Когда насилие дозволено. Часть 1⁠⁠

Бурный подъем буржуазии.

Буржуазия не любит, когда ей напоминают, что она пришла к власти через кровавую революцию, а не через постепенные реформы. Когда старые правящие классы (феодалы, землевладельческая аристократия) отказывались уходить, революция была единственным способом продвижения общества вперед. Но тогда революция была в интересах поднимающейся буржуазии.

В исторических буржуазных революциях, к примеру, в Английской революции 1642-1651 годов, или знаменитой Французской революции 1789 года, мы видим, что буржуазия, чтобы установить свое господство, прибегала к насильственной революции с большим кровопролитием и смертью. Хотя мы можем читать статьи об этих событиях, оплакивая «несчастных», попавших под удар буржуазии, мы не видим тех же осуждений, которые наваливаются на Великую Октябрьскую революцию.

Почему это так? Ответ очень прост. Английская и французская революции привели к власти буржуазию, тот же самый класс, который правит сегодня. Они разорвали цепи старого феодального строя, сдерживавшего развитие капитализма, системы, находившейся в зачаточном состоянии, и заложили основу для огромного развития производительных сил, науки и техники. Вместе с этим появились и новые права, конечно, буржуазные, но тем не менее они были прогрессивными по сравнению с теми, которые господствовали при феодализме.

В 1989 году во Франции — и во всем мире — прошли пышные торжества по случаю 200-летия Французской революции. Конечно, торжества игнорировали реальный смысл 1789 года. Это было больше связано со страхом перед новой революцией. Тем не менее, это событие было отпраздновано, несмотря на все насилие, смерть и кровопролитие.

Но когда речь заходит о Октябрьской революции, все происходит по-иному. И причина ясна: Октябрьская революция покончила с капитализмом и помещичьим хозяйством, она отстранила от власти ненавистный царский режим и положила начало процессу строительства рабочего государства. Вот почему они так ненавидят ее – она дала пример рабочим всего мира, пример, на который они могли смотреть и которому могли подражать, когда во многих странах возникли массовые коммунистические партии, а Октябрьская революция отразилась по всему миру, от немецкой революции ноября 1918 года до испанской революции 1931-1937 годов.

Именно потому, что Ленин и большевики показали, что рабочая революция возможна, что рабочие могут прийти к власти и начать процесс преобразования общества, столько внимания уделяется искажению исторической правды. Это не имеет ничего общего с применением насилия. Это просто изображение кровожадного, обезумевшего Ленина, изображение, которое можно использовать как пугало всякий раз, когда ставится вопрос о социальной революции как необходимом средстве достижения реальных изменений в обществе. Это делается для того, чтобы отпугнуть радикально настроенную молодежь и рабочих от коммунистов, марксистов.

Белый террор.

Октябрьская революция 1917 года была на самом деле относительно мирным событием. В главных городах поддержка большевиков к тому времени была настолько подавляющей, что старый режим просто рухнул и почти не оказал организованного сопротивления. Насилие началось после революции, так как началась Гражданская война. Она была начата потому, что старые эксплуататоры, царская земельная аристократия и капиталисты отказались принять волю народа, что повлекло за собой экспроприацию помещиков и капиталистов. Таким образом они развязали войну против советской власти. Большевики должны были дать отпор всем, что у них было, чтобы сохранить молодое рабочее государство.

Правда в том, что, если бы Октябрьская революция не состоялась, революционные рабочие, крестьяне и солдаты были бы утоплены в крови. В конце августа — начале сентября 1917 года генерал Корнилов собрал свои войска в окрестностях Петрограда. Он подготовил свою так называемую дикую дивизию, опытных бойцов с Кавказа, чтобы войти в город и утопить революцию в крови.

Его целью была не защита демократии, а установление военной диктатуры для восстановления старого порядка. Как пишет историк Майер в своей книге «Фурии: насилие и террор во французской и русской революция»: «…стремясь восстановить старый режим и империю, даже если они были лишены династии Романовых, последние [царские офицеры] были столь же враждебны либеральной или социалистической демократии, как и пролетарской диктатуре».

По мнению некоторых историков, Корнилов приказал не брать пленных и даже раненых не спасать с полей сражений. Его поражение от рук петроградских рабочих во главе с большевиками спасло русские массы от особенно жестокой диктатуры, которая была бы русской версией фашизма.

Последовавший в годы Гражданской войны белый террор привел к гибели сотен тысяч мужчин, женщин и детей, а также к массовым расстрелам крестьян, поддержавших большевиков. Корнилов после побега из тюрьмы сказал: «…чем больше террор, тем больше наши победы». Когда он собирал свои силы (еще до формирования Красной Армии) для тотальной контрреволюционной войны, он поклялся, что его цели должны быть выполнены, даже если это означает «выжечь половину страны и пролить кровь трех четвертей всех русских». Корнилов также способствовал антисемитским погромам в попытке вернуть старые дореволюционные порядки царского режима.

Когда мы говорим, что он хотел старого режима, давайте не будем забывать, что это был за режим. В январе 1905 года произошло событие, вошедшее в историю под названием Кровавого воскресенья. Перед Зимним дворцом собралась мирная демонстрация, в которой приняли участие около 140 тысяч человек, чтобы обратиться с петицией к царю. Ответ, который они получили, был горьким уроком, показом истинной природы царя и его режима. Войска открыли огонь по безоружным массам, убив сотни и ранив тысячи. Именно тогда царь Николай II стал известен как Николай Кровавый.

Именно эта история объясняет ненависть русских масс к царскому режиму. А Ленин писал тогда из ссылки в Швейцарии: «…рабочий класс получил великий урок гражданской войны; революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни. Лозунг геройского петербургского пролетариата «смерть или свобода!» эхом перекатывается теперь по всей России».

Если бы Корнилов победил в Гражданской войне, то было бы гораздо худшее «кровавое воскресенье». А что скажут теперь буржуазные историки? Без сомнения, они будут оправдывать это как необходимое средство поддержания установленного порядка, и мало что будет сказано о “насилии и кровопролитии”! Дело в том, что это была бы кровь, пролитая в защиту частной собственности, привилегий элиты, ее права эксплуатировать рабочих и крестьян и продолжать многовековые страдания бедных трудящихся масс.

Черчилль решил использовать химическое оружие в войне против большевиков

Чего действительно не могут признать господствующие буржуазные историки, так это того, что Октябрьская революция преуспела благодаря массовой поддержке рабочих и крестьян. В ходе последовавшей Гражданской войны по мере продвижения Красной Армии земля отбиралась у помещиков и раздавалась крестьянам. Всякий раз, когда армия белых захватывала районы, эти прогрессивные меры обращались вспять.

В отчаянии Черчилль приказал применить химическое оружие против большевиков. Статья, появившаяся в сентябре 2013 года в The Guardian под названием «Шокирующее применение химического оружия Уинстоном Черчиллем», объясняет, что произошло в 1919 году: «…как многолетний сторонник химической войны, он был полон решимости использовать их против большевиков. Летом 1919 года Черчилль спланировал и осуществил непрерывную химическую атаку на север России».

Было разработано новое химическое оружие, способное доставлять очень токсичный газ, — дифениламинхлорарсин. Ответственный за этот проект генерал-майор Чарльз Фоулкс назвал его «самым эффективным химическим оружием, когда-либо изобретенным». Этот газ вызвал неконтролируемую рвоту, кашель с кровью и обморок жертв.

Сэр Кит Прайс, руководитель производства химического оружия, был убежден, что это очень быстро приведет к краху большевистской власти в Советском Союзе. В конце августа 1919 года несколько захваченных большевиками деревень подверглись бомбардировке снарядами, начиненными этим газом, но оружие оказалось менее эффективным, чем надеялся Черчилль, и очень скоро его применение было прекращено.

Но давайте на минуту задумаемся. Здесь мы имеем дело с британским политическим лидером, которого те же историки, осуждающие насилие Красной Армии, называют демократом, и который был готов применить химическое оружие без разбора против русских крестьянских деревень. Опять же, контраст разительный до n-й степени.

--------------------------------------

Другие мои работы:

Рабочие, крестьяне и кризис африканского колониализма. Часть 1.

Карл Великий и его империя.

Первая индустриальная революция. Краткая история.

Украинские земли до Киевской Руси.

Война русских с индейцами.