Кодовое слово⁠⁠

Настеньку я видела всего раз, в ресторане на дне рождения приятельницы Маринки, но встреча эта запомнилась мне надолго.

Настенька выглядела лет на тридцать или чуть старше и была некрасива той болезненной некрасивостью, которая граничит с пороком физического, а то и умственного развития. Крупная, лобастая голова с носом-пуговкой и широко расставленными глазами покоилась на коренастом, почти квадратном теле с крепкими ножками и короткими, округлыми ручками. Редкие волосы, едва доходившие до плеч, Настенька расчесывала на прямой пробор с челкой и красила в темно-сливовый цвет, который совсем не шел ей: кожа из-за него выглядела тусклой и нездоровой. Сквозь жидкие прядки светился молочной белизной череп, и создавалось впечатление, что к макушке Настеньки прилип рыбий скелет. Одевалась Настенька со старомодной чопорностью: синие брюки, лакированные лодочки в тон и бледно-розовая в мелкий цветочек блуза, воротник которой был наглухо завязан бантом.

- Кто это? - полюбопытствовала я у Маринки.

- А-а-а, это Настенька, моя соседка. Ты только не суди ее по внешности, она тот еще экземпляр! - заинтриговала Маринка, и я с еще большим интересом стала наблюдать за необычной девушкой.

Настенька почти не пила, а ела, напротив, много. Причем такие блюда, которые не каждая девушка себе позволит. Оливье с хлебом и картошку с мясом Настенька поглощала так аппетитно, что даже смотреть на нее было вкусно. Челюсти ее двигались плавно, ритмично, и было в этом что-то уютное и такое же убаюкивающее, как неспешный ход настенных часов.

Во время танцев Настенька оставалась за столом. Чуть вытянув шею, она привставала на цыпочки, высматривала что-нибудь вкусненькое, аккуратно прижимала к груди бант так, чтобы концы его не попали в тарелку, дотягивалась короткой ручкой до желаемого и возвращалась на стул, с явным удовольствием смакуя лакомство и разглядывая танцующих.

То, что Настенька не глупа, а даже, напротив, умна и интересна в общении, становилось понятно по количеству знакомых, подходивших к ней с приветствиями. Внимание к своей персоне она принимала со скромным достоинством и доброжелательно улыбалась всем, кто склонялся к ней. А склонялся к ней каждый: ростом Настенька была невелика, смотрела на окружающих снизу вверх, и была в ее зеленых глазах доверчивая беззащитность, как у ребенка, которого хочется опекать и радовать.

«Ишь, принцесса. Интересно, почему все называют ее Настенькой, а не Настей?» Наверное, я была единственной, кого раздражала царившая вокруг Настеньки благостная елейность. Все разговаривали с ней подчеркнуто уважительно, будто пытались компенсировать ее некрасивость избытком своего участливого внимания. И было в этом, как в любой неискренности, что-то нечестное и унизительное. Так мне, по крайней мере, казалось.

Я отыскала взглядом Маринку и направилась к ней, чтобы побольше разузнать про необычную гостью. И тут со мной случилось нечто странное: проходя мимо Настеньки, я, словно под гипнозом, растянула рот в улыбке и приветливо кивнула, хоть мы и не были знакомы. Рядом с Настенькой сидела другая девушка, но на нее я и внимания не обратила. А вот Настенька – другое дело, не посмотреть на нее ласково, ободряюще было как-то неудобно. Настенька как раз откусила очередной кусочек торта, смущенно улыбнулась с набитым ртом, приложила руку к сердцу и кивнула в ответ. Как мило! А я-то! Я-то – вообще сама любезность и доброта.

Добравшись до Маринки сквозь плотное кольцо танцующих, я потянула подругу за рукав нарядного платья:

- Пойдем-ка выпьем за твое здоровье, поболтаем.

Дважды предлагать Маринке выпить не надо, поэтому уже через минуту мы сидели в сторонке с запотевшими бокалами шардоне в руках.

- Расскажи мне про свою соседку, – попросила я, – и, кстати, почему все называют ее исключительно Настенькой?

- А она сама так представляется.

Маринка, разгоряченная танцами, сделала большой глоток прохладного вина, приподняла густые пшеничные волосы, небрежно закрутила их в хвост, взяла со стола салфетку, обмахнулась ею пару раз, потом аккуратно промокнула пышные округлости в глубоком декольте – предмет моей постоянной зависти, – и продолжила:

- Приемчик у нее такой. Слышала поговорку «Как корабль назовешь, так он и поплывет»?

- Конечно.

- Так вот. Настеньку в детстве из-за внешности столько дразнили и травили, что она всякого натерпелась. Вот и решила эту поговорку испробовать. Стала себя ласково называть – Настенькой. Вдруг, думает, сработает? И сработало, говорит. Правильное слово – оно как правильно подобранный код, сердца открывает. Она говорит, люди – смешные такие. На вид злые, а представишься им открыто и доверчиво: «Настенька», – и отношение враз меняется, будто щелкает у них внутри какой-то переключатель: кусаться перестают, добреют, улыбаются. Вам ведь, говорит, нравится играть в праведников и помогать сирым да убогим, вроде меня.

- Так получается, Настенька твоя просто бессовестно манипулирует людьми?

- Ну почему бессовестно? Она ведь столько обид и издевок вынесла, столько слез пролила, прежде чем научилась свое уродство удачно эксплуатировать. Знаешь, что она мне еще сказала? «Когда люди делают что-то хорошее, они чувствуют себя благородными. Им это приятно. А я просто научилась этим пользоваться. Мне помогают из сострадания и желания быть хорошими, а я отвечаю на это благодарностью. Получается взаимная выгода. Мы как бы подпитываем друг друга. И это гораздо лучше, чем было: надо мной смеялись, меня избегали, а я обижалась, закрывалась и обрастала колючками».

Маринка вздохнула и замолчала. Я тоже молчала, размышляя о том, как мало каждый из нас знает о мыслях и чувствах другого человека, о том, что движет им. Иногда кажется, что все ты о человеке понял уже, а на самом деле – просто придумал его себе и судишь его, придуманного, на свой лад.

- А как вы познакомились?

- В лифте. Она в наш дом лет пять назад переехала, надо мной живет. Я когда в первый раз увидела ее, подумала: «Надо же, как девчонке не повезло», – и боялась потом на нее лишний раз взглянуть. И вот однажды захожу в лифт, а там она, и мне приветливо так: «Доброе утро!» Ну я тоже: «Доброе утро!», а сама смотрю в стену и злюсь: «Вот блаженная! Какое оно, к черту, доброе? Я не выспалась, Барсик на диване лужу надул, кофе убежал, голову помыть не успела, на работе срочный заказ – сейчас белкой крутиться буду». А она снова: «Сегодня такой день солнечный. Когда солнышко – сразу настроение хорошее, правда?» – и улыбается своими большими глазами, которые, как у рыбы, в разные стороны смотрят. Я тоже улыбку из вежливости изобразила, а сама думаю: «Да-а, зашибись какое настроение хорошее!» От подъезда мы разошлись: я – к машине, она – на автобус. И что ты думаешь?

- Что?

- Села я в машину, гляжу – а день-то и вправду солнечный. Морозец. Небо чистое. Воробьи чирикают. Весной пахнет. Вспомнила ее счастливые рыбьи глаза и, знаешь, мне вдруг так хорошо стало! Так легко. Вот, думаю, какой светлый человек, умеет радоваться мелочам! И улыбнулась. Как будто в лифте вирус радости от нее подцепила. Вот бы так каждое утро: открывается лифт, а там она – золотая рыбка с хорошим настроением в подарок. В общем, подъехала я к остановке и предложила подвезти ее до метро. Так и познакомились. Отличная девчонка оказалась: простая, тактичная, умная.

- А кем она работает?

- Переводчиком. Вернее, синхронистом. Это переводчик, который сидит в кабинке и никто его не видит, а только слышит в наушник. Настеньке, с ее необычной внешностью, такая работа идеально подходит. Раньше она на дому книги переводила и получала копейки, потом одна знакомая посоветовала ей закончить курсы синхронистов, а после – помогла устроиться на работу. И теперь она знаешь сколько зарабатывает?

- Сколько?

- Пятьсот евро в день минимум. Работа, конечно, не каждый день случается, но денег Настеньке точно хватает – она еще и матери помогает.

- Да уж, молодец твоя Настенька. Такая и в камень гвоздь забьет.

- Это точно! Ладно, скажу тебе по секрету еще одну вещь. – Маринка заговорщически наклонилась ко мне. – Сейчас ты вообще упадешь! – Она заглянула мне в глаза и, убедившись, что я слушаю самым внимательным образом, прошептала на ухо: – Настенька замуж выходит!

Я отстранилась от подруги и недоверчиво заморгала.

- Ну, или женится – не знаю, как правильнее сказать.

- Выходит замуж, – поправила я.

- Да нет, дорогая, в случае Настеньки – непонятно, что она делает, ведь она бракосочетается с женщиной.

- Что?! – У меня широко открылись не только глаза, но и рот. Наверное, со стороны я походила на изумленный смайлик.

- Угу! – Маринка осталась довольна эффектом. – Они на какой-то там международной конференции познакомились. И теперь Настенька в Америку уезжает. Ее избранница там живет. Они даже внешне похожи чем-то – я фотку видела.

- Так Настенька что, лесбиянка?

- Вот уж без понятия! Вроде нет. А вообще знаешь, что я думаю?

- Что?

Маринка взяла бокал за ножку и очертила им на столе небольшой круг:

- Здесь она замуж вряд ли выйдет. Человек она, конечно, хороший, но мужчинам-то этого мало. И брак с Амандой для нее – вроде как выход из тупика. Поженятся они, и будет у нее и семья, и ребенок. Они уже договорились усыновить трехлетнего мальчика с ДЦП. У нас-то такое невозможно, а там – запросто.

- Ладно, а Аманде-то это все зачем?

- Ох, я и сама уже не знаю, что думать. Мир так меняется. Может, у нее тоже не получается найти себе пару? – Маринка положила в рот маслину и глотнула вина. – Вот такая она – наша Настенька.

- Да уж… В тихом омуте черти водятся.

- Ага. И еще «чужая душа – потемки» и «не суди, да не судим будешь», – назидательно сказала Маринка и кончиком языка изящно вытолкнула косточку маслины на вилку.

Я украдкой скосила глаза на Настеньку. Как-то неприятно было думать, что она – лесбиянка. Не толерантная я, наверное. Или это действительно партнерский брак двух женщин, которые вопреки всему хотят быть счастливыми? И с чего я вообще в начале вечера мысленно отказала Настеньке в праве быть умной, успешной и счастливой? Только из-за внешности? Откуда во мне этот мерзкий снобизм?

Настенька тем временем поднялась из-за стола, повесила на плечо сумочку и засеменила в нашу сторону.

- Мне пора домой, – сказала она Маринке и приветливо улыбнулась мне. – Желаю тебе, Мариночка, чтобы все добрые слова, которые ты сегодня услышала, сбылись! Будь здорова и счастлива. И спасибо большое за хороший вечер!

Голос у нее оказался бархатистым, чуть «с песочком», и журчал чисто, прозрачно, как весенний ручеек по камешкам. Наверное, такой голос приятно слышать в наушнике. Маринка нагнулась к ней и поцеловала в щеку: «Спасибо, дорогая, увидимся».

Я проводила Настеньку взглядом. Ее невысокая плотная фигурка с большой головой спокойно и уверенно, раскачиваясь с едва заметной неуклюжестью, плыла лодочкой к выходу, деликатно маневрируя в толпе танцующих, а те расступались и пропускали эту необычную маленькую женщину.

Всего каких-то четыре часа назад я впервые увидела ее, и она показалась мне романтичной старой девой, живущей в придуманном мире, полном благородных героев. Мне представлялось, что днем, сидя с котом на диване, она зачитывается Пушкиным, а ночью, заливаясь смущенным румянцем, листает Мопассана. Да уж, психолог из меня никудышный.

Хотя в одном я, кажется, не ошиблась: мир, который придумала и построила для себя Настенька, действительно существует. И благородные герои в нем есть. Просто для того, чтобы попасть в этот мир, нужно подобрать к его потайной дверце правильное кодовое слово. Наверное, у каждого оно свое.