший важняк зонального отдела, он же бывший начальника угрозыска Байконура, за своими бесконечными и довольно смешными байками о пьянстве и космонавтах, а часто и все в одном комплекте, спокойно мог уговорить бутылочку-другую водочки и даже не заметить. Другие литрболисты ломались куда быстрее, а некоторые ещё были склонны к буйству и неадекватным поступкам. А под ногами десять тысяч метров. И оружия полно… Но ничего, приземлились. И даже вышли на своих ногах. Главные алкогольные разборки и чудачества боевых товарищей ждали впереди.


Шасси ударились о бетонку аэродрома Моздок. Раньше мощная авиабаза морской и стратегической авиации, тут стояли стратеги ТУ-95. Перед началом Первой Чеченской стратеги с их атомными сюрпризами убрали с глаз подальше – на базу в Энгельс, остались одни лишь мощные капониры. Теперь это фактически фронтовой аэродром. А для нас тот самый перевалочный пункт, врата между пространством мира и войны.


Военных в самом осетинском городе Моздок было много. Прифронтовая зона. Тут всё заточено под нужды федералов.


Мы расселились в гостинице. Потом вся наша сплочённая компания сняла кабак, удививший демократичными ценами и прекрасной кухней. Отрывались по полной, и каждого так легонько, но навязчива, долбила мысль – а не последние ли дни в этой жизни гуляем?


Многие надегустировались местным вином и осетинской водкой в дым. Ну а дальше - раззудись плечо молодецкое. Ночью просыпаюсь от истошного вопля:


- Ах ты, шакал! А ещё в одном отделе работаем! Да я в тебя сейчас из Стечкина все двадцать патрон уложу!


В ответ – матюги, витиеватые и где-то даже изысканные.


Выскакиваем с моим соседом в коридор. Там два оперативника из розыскного отдела держат друг друга за ворот. По пьяни начали выяснять отношения - слово за слово, и нате – всех двадцати патронов для друга не жалко.


Так вошли в раж, что стало понятно – вот-вот у нас начнутся первые потери. Со всеми сопутствующими разборами полётов.


Налетели всей толпой, начали растаскивать допившихся чудиков. А те лоси оба здоровенные, брыкаются, схватили друг друга крепко, как спасательный круг, и всё к кобуре тянутся. Но кое-как справились. Угомонили.


С утра – рейсовый бронепоезд. Им ещё с Первой войны возят команды из Моздока и до Гудермеса. Нам отвели целый вагон. Ясное дело, такое надо отметить. Через некоторое время по полу катались бутылки. Народ пришёл в боевое состояние – мол, всех порубаем.


Дзинь – бронепоезд тормозит. Здравствуй, Гудермес…


Дела штабные


Гудермес – город не шибко большой. И не сильно разрушенный. Точнее, почти целый. На окраине только пара блочных многоэтажных домов стоит – без стёкол, с проломами. Это по ним артиллерия отработала. Но, благодаря Кадырову старшему, город боевики сдали практически без боя.


Город запружен сотрудниками МВД, военными. Некоторые доблестные сотрудники МВД имеют вид разудалый и пьяный. Как будто только что город взяли и пустились во все тяжкие – поток и разграбление.


- Что творится у вас? – спрашиваем сопровождающего.


- Да не обращайте внимания. Дело привычное. Это Питерский ОМОН гуляет. У них замена, вот на радостях и отрываются. От избытка чувств своему командиру, подвернувшемуся под горячую руку, лицо начистили. Но это бывает. Смена пройдёт – успокоятся.


В штабе царит штабная работа. Все кому-то докладывают. Готовят сводки. Рация звенит:


- Взрыв фугаса. Есть двухсотые.


- Колонна попала под обстрел боевиков…


Мы шатаемся как неприкаянные и пытаемся проникнуться новыми реалиями, в которых нам предстоит провести целый месяц. Обстрелы, взрывы. Проводки колонн.


За нами приезжают из соответствующих отделов и разбирают - ну, прям покупатели с войсковых частей за солдатами нового призыва. В конечном итоге остаюсь я и ещё пара человек – куда-то наши будущие подельники и сослуживцы запропастились.


В этом мельтешении ощущаю себя не в своей тарелке. Чего творится? Куда приткнуться? И вокруг все такие тёртые, бывалые, важные, чувствуют себя как рыба в воде. А ты будто под обстрелом – все косятся, губы кривят – мол, что за крендель.


В уголовном розыске докопался, помню, до меня какой-то подполковник, один из местных руководителей. Такое высокомерно-презрительный и вместе с тем напористо-болтливый - ну чисто блатной разводчик на дешёвых понтах.


- А чего вас сюда прислали? – бросает весомо. - А зачем вы тут нужны? А какие такие советы вы давать будете?


В общем, он тут центровой, а мы, масквичи такие сякие, под ногами путаемся. Я тогда ещё сановной наглости не набрался, поэтому отшить его не решился в положенном по должности стиле – типа, тебя не спросили, твоё место сбоку в десятом ряду. К моим страшим и грубым товарищам, гад, не вяжется – знает, каких матюгов огребёт… Настроение, собака, испортил. А тут ещё не едут за мной. И где ночевать? В общем, настроение как в детсаду у ребёнка, за которым вовремя не пришли.


Кстати, подполковник тот потом к нам в станицу Шелковскую приезжал. Понты куда-то делись, понял, что иметь недоброжелателя в ГУУР МВД России чревато для карьеры, потому уже был весь такой сочувственно вежливый. В общем, артист. Я так не лицедействовать не умею.


Наконец, появился начальник Шелковского ВОВД, высокий такой, круглолицый и вежливый. Пожали друг другу руки, представились – и по машинам.


Три Уазика – один начальственный, и два сопровождения с омоновцами. На окнах болтаются наспех пришпандоренные бронежилеты – чтобы шальная пуля не настигла.


Военные колонны. Танки. Блокпосты. Республика Чечня – треть от Московской области, наполненная, как тыква семечками, военными, бронетехникой, террористами, оружием, взрывчаткой. Центр сосредоточения российских и даже мировых страстей. Регион, куда весь мир готов плеснуть свой бидончик керосина.


Терек с разрушенными арками бетонного моста. Понтонный мост, который после вчерашних дождей немного не доходит до берега.


И вот станица Шелковская. Временный отдел.


Там суета царит. В самом центре станицы стрельба. Подняли личный состав в ружье. Думали боевики. Оказалось, поддатый офицер своих поддатых контрактников вывел на работу, и таким образом подгонял, стимулировал пальбой трудовую активность.


Вот и начались такие вот странные будни на освобождённой от бандитов территории…


Краснодарцы


Обычно за каждый сводный временный отдел отвечал какой-то субъект Федерации. Шелковской ВОВД комплектовался из сотрудников ГУВД Краснодарского края.


Фотография передо мной. Люди, с которыми тогда пришлось немало поколесить по чеченским пыльным дорогам. Вот начальник криминалки – в миру руководитель КМ одного из районов на морском побережье, улыбчивый, полноватый, коммуникабельный, высокопрофессиональный и в общем достаточно позитивный человек. А вот начальник угрозыска. Для него война не в новинку. Ещё на срочной службе полтора года оттрубил в Афгане военным водителем. Прекрасно знал на своей шкуре, что такое мерять колёсами военные дороги, километр за километром, когда справа фугас, а слева засада. Он в душевном смятении некотором. Как раз перед командировкой потерял своего руководителя и товарища – начальника розыска города Краснодара. Того расстреляли бандиты. И теперь все мысли были о том, кто это сделал и как найти убийц. Все версии в свободное время строил. Говорил, что погибший был настоящим мужиком и опером, и отомстить за него – это долг.


Впечатления у меня от краснодарцев остались самые положительные. Ребята не капризные были, добросовестные, не алчные. И коррупционеров, которыми якобы славится юг России, там что-то не наблюдалось.


Врезался в память специфический говор и едкий южный юмор на грани еврейского. Как-то говорили с одним таким массовиком-затейником по поводу порядка выдвижения на очередные мероприятия, мол, стоит ли мне в их машину забираться.


- Не, мы чужих в экипаж не берём, - лыбится опер. – Потому что у нас ребята проверенные в бою. Как стрельба начинается – мы из машины, врассыпную, и своим ходом каждый до отдела добирается через вражескую территорию…


Атмосфера – вечное зубоскальство, шутки, подначки, ну и просто идущие в комплекте с боевыми действиями у ментов и военных разговоры о том, где бы пожрать, выпить, да и о девках. Нормальный военный быт. Большинство как-то быстро вжились в экстемальную реальность.


Ну а у некоторых крышу снесло капитально. Не от того, что пули над головой свистят или фугас рядом шипит. Просто от самого факта, что ты в центре пусть и вялотекущей, без бросков на вражеские доты, но всё же войны. Как её не назови – наведение конституционного порядка, контртеррористическая операция, но на деле война она и есть война. Пусть уже не в горячей стадии, как несколько месяца назад, без лихих атак и артналётов. Но это сути не меняет. Здесь стреляют. Здесь совсем рядом пусть порядком потрёпанный, но ещё имеющий силы, злость и оружие с боеприпасами враг.


Это чувствуется сразу, как только пересекаешь границу района боевых действий. Будто рвёшь какую-то ленточку. И главное ощущение – рядом смерть. Она вообще в жизни идёт человеком всегда рядом. Вон, и в мирное время кирпич упадёт, Кондрат прихватит. От неё, костлявой, никто не застрахован. Но в мирное время она где-то прячется, присутствует незаметно. А здесь она рядом, на расстоянии вытянутой руки. И не устаёт махать своей косой. Она в сводках, пестрящих информацией о подрывах и погибших. Она в ночных обстрелах. Она напоминает о своей близости холодком по твоей спине, когда въезжаешь в населённый пункт, где, по оперативной информации, хоронятся бандиты и ваххабиты.


Большинство людей легко переключаются на новые реалии. Если уж сподобился согласиться на такую военную авантюру в мирное время, то уже не трус. Но когда касаешься своими пальцами ткани войны, то в любом случае сдвигается восприятие. И некоторые начинают чудить. Кто-то замыкается в себе. Кто-то распоясываются. А кто-то реально дурит.


В спальном кубрике уголовного розыска по стене идут рядком выбоины от пуль.


- Чего это? – удивляюсь я. – Бой что ли был?


- Хуже, - хмыкает начальник розыска. – У нас один дебил тут присутствовал своим бесполезным телом. Так добудет где-нибудь бутылочку горькой. Хряпнет мензурку. И орёт как оглашенный: «Мы же герои!» После чего хватается за автомат и очередь в стену. Ну, наваляли ему, автомат отобрали. Потом простили. А через несколько дней опять – «мы же герои». На этот раз кладёт гранату Ф-1 в алюминиевую кружку и пытается сорвать кольцо. Тут ему уже наваляли существенно. И спровадили по основному месту службы. Такие герои нам без надобности. Пусть у себя геройствуют, Бэтмены.


Это ещё ничего. Все хорошо, что хорошо кончается. А вот пару месяцев была пересменка. Новички ещё даже дела не приняли, ни в одной зачистке не поучаствовали. Так выходит на плац офицер – кажется, дознаватель. Вытаскивает из кобуры пистолет. И пускает пулю себе в лоб. Что у него в башке было? Зачем такое творить? Иррационально вроде бы. Просто психика не выдержала реалий войны. Не выдержала самого факта, что он здесь…


Продолжение сразу сделаю, не поместилось.


Не мое, разрешение на опубликование от автора имеется.

Вы смотрите срез комментариев. Показать все
2
Автор поста оценил этот комментарий

Зачётно:-))Все знакомо и даже очень.

раскрыть ветку (3)
5
Автор поста оценил этот комментарий

Очень давно там не был... Последний взгляд на город бросил 23 августа 1991 года.

раскрыть ветку (2)
8
Автор поста оценил этот комментарий

Я ичкерию исколесил в течении 8 лет,с 00 по 08 ,и все время на постоянной основе минус поездки в отпуск и 2 раза в госпиталя.Сейчас пенсионер.Хочу запилить мемуары,но чет руки не доходят.

раскрыть ветку (1)
1
Автор поста оценил этот комментарий
Подписался. Запили обязательно. Есть вещи, о которых должны знать
Вы смотрите срез комментариев. Чтобы написать комментарий, перейдите к общему списку