КРАСНАЯ ИКРА
Неподалеку от моего дома расположен фирменный магазин красной игры. Он так и называется, скромненько — "Красная икра". Я не знаю, что означает словосочетание "место силы", но, по-моему, это оно.
Покупатели в магазине "Красная икра" всегда торжественны. Они разговаривают шепотом, как в консерватории. Тут сравнительно много людей в возрасте. Красная икра — это архетип из их прошлого, понятие фундаментальное.
Кроме того, у посетителей этого места есть еще одна общая черта: они смотрят долу. Это из скромности. Люди стесняются своего богатства, которое привело их в магазин с красной икрой в трудное для страны время (а в нашей стране другого времени и нет). Еще в недалеком прошлом в советском иконостасе банка с красной икрой помещалась где-то неподалеку от новых "жигулей".
Когда я однажды появился на пороге фирменного магазина "Красная икра", посланный туда женой, то сразу скукожился: на меня уставился десяток лорнетов. В помещении было многолюдно, как обычно. Люди расхаживали, покашливая. Часть посетителей пришла в магазин, как в музей. И собравшиеся подозревали это друг про друга, но не могли сказать наверняка, кто из них лузер-созерцатель, а кто целевая аудитория. Поэтому все косились подозрительно, скукоживая вновь входящих до состояния неловкости, в том числе и меня.
В этом магазине подход к прилавку приравнивается к сдаче экзамена.
"Мне две банки горбуши". — "Вам маленькие?" — "Нет, две большие".
И все благородное собрание немедленно уставилось на выскочку лет тридцати, в несусветном клетчатом шарфе. Ишь ты. Две. Большие.
— И откудова у людей такие деньжища, — шепчет какая-то бабулька рядом со мной, так что ее слышат у станции метро "Курская", хотя магазин находится у станции метро "Шелковская".
Выскочка поежился и едва не выронил одну из двух банок.
— Еще и шарф намотал, — не унимается бабулька.
А я и не сомневался, что шарфу тоже достанется. Дальше старушка продолжила бормотать что-то неразборчивое про шарф. Мужик правильно сделал, что надел его в магазин: шарф послужил громоотводом.
— А что, икра нерки хороша сегодня? — громогласно интересуется импозантный мужчина в костюме-тройке.
Мне стало неуютно при мысли, что он вырядился так специально для магазина.
— Неплоха, — отвечает продавщица в белом больничном халате.
Не хочу знать, что именно они там делают с красной икрой у себя в подсобке, коль скоро это требует такой одежды, возможно, ставят ей прививки. Да и продавщицей эту повелительницу деликатеса можно было называть весьма условно — жрица, вот правильное слово.
— Пожалуй, сегодня воздержусь, в последний раз от нерки была изжога, — заявляет человек в тройке.
— А вы кижуч возьмите, — предлагает жрица, чем заметно злит собеседника, по-видимому, путая его тонкую игру напоказ.
Я стоял за игруном следующим в очереди. Гул затих. Я моментально вспотел под жаром софитов. Зал кровожадно не дышал.
— Мне икру минтая, — прошу я.
— Большую?
— Нет, маленькую.
За моей спиной многократно выдохнули. Икра минтая, маленькая банка, не больше ста рублей, наш человек, лузер.
Я отошел от кассы с чахлым прозрачным пакетиком в руках, на дне которого сиротливо болталась баночка с непризнанной икрой минтая. Бабулька смотрела на меня с плохо скрываемой любовью и состраданием. Ведь на мне даже шарфа не было.
Я не стал объяснять ни ей, ни остальному икорному бомонду, что я просто не люблю красную икру: икринки на зубах неприятно лопаются, напоминая о том, что я пожираю нерожденных детенышей рыб.
А почему жена не любит красную икру, а любит это недоразумение из минтая, она мне не рассказывала. А я и не спрашиваю. Некоторые скелеты лучше оставлять в их шкафах.
Автор-Олег Батлук