Конец Коммерсанта.
Владимир Васильев.
В 1983 году полковник Васильев был назначен помощником военного атташе в посольство СССР в Венгерской Народной Республике и вместе с семьей отбыл в Будапешт.
Несмотря на престижную должность за границей, он, тем не менее, считал, что судьба к нему не благосклонна. Большинство его однокашников уже по третьему заходу съездило в командировки в престижные страны, а он, летчик первого класса, окончивший Военно — дипломатическую академию, который год сидел на приколе. Правда, был один выезд. В начале 1970-х годов он был послан в Канаду, однако через некоторое время был выдворен оттуда в ходе начавшейся кампании против сотрудников советских спецслужб.
Сколько ждал и вот тебе, назначение в социалистическую страну — без долларов, марок, фунтов.
Однако, Васильев был уверен, что после трех лет пребывания за границей он непременно приобретет машину, кооперативную квартиру, дачу на берегу речушки и заживет так же, как и его друзья-удачники. Он им отчего-то постоянно завидовал.
Будапешт приветствовал Васильева разливом рекламных огней, многоголосьем восточного вокзала Келлети. Встречали будущие сослуживцы. Они же отвезли семейство в приличную, со вкусом обставленную квартиру: живи — не хочу, хозяин!
На следующий день с утра полковник Васильев в форме авиационного офицера предстал перед военным атташе полковником Зобиным.
Служба вначале понравилась: протокольные встречи, представительские мероприятия, банкеты, экскурсии, дипломатические знакомства, несложные отчеты о проделанной работе — всё же дружественная страна. Они с супругой вновь обрели мир, подслащенный, как было во все времена, дипломатическими любезностями, дежурными улыбками, искусственными жестами, за которыми стоял холодно-трезвый расчет с неистребимым желанием выудить «нужную» информацию. Они окунулись в мир, где лицемерие превратилось в дань, которую порок постоянно платит добродетели. Благородные сердца там трудно уживаются, так как они говорят только откровенно, искренне, от всей души.
Дни, недели, месяцы летели незаметно. Получаемые форинты и филеры быстро таяли, грозя несбыточностью задуманным планам.
На протокольных мероприятиях он видел совершенно иные манеры западных дипломатов, отмечая про себя их внешнюю безукоризненность и внутреннюю раскованность, которых так недоставало нашим людям. «У нас какая-то закомплексованность, мы до конца не выдавили из себя рабов. Как жалок вид наших людей, какие они затурканные!» — размышлял Васильев. В круговерти повседневности он всё чаще и чаще ощущал себя униженным человеком, несмотря на принадлежность к супердержаве.
Американцы вели себя нагло, напористо, порой даже дерзко. Они всячески подчеркивали свою исключительность. Ведя с ними диалог, Васильев, как ни странно, не чувствовал скованности. Он с поразительной откровенностью обсуждал на протокольных встречах мировые проблемы, уровень жизни в своей стране, подчеркивал любовь к авиации и принадлежность к воздушным асам, даже поругивал после очередного «бесплатного» тоста порядки в государстве и армии, особенно охотно беседовал с американским военным атташе полковником Ричардом Бакнером. Его непринужденность в общении, начитанность, знание русского языка притягивали Васильева.
Ричард всячески подчеркивал, что ему интересно беседовать с советским пилотом, так как он сам собирался стать летчиком, но из-за неудовлетворительного состояния здоровья не был допущен к сдаче экзаменов.Васильев оказался на любимом коньке. Фантазия отменного рассказчика воодушевляла бывшего летчика. Были и небылицы будоражили воображение. В свою очередь бывалому «летуну» казались искренними откровения Бакнера. Частые представительские мероприятия так «сдружили» двух полковников, что они вскорости перешли на «ты».
Однажды МИД Венгрии организовал для дипкорпуса, аккредитованного в Будапеште, поездку по достопримечательностям столицы. Автобус часто делал продолжительные остановки в живописных и исторических местах. Бакнер и Васильев общались, как давние знакомые: вместе курили, «травили» анекдоты, дивились увиденному, попивали фройчи и палинку.
В районе многочисленных охотничьих и рыбацких забегаловок нашли корчму с оригинальным интерьером — сетями, муляжами рыб и раков. Уселись у самого окна. Заказали по погару холодного с газом фройча — удивительной смеси сухого вина и содовой воды. Выпили с удовольствием, закусили пахучими горячими сардельками со сладковатой местной горчицей.
Уже при выходе Васильев неожиданно задал Бакнеру нелепый на первый взгляд вопрос:
— Ричард, что тебе не хватает для полного счастья?
— Денег! — нашелся с ответом американец.
— А как бы ты поступил, если бы неожиданно вдруг получил миллион? Вот так, вдруг… получил, понимаешь, и всё?
Бакнер на мгновенье замешкался. Он сразу понял, куда клонит советский друг. Интуиция опытного разведчика подсказала, что рыбка начала клевать на голый крючок — значит, голодна. И он нашелся:
— Я бы пустил миллион на бизнес! Открыл свое дело. Ну а теперь мой вопрос: а чего тебе не хватает для полного счастья? — ввернул янки.
Ответ был ошеломляюще прост:
— Мне не хватает пяти тысяч рублей! Я бы их потратил на покупку машины, а может, на приобретение какого-то заброшенного дома в деревне, где после увольнения со службы можно было бы коротать пенсионное время. Люблю возиться с землей — огородничать, садовничать.
— Так мало ты хочешь?
— Больше мне не нужно. Понимаешь, сейчас я хочу реализовать программу-минимум в ходе заграничной службы.
— Трудно на зарплату её осуществить? Я имею в виду вашу, — заострил Ричард.
Как показалось вначале Васильеву, разговор дальнейшего развития не получил. Однако совсем по- иному оценил намёк опытный американский разведчик.
Прошло несколько дней. На приёме в одном из посольств по случаю национального праздника они встретились снова. В конце вечеринки американец, проходя мимо советского офицера, стоявшего в отдалении от коллег, совершенно открыто вручил ему коробку конфет. Передавая сладости, Бакнер с улыбкой заметил:
— Нижайший поклон супруге. Передай ей мой небольшой презент — здесь конфеты, а внутри есть кое-что и для твоего счастья.
После этих слов он отошел в сторону и вступил в беседу с военным атташе Италии. Васильева заинтриговали слова, сказанные Ричардом, относительно счастья. Он прошел в туалетную кабину, открыл коробку На конфетах лежал конверт с деньгами. Ровно 5000 рублей. Ни меньше, ни больше. И записка: «Милый Володя, не обижайся. Для меня в рублях это не сумма — пустяк. Пока деньги в Советском Союзе в цене — делай счастье. Не пытайся сглупить. Впереди ещё много времени. Разбогатеешь — отдашь. С искренним уважением Ричард».
Полковник Р. Бакнер, вербовщик В.Васильева.
Сначала он обрадовался материализованному ответу на его в целом абстрактный намек, но когда деньги оказались в кармане, разволновался. «Всё, я влип. Это вербовка. За этим последует перевод внешне дружественных отношений в русло оперативных контактов, а затем прочной шпионской связи, — обожгли вначале мысли. — Нет-нет, я всё верну, всё до копейки, ведь это просто долг», — через мгновение начал успокаивать себя Васильев. Он искал оправдание промаху.
Приём закончился. Он сел с сослуживцами в автобус, который быстро довёз до посольства. Васильеву казалось, что коллеги догадываются о подозрительных контактах с Бакнером. Выдавал, как ему казалось, карман брюк, в котором лежали деньги. Улучив момент, он переложил пакет во внутренний карман плащевой куртки и успокоился. Вот и дом. Поднялся по ступенькам к квартире, позвонил в дверь. Открыла улыбающаяся жена.
— Что-то вы, синьор-помидор, запоздали. Программа, наверное, была интересной? Жаль, что из-за хвори я не смогла поехать с тобой, — с улыбкой произнесла супруга, назвав мужа ласковым словом, которое всегда вырывалось у неё при хорошем настроении.
— Ну, так как с ужином? Осилим вдвоём?
— Я сыт, но с тобой с удовольствием посижу.
— У меня сегодня гречневая каша с молоком — твоя любимая.
— Тогда не откажусь, а то уже надоели изысканные блюда, — он сделал ударение на последнем слоге ради шутки, — в чужих посольствах. Да, кстати, тебе большой привет от Бакнера и… подарок. Ты уж извини, не утерпел, посмотрел на конфеты, исполнив в первую очередь чисто саперную работу. Всё в целости и сохранности — мин нет. Не мог же я рисковать своей благоверной. Вот только на зуб не пробовал.
О деньгах он не проронил ни слова. Пакет с ними отнес в кабинет и спрятал в личный сейф.
Несколько дней прошли в глубоких раздумьях. Что же получалось? Он, Васильев, становится платным агентом иностранной державы и поэтому обязан будет продавать секреты, боевых друзей, данные оперативного характера? Что его ждет дальше? На последний вопрос он отвечать самому себе не хотел — боялся.
Однажды мелькнула мысль — вернуть деньги, но тут же потухла. Жажда наживы оказалась сильнее здравого смысла. Он вдруг «забыл», что вырос в трудовой семье, на руках матери, потерявшей мужа на Великой Отечественной войне. Запамятовал о нелегком детстве, летном училище, верных друзьях- товарищах.
Васильев судорожно искал аргументы в оправдание случившегося…
Плавно несет свои воды Дунай. Будапешт в предутренней дымке, обещающей хорошее утро и знойный день. Сегодня впервые Васильев выходит на конспиративную личную встречу со своим коллегой, полковником военной разведки США Ричардом Бакнером. Встреча ответственная, «боевая», поэтому он заранее решил провести рекогносцировку местности, где они «обменяются» информацией.
Такой сценарий обещал американец, заявивший на очередном представительском мероприятии:
— Володя, давай встретимся одни в спокойной обстановке. Обговорим, как лучше организовать наше взаимодействие.
Васильев прекрасно понял намек — надо отрабатывать «любезность», которая при кажущейся безобидности таила в себе страшный подвох, способный круто изменить жизнь. С одной стороны, он надеялся на порядочность, что в вербовочных делах бывает редко. С другой — мечтал, что эта самая «отработка» не займет много времени и он ещё успеет искупить свой грех перед семьей, коллегами, наконец, перед страной.
Под предлогом посещения одной из воинских частей, с командиром которой он когда-то учился в летном училище, Васильев выкроил себе минут сорок для контакта с американцем. И действительно, вначале он побывал у друга, а через двадцать минут уже напряженно изучал на одной из окраин Будапешта предполагаемое место встречи. Всё было спокойно. Ничего подозрительного.
Удовлетворенный результатом, он поехал для доклада руководству о проделанной работе в подшефной части. А вечером сел на местный автобус…
Вот и место встречи. Он посмотрел на часы: было ровно 20.30. На углу дома его уже ждал Бакнер — странный, загримированный, трудно узнаваемый.
— Добрый вечер, Ричард, — выдавил из себя Васильев.
— Добрый вечер, — строго ответил американец. — У нас есть минут тридцать времени. Надо успеть многое. Я введу тебя в курс оперативной обстановки.
Как показалось Васильеву, в голосе собеседника зазвучали властные нотки. Бакнер выдал полный курс практической конспирации в условиях венгерской столицы. Долго инструктировал. Прелюдий почти никаких, иллюзии о добропорядочности отброшены. Инстинкт самосохранения подсказывал необходимость безропотного подчинения «лектору-практику», рекомендующему в суровой игре «в кошки-мышки» оставаться невредимым в двух ипостасях: советским разведчиком и американским шпионом. Правда, прощались тепло, договорились встретиться через десять дней в пригороде Будапешта на улице Вираг.
Возвращаясь домой, Васильев анализировал свои действия на встрече. Он словно был загипнотизирован доводами собеседника. То, что им совершено пакостное действо, сознавал, но выхода из создавшегося положения не находил. Или не желал искать, — впереди маячили, как он считал, большие деньги.
Дежурный по военному аппарату посольства встретил Васильева с полным безразличием. Никто им не интересовался, а шеф уехал на Балатон в дом отдыха Южной группы войск.
Успокоившись, Васильев отправился домой, чтобы уже утром следующего дня приступить к отбору «товара» для американцев. Он делал выписки из секретных документов, выводил коллег в беседах на темы режимного характера, подбирал материалы, представляющие, по его разумению, интерес для новых хозяев.
Собранную информацию агент передавал в основном на личных встречах, маскируя письменные сообщения в пачках сигарет, книгах. Сначала совесть частенько стучалась в его душу, а потом о ней забыл. Бакнер никогда не корил за легковесность передаваемой информации. Он просто нацеливал на получение «интересного информационного штриха».
— Только тот, кто ищет, способен первично оценить важность документа и отобрать его для доклада, — убеждал не раз Васильева американец.
Он искренне заботился о безопасности и сохранности приобретенного агента, которому в ЦРУ дали высокую оценку, разработали перспективы его дальнейшего использования, в первую очередь, на территории СССР в Генштабе — «десятке мишенной системы», о которой когда-то молодому оперативнику Стороженко рассказывал майор Деев.
Личные встречи и тайниковые операции были основными методами работы американцев с Васильевым на территории Венгрии. Кстати, к последним тщательно готовились, особенно к закладке и выемке. Так, место наблюдения за тайником под названием «Открытка» может служить примером высокого профессионализма. Любой подход к нему контролировался с одной точки, а человека, ведущего контрнаблюдение, скрывали густые кроны приземистых деревьев и декоративных кустарников. Четко описывались места постановки меток перед «боевыми» встречами: «Поэт», «Сокращение», «Парламент», «Угол» и другие.
Васильев сознавал, что Мэй хочет получить более свежую и важную информацию, по сравнению с той, которую он передавал Бакнеру. Зная об интересе разведки США к частям Южной группы войск, он сообразил: соберу-ка материал по авиации. Сказано — сделано! Это был его инициативный шаг.Перед возвращением в Союз Васильев получил план по связи, который был размещен в журнале «National Geographic» №2 за 1983 год.
План связи начинался словами:
«Дорогой друг!
По прибытии в Москву не предпринимайте попыток выйти на нас. Выждите одиннадцать месяцев и тогда начинайте слушать наши радиопередачи, считая месяц вашего отъезда как нулевой.
Если у вас появилась возможность добывать важные материалы или они у вас уже находятся, поставьте сигнал готовности выйти с нами на связь в месте «Дом»…»
В сентябре 1985 года Васильев с семьей вернулся в Москву. Он был назначен в подразделение нелегальной разведки ГРУ Генштаба.
В соответствии с планом связи, ровно через одиннадцать месяцев Васильев должен был войти в рабочий контакт с разведцентром США. Однако он проигнорировал рекомендации: торопился побыстрее получить очередную порцию денег. Как он считал, зарплата, даже полковника Генштаба, была мизерная по сравнению с той, которую он получал в Венгрии. Кроме того появилась для покупки деревенская изба в хорошем состоянии — с банькой, садом, приличным огородом и большим сараем, который можно было без особой перестройки приспособить под гараж и мастерскую.
Поэтому уже через месяц после прибытия Васильев связался с американцами и получил первое задание. Активности и изобретательности в добывании информации ему было не занимать. Вместе с кражей секретных документов он выведывал такие же сведения у сослуживцев, употреблял любые возможности для ускоренного сбора шпионской информации. Например, за время нахождения в новой должности Васильеву доводилось несколько раз присутствовать на разборах учений, подведении итогов и постановке задач в ГРУ Генштаба. Так вот, он записывал на диктофон содержание этих мероприятий, спрятав его под рубашку.
Когда все кассеты были «заняты» разведывательными данными, Васильев поставил метку о готовности заложить тайник. Спешил получить обещанные 30000 рублей.
В начале октября 1985 года он в заранее оговоренном месте «Звонок» поставил синим красителем знак в виде буквы «Р», который сообщал о закладке шпионского контейнера. В него он поместил 15 кассет с записями совещаний руководящего состава ГРУ, сведения на помощника военного атташе — своего сослуживца по Венгрии, им лично разработанные наиболее безопасные условия дальнейшей связи в Москве, записку с просьбой передать ему новый магнитофон с большим объемом записи, а в конце просил ускорить выплату обещанных денег. Однако случилась неудача.
Не получив ответного сигнала об изъятии американцами заложенного им контейнера, он поздно вечером изъял «товар», а утром отнес на работу и положил в сейф.
Следующий раз он, подгоняемый чутьем наживы, поставил знак «Р» на месте «Трап» и заложил контейнер в условленном месте «Киев» в первых числах декабря 1985 года. На этот раз тайник американцами был обработан и ему оставалось только ждать денежного привета из-за границы.Его энергичность в эти весенние дни 1985 года удивляла даже американцев. Только за март — май агент провёл несколько операций по связи, которые потребовали мобилизации немалых сил и средств. Васильев блестяще справился с моральными перегрузками. Как-никак перед ним маячила «великая» цель — деньги, ради которых он забывал об отдыхе…
В это время военные контрразведчики уже обратили на него пристальное внимание. Ему, подозреваемому в проведении шпионской деятельности, был дан псевдоним «Коммерсант».
Васильев в своей жажде денег дошел до того, что однажды весной, находясь на дежурстве на одном из объектов ГРУ, решил подготовить классическое письменное агентурное донесение. Он даже не подозревал, что контроль всех его действий обеспечивала спецтехника.
Приём дежурства прошел относительно быстро. У контрразведчиков, которые вели наблюдение за «Коммерсантом», создавалось впечатление, что он проявил к сдающему вахту полковнику максимум любезности. Подобное его поведение при заступлении на дежурство было странным, так как обычно он всё принимал по описи. На этот раз очень торопился.
Вынув из сейфа секретную рабочую тетрадь, а из кейса блокнот, он принялся за работу. Начиналось донесение такими словами:
«Господа!
В дополнение к ранее собранной и переданной вам информации сообщаю другие данные, возможно, представляющие интерес для ЦРУ США»
И вот уже допечатана последняя страница. Документ был изготовлен на восьми листах!
После подготовки донесения он поставил метку в виде буквы «Т» размером 10×20 сантиметров на одном из домов по Ленинскому проспекту. По этому сигналу готовности заложить тайник американцы должны были изъять его через сутки.На следующее утро он вложил в грязный обрезок резинового шланга конверт с донесением, а сам шланг завернул в целлофановый пакет.В пять тридцать утра вошёл в лифт своего дома с кейсом, в который переложил пакет. Место закладки тайника находилось по пути на службу. Петлять не хотелось, он был сегодня, как никогда ранее, уверен в удаче.
Тайник под условленным названием «Крышка» находился в районе долгостроя. Местом закладки тайника была стальная плита круглой формы, приваренная к металлической горловине недостроенного канализационного колодца. В облущенном бетоне низкого качества — рабочие, по всей видимости, больше положили песочку в раствор, а цемент ушел налево — возле горловины образовалась, словно специально для закладки тайника, неглубокая, как бы замаскированная раковина. Именно в неё «Коммерсант» и должен был вложить нехитрое изделие.
Васильев знал, что вчера ровно в 19.30 по маршруту квартира — Ленинский проспект — посольство США проследовала иномарка вишневого цвета. Лимузин марки «Крайслер» принадлежал второму секретарю американской дипломатической миссии в Москве, который, по данным чекистов, являлся разведчиком. Он снял визуально метку в виде буквы «Т». Больше от него ничего не требовалось.
А тем временем Васильев спокойно подходил к месту закладки тайника, потому что предварительная проверка не давала повода к беспокойству. Ни впереди, ни сзади посторонних не было. Он уже открыл кейс, достал контейнер и тут услышал за собой топот ног. К нему стремительно приближались четверо дюжих молодцев. Один из них предъявил удостоверение сотрудника органов госбезопасности, отрекомендовался и предложил дать объяснение по поводу резиновой трубки.
— Какое вы имеете право так вольно обращаться с офицером военной разведки? Я здесь по служебным соображениям и выполняю спецзадание, — ответил бледнеющий Васильев.
Однако ему быстро заломили руки. Он пробовал освободиться, дергался, однако, когда клацнули наручники — быстро успокоился. Резиновая трубка уже у оперативников. Через несколько минут они извлекли сверток со шпионским донесением.
Во время следствия Васильев на первых порах пытался отрицать факт длительного сотрудничества с ЦРУ, однако под влиянием всё новых и новых улик понемногу стал признавать эпизод за эпизодом своего преступления.
Васильев вначале пытался отрицать факт длительного сотрудничества с ЦРУ, но под воздействием всё новых и новых улик постепенно стал признавать эпизод за эпизодом своего преступления.
— Денежный дьявол меня попутал, жадность добила душу, — скажет он своему сокамернику.
На суде, с просящим видом глядя на судей и пытаясь сыграть роль человека, случайно, по неопытности попавшего в расставленные сети противника, он будет доказывать, что передал американцам «незначительный материал», а мог бы продать и большие секреты. Но его ложь опровергали факты.Только жена — единственный человек — не сомневалась в словах мужа. Она оказалась действительно верной подругой в самом высоком смысле этого слова. Не отреклась от мужа даже тогда, когда он носил клеймо предателя. Женщина искренне не верила в его черные дела, обивала пороги различных партийных и правовых инстанций в надежде найти хоть соломинку для спасения того, с кем шла рядом не одно десятилетие, кого искренне любила.
Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила шпиона В. В. Васильева к высшей мере наказания — расстрелу.
Через месяц в газетах «Правда» и «Известия» появились коротенькие сообщения о том, что ходатайство предателя Родины В. В. Васильева отклонено. Приговор приведен к исполнению.
По материалам: Терещенко «Оборотни» из военной разведки»