Крипи легенды из Якутии 19
В продолжение темы об отношении якутов к мёртвым людям.
Есть такое поверье — «дьааhык киэhэ» (сундучный вечер). Так в деревнях называют вечер дня, когда кто-либо умер или кого-то похоронили. Считается, что в такие дни «с той стороны» приходят духи, чтобы сопроводить душу умершего на тот свет, и поэтому граница между зримым и незримым истончается. Могут повылазить и те, кого, как говорится, не звали — поэтому в сундучные вечера не принято громко шуметь на улице, веселиться и прочим образом привлекать к себе внимание. Иначе на шум могут собраться весьма нежелательные «товарищи». Для больших поселений и городов, где что ни день кто-то даёт дубу это понятие, естественно теряет свой смысал, но в деревнях и в наши дни очень сильно распространено это поверье. Анон самолично запрещал своим мелким братьям после смерти бабушки вечером играть на улице в догонялки — ну а мало ли что, Якутия, ебать. Далее идёт паста.
В одном селе помер древний старик, у которого было стопицот родни. Естественно, скорбящие родственники все съехались в село, чтобы подготовить достойные похороны. Приехали и мелкие детишки и, естественно, быстро успели закорефаниться друг с другом. Стояло лето, поэтому вечером новые друзья устроили игры на свежем воздухе (ну а хуле, не сидеть же в душных домах и смотреть на угрюмые лица людей, дети всё-таки). Конечно, совпровождалось всё криками, смехом, шумом-гамом. Из старых людей некоторые окрикивали их, мол, «дьааhык киэhэ», нехуй так резвиться, но в основном дети были предоставлены сами себе.
Когда салки надоели, дети начали играть в прятки во дворе. Вёл один приезжий малой лет десяти. Дети исчезли по всяким закоулкам, и он начал искать. Кое-кого быстро нашёл, а потом забрёл в зимний дом, который на летнее время пустовал и использовался как склад. Хотя и стояли летние ночи, внутри был сумрак. Парень заглянул в комнаты — нихуя. Уже выходя на улицу, он обратил внимание на большой шкаф-вешалку с закрытыми дверями — внутри вполне могли попрятаться мелкие родственнички. Проходя с покерфейсом мимо шкафа, он рывком открыл его, но внутри лишь висели зимние одежды — куртки, пальто… Он заподозрил, что за ними могут стоять дети, и стал щупать руками. Проводя рукой снизу вверх по рукаву большого пальто, парень вдруг нащупал что-то холодное. Посмотрел — а иза рукавом пальто блестит нож. Он удивился и стал на автомате щупать дальше. Оказалось, нож держала чья-то рука, холодная, как лёд. Парень отодвинул пальто и увидел, что за ним прячется без малого двухметровый человек, который смотрит на него сверху вниз. Полутьма не позволал разглядеть его лица, но зато в нос ударил смрадный запах. Заорав дурным голосом, паренёк выметнулся прочь из дома и рассказал всё детям. Те гурьбой зашли в дом и проверили шкаф — ничего, только одежда. Над парнем посмеялись, мол, трусишка. И продолжили играть.
Следующим вёл другой мальчик. Все, как обычно, попрятались, и мальчик отправился на поиски. После некоторых блужданий он вошёл в хлев в дальнем углу усадьбы. Так как в хлеву окна маленькие, то света тоже было немного, но мальчик отчётливо увидел, как в углу в тени прячется человек. «Ну всё, я нашёл тебя, — заявил мальчик. — Выходи». Тот, не двигаясь с места, прижал руку ко рту, словно игриво предлагая сохранять тишину, и стал тихонько посмеиваться, будто ему очень весело. Мальчик подошёл к нему со словами: «Выходи, я сказал!» — и вблизи увидел, что нихуя это не его друг, а какой-то лысый голый человечек с несоразмерно высоко расположенными (чуть ли не на лбу) блестящими круглыми глазами, пухлым бугристым животом и языком, свисающим изо рта до шеи. Пацан обосрался (причём в буквальном смысле) и в мгновение ока оказался на улице.
Когда ребёнок прибежал к родителям в истерике и пересказал им всё (да ещё и тот первый мальчик пересказом своего случая набросил крипоты), взрослые запретили детям в ближайшие дни играть на улице. Веселье кончилось.
Тут обычно присовокупляют мораль: «Всякому занятию есть своё подходящее время», но так как мы не моралфаги, то можно вывести урок, что не стоит шататься по тёмным закоулкам, когда в соседнем доме жмурик лежит.
Есть такое поверье — «дьааhык киэhэ» (сундучный вечер). Так в деревнях называют вечер дня, когда кто-либо умер или кого-то похоронили. Считается, что в такие дни «с той стороны» приходят духи, чтобы сопроводить душу умершего на тот свет, и поэтому граница между зримым и незримым истончается. Могут повылазить и те, кого, как говорится, не звали — поэтому в сундучные вечера не принято громко шуметь на улице, веселиться и прочим образом привлекать к себе внимание. Иначе на шум могут собраться весьма нежелательные «товарищи». Для больших поселений и городов, где что ни день кто-то даёт дубу это понятие, естественно теряет свой смысал, но в деревнях и в наши дни очень сильно распространено это поверье. Анон самолично запрещал своим мелким братьям после смерти бабушки вечером играть на улице в догонялки — ну а мало ли что, Якутия, ебать. Далее идёт паста.
В одном селе помер древний старик, у которого было стопицот родни. Естественно, скорбящие родственники все съехались в село, чтобы подготовить достойные похороны. Приехали и мелкие детишки и, естественно, быстро успели закорефаниться друг с другом. Стояло лето, поэтому вечером новые друзья устроили игры на свежем воздухе (ну а хуле, не сидеть же в душных домах и смотреть на угрюмые лица людей, дети всё-таки). Конечно, совпровождалось всё криками, смехом, шумом-гамом. Из старых людей некоторые окрикивали их, мол, «дьааhык киэhэ», нехуй так резвиться, но в основном дети были предоставлены сами себе.
Когда салки надоели, дети начали играть в прятки во дворе. Вёл один приезжий малой лет десяти. Дети исчезли по всяким закоулкам, и он начал искать. Кое-кого быстро нашёл, а потом забрёл в зимний дом, который на летнее время пустовал и использовался как склад. Хотя и стояли летние ночи, внутри был сумрак. Парень заглянул в комнаты — нихуя. Уже выходя на улицу, он обратил внимание на большой шкаф-вешалку с закрытыми дверями — внутри вполне могли попрятаться мелкие родственнички. Проходя с покерфейсом мимо шкафа, он рывком открыл его, но внутри лишь висели зимние одежды — куртки, пальто… Он заподозрил, что за ними могут стоять дети, и стал щупать руками. Проводя рукой снизу вверх по рукаву большого пальто, парень вдруг нащупал что-то холодное. Посмотрел — а иза рукавом пальто блестит нож. Он удивился и стал на автомате щупать дальше. Оказалось, нож держала чья-то рука, холодная, как лёд. Парень отодвинул пальто и увидел, что за ним прячется без малого двухметровый человек, который смотрит на него сверху вниз. Полутьма не позволал разглядеть его лица, но зато в нос ударил смрадный запах. Заорав дурным голосом, паренёк выметнулся прочь из дома и рассказал всё детям. Те гурьбой зашли в дом и проверили шкаф — ничего, только одежда. Над парнем посмеялись, мол, трусишка. И продолжили играть.
Следующим вёл другой мальчик. Все, как обычно, попрятались, и мальчик отправился на поиски. После некоторых блужданий он вошёл в хлев в дальнем углу усадьбы. Так как в хлеву окна маленькие, то света тоже было немного, но мальчик отчётливо увидел, как в углу в тени прячется человек. «Ну всё, я нашёл тебя, — заявил мальчик. — Выходи». Тот, не двигаясь с места, прижал руку ко рту, словно игриво предлагая сохранять тишину, и стал тихонько посмеиваться, будто ему очень весело. Мальчик подошёл к нему со словами: «Выходи, я сказал!» — и вблизи увидел, что нихуя это не его друг, а какой-то лысый голый человечек с несоразмерно высоко расположенными (чуть ли не на лбу) блестящими круглыми глазами, пухлым бугристым животом и языком, свисающим изо рта до шеи. Пацан обосрался (причём в буквальном смысле) и в мгновение ока оказался на улице.
Когда ребёнок прибежал к родителям в истерике и пересказал им всё (да ещё и тот первый мальчик пересказом своего случая набросил крипоты), взрослые запретили детям в ближайшие дни играть на улице. Веселье кончилось.
Тут обычно присовокупляют мораль: «Всякому занятию есть своё подходящее время», но так как мы не моралфаги, то можно вывести урок, что не стоит шататься по тёмным закоулкам, когда в соседнем доме жмурик лежит.
